Слуга привёл коня. Большого, сильного, чёрного. Таких, кажется, называли «вороной масти». Я испытал некоторое сомнения в своей способности справиться с такой зверюгой. Но хороших коняшек было всего две штуки, и второй боевой жеребец, кроме масти, мало чем отличался от первого. На него Олимпия запрыгнула легко и привычно, устроившись в седле и вопросительно посмотрев на меня.
— Если он выбросит меня из седла — обещай не смеяться, — потребовал я.
Она улыбнулась, той самой улыбкой.
— Обещаю.
Я подошёл к коню, заводившему ушами, будто чувствуя неуверенность наездника. Поставил ногу в стремя, подтянулся и закинул себя в седло. Лошадка, кажется, даже не заметила моего веса, но тем не менее переступила копытами, будто примеривалась. Секунда, вторая, третья. Вроде нормально. Кажется, коня больше волновал моросящий дождь и порывы ветра, чем неопытный наездник на спине.
— Булат только кажется грозным, — продолжая улыбаться, сообщила мне волчица. — А на самом деле смирный и спокойный.
Я нахмурился.
— А сказать сразу?
Улыбка девушки стала шире.
— Но ты так смешно боялся.
В этой шутке было скрыто нечто большее. Вроде как больших реально опасных оборотней я не боюсь, а какую-то смирную лошадку — пожалуйста. Её это очень забавляло. Обижаться не стал. Если это подняло ей настроение — я не против, пусть посмеётся.
— Готова?
Оли облачилась в дорожную одежду: костюм и плащ. Символика Грохиров пока скрывалась под плащом. И ничего вызывающего в одежде, эпатировали публику оборотни только в стенах родного города, где все уже привычны. Мне достался примерно такой же серый костюм, без символики. Если что, я буду представляться её слугой.
— Да, — кивнула волчица.
Сегодня утром, после пробуждения, она сказала мне, что счастлива. Что покидать семью немного грустно, но не более того. Потому что со мной ей всё равно будет лучше, чем без меня, а с остальным мы разберёмся.
Всё это даже мне придало определённой уверенности. Забыть всё, всё оставить позади. Чертовски привлекательно звучит.
— Тогда в путь.
Олимпия тронула своего коня и поехала первой. Я, как полагается слуге, пристроился следом, двигаясь сбоку и чуть позади. Большую часть времени мы ехали именно так, стараясь держаться подальше от широких трактов. Лишь изредка, когда дорога становилась узкой, нам приходилось ехать друг за другом.
Так, в пути, прошёл весь день. На ночь снова остановились в лесу. Ни для меня, в прошлой жизни ночевавшего под открытым небом сотни раз, ни для Олимпии, что не раз ходила на охоту одна, вообще без всего, по её рассказам, это не было проблемой.
К тому же хоть здесь и идёт война, но это всё же не в средневековье. А значит, никаких бандитов на дорогах, дезертиров, хаоса, разрухи и прочих прелестей. Нет, понятно, что во время большой войны те же дезертиры появятся, и разруха будет, оставляемая по большей части именно войсками, но не в конфликте, вроде текущего. Пропаганда не называет всех врагов исчадьями ада, никакого расчеловечивания противника. Только внутренние разборки. И грабить население никто не будет, это же всё кому-то принадлежит. А война скоро закончится, и придётся отвечать перед хозяевами. Зачем эти проблемы? Так что войска будут с радостью резаться друг с другом, но не более.
Мы разожгли костёр, перекусили и, поболтав немного, заснули, прижавшись друг к другу.
В таком темпе прошла ещё неделя. Мы не заходили в деревни, не собирали слухи, вообще старались как можно реже пересекаться с людьми. И в целом, у нас это неплохо получалось до определённого момента. Пока мы не вышли из земель, которые Олимпия хоть как-то знала. Дальше приходилось двигаться по картам, а это не всегда надёжно, лесные тропы заросли, а то и появлялись новые. В любом случае до границы оставалась ещё неделя, и с каждым днём мы всё сильнее верили, что сможем спокойно уйти. У меня большее облегчение вызывало молчание синего.
В очередную ночь мы, как обычно, устроились на привал. Даже костёр разводить не стали, ночь была звёздной и светлой, да к тому же тёплой. Но не успели уснуть, как над лесом пронёсся громкий выкрик какой-то… твари?
Оли поднялась. Не выскочила, а именно встала, всматриваясь в ночное небо.
— Что это было? — тихо спросил я.
— Не уверена. Но похоже на грифона.
Очень редкие создания. Когда-то их было больше, намного больше. До того, как их начали использовать в качестве ездовых зверей во время Тёмных Времён. В войнах погибла большая часть популяции. В Эстере, вроде как, был загон, где жили аж восемь взрослых грифонов, плюс выводок мелких. И, хочу заметить, большинство жителей даже Верхнего Города ни разу их в глаза не видели.
То есть это точно были всадники. В естественной среде грифоны если и водились, то только в горах. Оставалось понять, имеют эти всадники к нам какое-нибудь отношение или нет.
Раздался повторный клёкот, ближе и отчётливее. И ему тут же вторил второй, немного иной. Грифонов было больше одного.
Над нами пронеслась тень. Затем другая. Третья. Сильно сомневаюсь, что это — случайные путники, обратившие внимание на таких же случайных путников. Таких совпадений не бывает.
Ещё один клёкот. А затем к нам, пробивая тяжёлыми крыльями мелкие ветви, прямо на лесную дорогу, начали спускаться эти создания. Тяжёлые крылья метров шести или даже восьми в размахе поднимали ветер, что едва не сбивал с ног, и ломали ветви деревьев, расчищая себе место. Голова, птичья, но в то же время хищная, угрожающая. Мощное тело. Четыре кошачьи лапы. Хотя скорее тигриные, учитывая размер. Грязно рыжая окраска. И сразу три всадника на спине.
Второй такой же, разве что тёмного окраса спустился на дорогу с другой стороны.
С первого грифона спрыгивают двое. Очень мягко спрыгивают с полутораметровой высоты спины. Тёмные костюмы, закрытые лица, и непонятные артефакты в руках. Ещё двое таких же ребят спрыгивают со второго грифона.
Ко мне жмётся Олимпия, ожидая моих действий. Биться или сдаться? Понятно, что за нами. И в этот раз какие-то серьёзные ребята. Как минимум очень серьёзно экипированные. В костюмах людей в чёрном я вижу отдалённо знакомые артефакты. Да, один на один, мне бы хватило дури пробить или продавить такую защиту, но… Не четыре сразу.
Чуть позади первого существа приземляется третье. С него спрыгивает ещё один в чёрном, и мужчина в дорогом походном костюме. Он выходит вперёд, со спокойным безразличием окидывает нас с волчицей взглядом, и приказывает:
— Сдавайтесь! — ещё раз посмотрев на Олимпию, всё же решил уточнить. — Минакуро Като. Властью Верховного Совета Эстера, вы арестованы и будете возвращены в Эстер. Советую вам не пытаться оказывать сопротивление, моих сил более чем достаточно для вашего задержания.
Я ещё раз окинул столь почётный отряд преследователей. Что я, пусть даже мы, сможем им противопоставить? Осадный щит? Взломают, как пить дать, взломают, причём предельно быстро. Да, мои трюки заставят их изрядно призадуматься, но не более того. Атаки? Ой, чувствую, перспектив мало. Одного, возможно, смогу достать, но точно не всех. Они артефактами увешаны, как новогодняя ёлка игрушками. Короче, бесперспективняк. Недолго наше путешествие длилось, недалеко смогли уйти.
— Назовись! — отозвался я, скорее из природной вредности, чем всерьёз.
— Франсуа Бронс, командир Стражи Верховного Совета Эстера, — отозвался мужчина после короткой заминки.
Стража Совета, СС, чтоб их. Я о таких даже не слышал. Но не показатель, я ещё много, о чём не слышал. В любом случае…
Вздохнул и поднял руки.
— Я сдаюсь.
Ещё заставлю этот самый Верховный Совет пожалеть, что занялись моей поимкой. Не знаю как, но заставлю.
* * *
Серсея возвращалась с представления, который официально именовался «военным советом». На деле такое наименование было дано с изрядной натяжкой. Это скорее надо было называть собранием штаба или вообще как-то иначе. От старейшин, представленных на совете, не требовалось никаких решений, касавшихся военных действий, нет. Сугубо логистические вопросы, снабжение армий и попытка наладить торговлю в обход блокады.
