С горечью убедившись, что после приборки дом не стал уютнее, он отослал Винки обратно в Хогвартс, ещё раз оглядел комнату и передвинул диван поближе к камину, а перед ним поставил невысокий столик.
«Во всяком случае, теперь здесь хотя бы тепло», — с мрачной иронией подумал Снейп, глядя на пылающий огонь.
Он вспомнил, как много лет назад пару раз побывал в доме Поттеров в Годриковом Ущелье — в её доме. Тогда им пришлось вновь созвать Орден Феникса для борьбы с вышедшими из‑под контроля дементорами, и он довольно часто встречался с Гарри, в том числе и у него дома. Лили в то время была совсем маленькой девочкой, а Альбус–Северус только родился.
В просторных комнатах их дома было светло и всегда пахло чем‑то сладким, а Джинни каждый раз извинялась за беспорядок, собирая разбросанные повсюду яркие игрушки, детскую одежду и книжки.
«В этом смысле здесь полный порядок», — горько подумал Снейп. Кроме мебели в его старом доме оставались теперь только книги, которые он не счёл нужным забрать в Хогвартс, да та немногая кухонная утварь, что уцелела за годы небрежного обращения. Ему было стыдно, что по его милости Лили придется находиться в этом унылом месте, как стыдно было и признаться ей в том, что он здесь вырос.
Снейп поставил на столик котел, зажег под ним волшебный огонь и вылил туда бутылку красного вина. Потом он стал бросать в котел специи из принесенного с собой пакета.
Он сидел, глядя на медленно кипевшее в котле вино, когда в дверь наконец постучали. Снейп вскочил и быстро подошел к двери. Сердце его колотилось где‑то у горла, а ноги стали словно ватными. Он рывком открыл дверь и увидел Лили. Она стояла на пороге в темно–синем дорожном плаще с капюшоном, из‑под которого выбивались рыжие пряди. На её плечах лежали снежинки, и она была так красива, что Снейп на секунду замер в дверях, потеряв дар речи.
— Здравствуйте, профессор, — произнесла она со смущенной улыбкой.
Звук её голоса вывел его из оцепенения, и он наконец поздоровался и пропустил её в дом.
Она сняла плащ и оглянулась в поисках вешалки.
— Бросьте куда‑нибудь, — рассеянно сказал Снейп.
Лили прошла в комнату, положила плащ на диван и огляделась. Было видно, что она ожидала увидеть что‑то совсем иное, но тем не менее она вежливо сказала:
— Это и есть ваш дом, профессор? Здесь очень… мило.
— Здесь отвратительно, — поморщился Снейп. — Я прошу прощения, что пригласил вас сюда. Нам лучше было встретиться в Хогсмёде или где‑нибудь ещё…
— Нет–нет, всё в порядке, — поспешно успокоила его Лили. Она заметила стоявший на столике котел. — Это глинтвейн, да? Я бы не отказалась, честно говоря, — обожаю горячий глинтвейн, особенно после мороза.
— Это «Драконья кровь». Единственное, что здесь осталось приличного, — это винный погреб, — Снейп налил душистую темно–красную жидкость в две большие кружки. — Всё остальное не разваливается только потому, что я время от времени накладываю повсюду соединительные чары…
Пока Лили, закрыв глаза, вдыхала горячий аромат вина, он жадно разглядывал её. В школе, да и единственный раз в больнице, он видел Лили только в будничных форменных мантиях, с наскоро завязанными волосами, занятую в первую очередь учебой и работой, а не собственной внешностью. Теперь же перед ним была женщина, которая осознавала свою красоту и пользовалась ею. Обычную черную мантию сменило красивое темно–зеленое платье с глубоким вырезом; на открытой шее поблескивала тонкая золотая цепочка. Концы рыжих волос падали на плечи крупными локонами, и от неё пахло чем‑то чарующе нежным.
— Спасибо за ваш рождественский подарок, профессор, — поблагодарила Лили, открывая глаза и делая первый обжигающий глоток. — Мне очень не хватало этой книги.
— Не за что, — отмахнулся Снейп. — Я рад, если она вам пригодится.
В его голове звучала единственная мысль: «…Зачем она пришла?…» — но он не решался спросить об этом прямо.
— Как продвигаются ваши эксперименты с ядами и противоядиями? — поинтересовался он вместо этого.
Лили начала рассказывать о работе, которую ей доверили недавно. Было видно, что она гордится тем, что делает настоящее серьезное дело. А Снейп слушал её и, глядя, как она двумя руками держит горячую кружку, вспоминал, что точно так же она грела руки о чашку с чаем — вечность назад, когда еще была его ученицей. Это случилось вскоре после начала их занятий и послужило первым шагом к их сближению. Теперь они снова сидели вдвоем, как тогда, и он ощущал, что холод, сжимавший его сердце всё последнее время, постепенно уходит. Она казалась ему такой родной, такой близкой, и он вдруг почувствовал, что наконец вернулся домой после мучительного путешествия по бескрайней снежной пустыне.
Лили прервала свой рассказ, и Снейп понял, что должен что‑то ответить.
— Вы должны быть осторожны, Лили, — озабоченно произнес он. — Многие яды очень коварны, они способны проникать через кожу и действовать медленно и, до поры до времени, незаметно. Эта работа может быть по–настоящему опасной. Берегите себя, пожалуйста.
— Конечно, профессор, — ответила она.
— Вы можете не называть меня «профессор», я ведь больше не учу вас…
— Вряд ли я смогу, — сказала Лили, и вдруг, нежно улыбнувшись, посмотрела прямо ему в глаза. — Я так рада видеть вас, сэр… В общем‑то, за этим я и пришла — я просто соскучилась и хотела снова встретиться с вами…
Снейп почувствовал, что земля уходит у него из‑под ног; он падал в её глаза, словно окунувшись в Омут памяти… Но он удержался — и отвел взгляд.
— Да, — очень тихо сказал он, пытаясь взять себя в руки; перед глазами у него всё плыло, а к горлу поднимались волны то горячего, то холодного огня. — Я тоже… Мне тоже очень не хватало вас, Лили.
— Что же мне делать? — почти шепотом спросила Лили. — Теперь, когда вас нет рядом?
Она смотрела на него — он знал это, хотя и не решался поднять глаза, не смел пошевельнуться, боясь расплескать неосторожным движением то сладостное чувство, которое наполняло его до краев. Он всё молчал, а она всё смотрела на него…
Наконец она сказала:
— Профессор… Северус…
Он вздрогнул, когда она произнесла его имя; в это мгновение ему показалось, что она взяла его сердце и держит в своих руках.
Он не стал ничего говорить, боясь, что голос не послушается его, молча взял её руку и прижал тонкие нежные пальцы к своим губам.
— Даже если я ошиблась и увидела в ваших письмах больше, чем в них было на самом деле, — продолжала Лили, — я всё равно хочу, чтобы вы знали, что есть человек, которому вы очень дороги, и который… — она запнулась, — помнит о вас всё время.
— Нет, вы не ошиблись, — ответил он, закрыв глаза, — хотя в письмах в самом деле было гораздо меньше, чем должно было быть… Я не знаю таких слов… я не умею…
