тайну: ваш брат и ваш горячо любимый жених считали меня полоумной тварью, которая получает удовольствие от убийств и пыток. Лазутчик отправился ко мне затем, чтобы выяснить, можно ли иметь со мной дело, а попутно пробрался в мой ближний круг, притворившись верным солдатом. Я доверила ему свою охрану! Рассказала о себе слишком многое из того, что не положено знать чужому человеку, а он все это доложил Тиру! Да я ради него… ай…
Я одернула себя, поскольку не на шутку распалилась, устало махнула рукой и замолчала.
– Что вы ради него? – насторожилась Лира. На ее простодушном лице проступило сомнение.
– Спросите вашего ненаглядного, что за нечисть спасла ему жизнь и кто ее привел.
– Амир… был в опасности?
– Неужели он не рассказал вам о засаде в моей спальне? Ваш жених оказался на волосок от смерти, защищая меня.
– В вашей спальне… – пробормотала Лира, рассматривая свои руки в бежевых перчатках. Неужели в моих словах ее больше ничего не смущало? Например, то, что ее обожаемый Амир чудом не сдох?
– Да, в спальне, – ухватившись за растерянность хрустальной девочки, припечатала я. – Что в этом удивительного? Ваш жених сопровождал меня везде, даже в моей собственной спальне.
Почувствовав странное удовлетворение, я торопливо простилась с Лирой и отправилась восвояси. Как выяснилось, даже самый паршивый день может пойти на лад, если найти слова, разящие в самое сердце хрустальных девочек.
Стоило мне ступить в полумрак коридора второго этажа, как из тени вынырнула вездесущая Игла.
– Наконец-то ты от нее отделалась, – буркнула она.
– Ты все это время следила за мной? – возмутилась я. – Я же отправила тебя спать!
– Поспишь тут, когда все вокруг обсуждают, как злющая Амаль Кахир ураганом пронеслась по дому. Я не успела даже дойти до своей койки, а уже наслушалась бабьих сплетен. Заметь, вся прислуга уверена, что ты поймала Тира с очередной девкой и потому рвешь и мечешь. Одна идиотка даже предположила, что ты убила соперницу.
Задохнувшись от смеха, я согнулась пополам.
– Дурная слава бежит впереди тебя, – пожала плечами Игла и ухмыльнулась. – Я-то знаю, что это Эрдэнэ довел тебя до белого каления. Он у нас мастер ломать людей через колено.
Игла замолчала, ведь мы приблизились к покоям, где до сих пор несли караул Данир и Туган. Оба проводили меня беспокойными взорами, но спрашивать ни о чем не решились.
Я с опаской заглянула в спальню в надежде скрыть от Иглы свою нервозность. К счастью, комната пустовала – опальный гость внял приказу и убрался вон.
– Куда делся Эрдэнэ? – изумилась Игла.
– Ушел. Я его выгнала.
– И он послушался? Надо же, у тебя есть на него влияние. Обычно Эрдэнэ ни к кому не прислушивается.
Я покосилась на Иглу, но промолчала. Не похоже, чтобы повелитель трупов прислушивался ко мне хотя бы краешком уха.
Я сняла дублет, и прохлада, которую больше не разгонял погасший камин, забралась под рубашку. Замерзшее и уставшее за ночь тело требовало горячей воды, но все мысли о купальне вдруг вытеснил сложенный вдвое желтоватый листок бумаги, оставленный на кровати. Переведя взгляд, я заметила, что чернильница на столе стоит совсем не там, где была вечером. Эрдэнэ не смог уйти, не оставив за собой последнего слова?
Игла внимательно проследила за моим взглядом, но трогать письмо не решилась. Я развернула бумагу и вчиталась в строчки, исписанные витиеватым почерком, словно писать Эрдэнэ учился в прошлом веке.
«Не злитесь на меня, Амаль. Я всего лишь стремлюсь научить вас гордо отвечать мужчинам, которые стремятся смутить вас. Вы взрослая, красивая женщина и еще не раз столкнетесь с подобными вольностями, ведь мужчины никогда не признают женское превосходство. Они увидят вашу стыдливость и неосведомленность в любовных делах и не преминут воспользоваться этой слабостью. Вы краснеете и злитесь при любой двусмысленности, тем самым демонстрируя, куда вас можно ударить побольнее. Поверьте, многие мужчины на сегодняшнем приеме, какими бы благородными ни выглядели, на самом деле завсегдатаи борделей. И я надеюсь, что вы никогда не узнаете, какие желания они воплощают там в жизнь. Ваш жених – известный на всю Мирею бабник. Не позвольте ему сделать вас одной из многих десятков.
Искренне надеюсь, что столь ценными советами заслужил пылкий поцелуй».
Я вновь пробежала глазами по витиеватым строчкам и ошарашенно пробормотала:
– Откуда ему знать, что за желания здешние мужчины воплощают в борделях?
– Эрдэнэ – хозяин дома развлечений. Борделя с кабаком, если по-простому, – прозвучал совсем близко ответ. Уж не пыталась ли Игла подсмотреть через мое плечо? – Эрдэнэ принимал у себя многих купцов и промышленников из Миреи, когда они заезжали по делам в Нарам, и даже парочку дворян. Девушки и рассказывали ему, что за извращения на уме у благородных господ.
– Так вот где Эрдэнэ находит тела для своих девочек! – воскликнула я.
– В точку. У него в борделе есть два вида шлюх: живые и почти живые. Совсем ужасающих он притащил к пещере.
Это странно, но вместо ужаса я лишь подивилась изобретательности Эрдэнэ.
– Мало того, он сдает навирам тех, кто мешает Мансуру, и в благодарность те не трогают его бордель, – добавила Игла, и я расхохоталась, чем здорово ее удивила.
– Это просто гениально! – едва выдавила я сквозь смех. – Удивительный человек!
– Эрдэнэ и не человек вовсе, – припечатала Игла. – Ты разве не слыхала о полудемонах?
Амаль
Я смотрелась в огромное зеркало в позолоченной раме и от обилия украшений почти сверкала в трепещущем свете масляных ламп. Тир… немного перестарался в стремлении одеть меня в богатые традиционные одежды. Нижняя шелковая туника сияла белизной, а алое бархатное платье напоминало о крови и красном вине. Тяжелый пояс переливался десятками каменьев, как и противно холодящий лоб венец в волосах, а уши оттягивали драгоценные серьги.
Парикмахер Лиры – пышная низкорослая дама, одетая в строгом соответствии с нравами Миреи, – сумела привести мои спутанные кудри в порядок, подвластный лишь ей одной, и после старательно скрывала презрительную гримасу, когда я ярко подводила глаза сурьмой. Знаю-знаю, в Мирее не принято выделяться, не принято блестеть, словно люстра в императорском бальном зале, не принято потакать диким обычаям ненавистного Нарама, но разве мне было не плевать? Пусть расскажет своей любимице, какую дикарку приволок к ним домой ее двоюродный брат. Что-то мне подсказывало, что наш разговор сегодняшним утром положил конец наивной вежливости Лиры. Зверь внутри меня утробно
