— Ну а я, — сказал тем временем Анаму, подсаживаясь к моей голове, — прослежу, чтобы у тебя мозги наизнанку не вывернулись во время этого процесса.
— Так вы всё-таки чародей? Или нет? — спросил я библиотекаря.
— Целей по сохранению здоровья можно достигать разными путями, не все из которых — чародейские, — с усмешкой ответил Анаму, — не стоит так зацикливаться на магии, есть множество других полезных техник.
— И обучиться им можно, лишь став убийцей, правильно я вас понимаю? — не удержавшись, ехидно спросил я.
— Ты, давай, от главного дела не отвлекайся, — Анаму легонько щёлкнул меня по голове, — а уши за твою дерзость я, так и быть, надеру тебе в другой раз.
Понимая, что дальше тянуть уже никак нельзя, я закрыл глаза и сосредоточился… прекрасно осозновая, что увиденное не прибавит мне хорошего настроения, но понимая, что сделать это было нужно. И внезапно меня снова наполнило воодушевление. Как я радовался, как кастильванцы и кочевники, невзирая на взаимную ненависть, всё-таки сделали шаг навстречу друг другу, так и сейчас испытывал эмоциональный подъём. Ведь после стольких месяцев бездействия я наконец-то делал хоть что-то! И хотя пройти этот путь будет нелегко, чувствовалось, что я на верном пути…
* * *
Помещение заволокло туманом, и все остальные пропали, словно этим самым туманом унесённые. Некоторое время ничего не происходило, только за окном проносились какие-то огненные росчерки. Сначала я недоумевал, что это такое, но потом понял: это два солнца очень-очень быстро двигались по небу. И, что самое интересное, двигались в обратном направлении. Это наталкивало на мысль, что в этот раз я не просто увижу воспоминания, но и в какой-то мере действительно окажусь в прошлом.
В какой-то момент туман стал таким густым, что нельзя было разглядеть ничего дальше своего носа. Но не успел я испугаться, как он рассеялся. И тогда я, наконец, увидел то, ради чего мы всё это затеяли. Комната вновь стала выглядеть жилой, на полу появились игрушки и книжки. Но все дети сбились в кучу в дальнем правом углу, со страхом наблюдая за дверью.
— Что там такое происходит? — плакала малышка вимрано с фиолетовой кожей, — почему они так кричат? Почему начальница допускает такую невоспитанность?
Малыши постарше молчали, пытаясь успокоить двух самых маленьких девочек. Самый же старший мальчишка подкрадывался к двери, готовый в случае чего тотчас отпрыгнуть назад. Мгновение спустя в дверь раздался требовательный стук.
— Открывайте, маленькие ублюдки, — прорычал голос за дверью. Даже мне, который, по сути, был здесь всего лишь тенью, стало страшно. Казалось, обладатель этого голоса отлично понимал, что он делает и наслаждался этим, прекрасно зная, что ему ничего за это не будет. Если бы ему только было ведомо, как же он ошибается…
В этот момент воспоминание снова подёрнулось дымкой, а в следующий момент старший мальчик сказал:
— Я защищу нас. Я защищу всех девочек и начальницу. Я смогу…
Он поднял руку с кинжалом, хотя я был уверен, что к двери он крался с пустыми руками, и его одежда, состоявшая из майки-безрукавки и коротких штанишек, явно не предназначалась для хранения такого оружия, да ещё и явно великоватого для мальчишки. Не удержавшись, я посмотрел на кинжал внимательнее. Лезвие, укорачивающееся к концу длиной было около тридцати сантиметров, рукоятка перевязана лоскутами бежевой ткани, а на конце рукояти — навершие с синим шаром. Кинжал выглядел слишком ценным для тех, кто жил в сиротском приюте. Но не успел я додумать эту мысль, как дверь в комнату оказалась выломана.
Я искренне надеялся, что в этот момент воспоминания и окончатся, но нет… Мне своими глазами пришлось увидеть, что бывает в таких случаях. И это было невыносимо! Дети кричали, умоляли, просили о пощаде… И нельзя было ни отвернуться, ни закрыть глаза, ни заткнуть уши… Я уже знал, что эти рано считают, будто очищают свою расу от слабых и недостойных представителей и одновременно мстят за случившуюся войну. Наверняка в такие отряды по зачистке шли те, кто потерял всех своих родных, и кого успешно убедили в том, что виноваты в этом вимрано…. И потому никакие доводы сейчас не смогли бы их убедить…
Но когда мальчишку с кинжалом повалили на пол и стали душить, внезапно он развернулся точно в мою сторону и метнул кинжал к моим ногам.
— Сохрани… сохрани… умоляю, сохрани, — хрипел он, глядя мне прямо в глаза. Всё ещё ошарашенный жестокостью происходящего, я автоматически наклонился… и, к своему величайшему удивлению, понял, что мои руки могут взять этот клинок. Но едва я выпрямился, как руку, которая держала это загадочное оружие, пронзила боль. Физическая боль, да ещё в воспоминаниях, где я ожидал её ощутить в последнюю очередь, так меня напугала, что я едва не выронил клинок. Но встретившись в последний раз взглядом с мальчишкой, который уже почти испустил дух, всё-таки удержал его… И в этот самый момент проклятые воспоминания всё-таки закончились, и спасительный туман сомкнулся надо мной…
* * *
Очнувшись, я увидел немыслимое: Агер и Аламейко стояли рядом и, казалось, готовы обняться, ибо их просто распирало от радости. Мудрецы уже отпустили меня и тихо, но оживлённо переговаривались в углу. Йегерос смотрел на меня так, словно никак не мог насмотреться, и даже Анаму, отошедший в угол и отвернувшийся от всех, подоззрительно часто подносил руку к глазам, чтобы незаметно их вытереть.
— Дэмиен, ну разве это не чудо? Ты только посмотри на это! — воскликнул Йегерос.
Он показал мне тот самый клинок, который я видел в своих воспоминаниях. И не просто видел — но и вытащил, казалось, пронеся его с собой сквозь время.
— Я видел этот клинок раньше в воспоминаниях, — ответил я, поднимаясь и натягивая сапоги, — но не придал этому значения.
— Конечно, — кивнул Йегерос, — откуда тебе было знать, что в сиротских приютах у воспитанников нет и быть не могло никакого оружия?
— Вы меня что, совсем за дурака держите? — возмутился я, вспоминая сиротские приюты на Земле, — сироты могут обзавестись всем, чем угодно, было бы желание и было бы чем заплатить.
— Ну, спорить не стану, — кивнул Йегерос, — в общих сиротских приютах подобные ситуации бывали, хотя и там эту подобное тщательно контролировали. А в специалзированных приютах, где жили, например, только вимрано, о них заботились так, что они чувствовали себя в безопасности, и им вовсе не было нужно оружие. Но это неважно, Дэмиен, это всё неважно! Ибо ты сейчас совершил просто чудо.
— Но как мне удалось? — непонимающе спросил я и прервался. В правой руке начался странный зуд, да такой сильный, что руку хотелось расчесать чуть ли не до крови. Взглянув на ладонь, я оторопел. Кожа покраснела и отекла, а над костяшкой среднего пальца возник какой-то серый пузырь.
— Обморожение? — непонимающе спросил я, изучая ладонь, — но как… как в этом мире можно получить обморожение? Глупость какая-то! — левой рукой я вызвал немного воды, которая тут же обволокла правую ладонь и стала залечивать увечье. Краснота и отёк стали потихоньку спадать, но чесотка стала такой невыносимой, что мне пришлось прикусить себе язык, чтобы только сдержаться.
— К сожалению, так, — виновато сказал Даяо из своего угла, — ведь ты вытащил из небытия кинжал нашей расы. Кинжал Вимрано. Кинжал Порядка. А он не любит, когда его берёт в руки кто-то помимо представителя своей расы… и всегда защищается.
— И всё равно — что в нём такого ценного?
— Этот кинжал — ключ к нашей свободе, — тихо сказал Агер, — в нашем мире есть место, попасть в которое нельзя было никакими способами. До этого времени было нельзя, по крайней мере. Храм Возмездия. И попасть в этот Храм можно только одним способом: собрать пять таких кинжалов и использовать их в качестве ключей. Разумеется, большая часть кинжалов считалась утраченной, следовательно, войти в Храм не было никакой возможности, хотя очень многие и пытались, пробуя самые изобретательные способы.
