Они и возвращались в город. Никто им не препятствовал. И только посол напряженно размышлял — успехом или провалом было предприятие?
Его вопрос разрешился уже в Верске, когда прибыли. Один нес послание. Владыка принял мир. И спешно собирал войско против ришей. В доказательство своих слов он возвращал фамильный меч Бореада, который и нес второй сид.
— Ты говорил, что каждый мир конструируется с учетом такого количества факторов, что трудно что-то о нем сказать.
Саша стоял рядом со своей точной копией. Второй Саша бросал камни в небольшое озерцо перед ними.
— Да.
Саше показалось, что его копия улыбнулась.
— Знаешь, я подумал, что наша вселенная сконструирована по вполне определенным законам.
Он наблюдал за кругами, искажавшими их образы.
— Так, — Ворон явно заинтересовался, но более не произнес ничего.
— Значит ли это, что этот мир — ненастоящий?
Другой Саша рассмеялся, пустив камень лягушкой по воде. Оба проследили его взглядом и уткнулись в противоположный берег, где стояли еще две копии, одна из которых бросала камни.
— Верно. Но не совсем, — сказала копия Саши, та, что была рядом. — Это не просто твоя выдумка. Это одна из возможностей. Это значит, что ты вряд ли натолкнулся бы на нее в своей вселенной.
— Так что все-таки такое этот мир? — спросил Саша.
В этот момент Сашин спутник слишком резко взмахнул рукой и Саша оступился. Не упал… Но его копия на другом берегу скатилась в воду.
Всего мгновение мальчик барахтался в воде. Огромная ложноножка, выросшая из озера и состоящая из воды, захлестнула мальчика и утащила на глубину. Секунда, и камни снова прыгали по тихой воде.
— Может быть… иная вселенная, — спокойно начал отвечать соседний Саша, провожая погибшего бесстрастным взглядом.
Саша осторожно подошел к берегу.
— Может быть… параллельная, может быть… всего лишь твоя фантазия.
Он заглянул в воду… откуда на него глядело его отражение. С соседним Сашей за плечом.
— Может быть… это фантазия вселенной.
Скиталец оглянулся. Но его копия всё также бросала камни, продолжая говорить.
— Может быть… это все та же вселенная, но за рамками той модели мира, которую видит большинство людей.
И в этот момент Скиталец понял, что озеро совсем не вода… Может быть… но не вода. Потому что вода была вокруг. Движения были медленными и тяжелыми, но почему он заметил только сейчас? Может, это казалось естественным…
— Может быть… вообще весь твой мир, даже я — лишь отражение твоего восприятия сигналов, записанных на карточке с надписью вселенная.
Но камни все также прыгали по глади… чего?
— А может…
Саша отошел от берега. Над ним не было звезд… зато был каменный купол, он знал это также точно, как то, что звезды были лишь в глубинах странного озера.
— Хватит. Я понял, — он встряхнул головой и обратил внимание на волны, разошедшиеся в стороны, — я должен узнать сам?
— Верно… узнать, — оскалилась копия, — или хотя бы попытаться.
И копия нырнула в озеро.
* * *
Саша прошел по скрипучим половицам к центру площадки. Утоптанная земля вокруг стонала под давлением солнечных лучей, но самого солнца во Тьме не было, как бы Саша не хотел его видеть.
В центре площадки сидел йог.
— Ворон, как мне прийти к равновесию? — Саша обратился к сидящему.
— Равновесие… прекрасный способ — умереть. — Голос звучал где-то рядом. Но йог молчал.
— Почему? — Саша подошел ближе, скептически осмотрев ушедшего в себя старика. — Я про то, чтобы найти какое-то равновесие здесь… Мысли, чувства, ты понимаешь?
— Понимаю, — прошипел собеседник, — но идеальный вариант только один — смерть.
И теперь Саша увидел говорящего. Небольшая юркая змейка раскачивалась из стороны в сторону, в ногах йога. Переведя взгляд на старика, Саша понял, что тот мертв.
— Агрессия и спокойствие, горячее и холодное, — шипела змея. — Изменение формы происходит постоянно.
Земля раскалялась. Теперь на ней было трудно стоять, не переминаясь с ноги на ногу. Казалось, будто каждая трещина пышет жаром.
— Система всегда стремиться прийти к равновесному состоянию, как и ты — ведь ты тоже система. Но что получиться, если это произойдет?
— Но не везде… — возразил Саша. — Я не говорю про всё. Только в мировоззрении.
Змейка вдруг бросилась к Скитальцу, ужалив его. Он отпрыгнул, но слишком поздно. Онемение растекалось по телу.
— Тем более, — продолжала змея шипеть, удовлетворенно наблюдая за мальчиком. — Здесь баланс не нужен — равновесие в мировоззрении это отказ от развития или полная его реализация.
Саша почувствовал усталость.
— Второе — невозможно, а первое — нужно ли?
Онемение распространялось по телу, а безразличие — в мыслях.
— С самого сотворения мира одна сторона всегда доминирует над другой, иначе даже материя бы не возникла.
Земля под ногами теперь, по ощущениям, горела. Он не мог видеть находящегося под ступнями, но видел дым, поднимавшийся перед ним.
— Всего какая-то бесконечно малая доля, но этого было достаточно.
Только безразличие владело им все сильнее, мягко подавляя беспокойство.
— Все вы мечтаете о равновесии, но забываете, что системы всегда будут связаны в единую сеть.
Все тело Скитальца горело. Пламя объяло ноги, поднимаясь до бедер. Если бы он мог чувствовать боль…
— Равновесие везде или нигде. Здесь даже не нужны примеры, просто представь масштабы.
Горел не только он. Он мог отстраненно наблюдать, как пламя охватило все земли перед ним. Как сгорало тело йога, опадая бесформенными черными лохмотьями, как горели редкие деревья вдали и расходилась трещинами земля.
И тут Скиталец испугался. Один из немногих моментов, когда он по-настоящему боялся Тьмы. Боялся умереть — исчезнут. Боялся, что всё прервётся. В тот же миг исчезло пламя, исчезла иссушенная земля и змейка.
Скиталец снова стоял во Тьме, глядя на кряжистое дерево, облюбованное Вороном. Он пришел в себя, а затем сказал:
— Я не буду тебя спрашивать, почему ты создаешь такие образы.
— Верно. Ответить я могу что угодно, но создавать не прекращу. Разве это не прекрасно?
Скиталец ответил не сразу. Он попытался собрать слова Ворона воедино и только затем спросил:
— Ты говоришь равновесие — смерть…Но если не быть в равновесии, а постоянно приводить себя в равновесие?
— Верно. Однако, разве это не происходит и так? Зачем обращать на это лишнее внимание? Достаточно не сопротивляться. Мечтать о равновесии — мечтать о идеале. Ненужная, пустая и мертвая вещь.
