– Я… – Скор запнулся, – я хочу попросить… не надо отдавать Лию воглам. Пусть она у нас остаётся.
– Вот ты о чём! Так она, никак, тобою в полон взята. Чего тогда мучаешься? Бери её да женись. А хочешь, так и вторую бери, у нас ноне невест больше, чем женихов.
– Не, Хайя, вторая которая, мне и с приплатой не нужна.
– Ну так бери одну, а злюку воглам отдадим.
– Как я её возьму против воли? Она меня, наверное, ненавидит. А ведь она ещё не знает, что её отец моей стрелой убит.
– А ты у неё спроси, – хрипло произнесла Гапа. – Хорошая девушка сама на шею вешаться не станет, а на спрос отвечать они все любят.
– Как я её спрошу? – с непонятным отчаянием вскричал Скор. – В том–то и беда, что о чём бы я ни говорил, она всегда соглашается. Или молчит, или головой кивает согласно. Вообразила себя рабыней покорной, а я о ней всякую минуту думаю и хочу, чтобы ей моя любовь тоже по душе пришлась.
– Да… – протянул Потокм, – загадал ты загадку. Не нам, мы уж старьё, для нас тут загадок нету. Себе загадал. И чем тебе помочь? Разве что – вот.
Потокм с кряхтением поднялся, скрылся за пологом, некоторое время возился там. Вернувшись на своё место, протянул Скору раскрытую ладонь.
– Узнаёшь?
– Колечко медынское. То самое…
– Немудрено, что узнал. Ты же его и нашёл в земле. Я уже давненько разобрался, какое в нём волшебство, но кольца не отдавал, потому как оно тебе без надобности было. А теперь время приспело.
– Я не хочу Лию зачаровывать. Я хочу, чтобы она по своей воле.
– А ты старших не перебивай. Прежде выслушай, а потом спорь. Вот гляди: на печатке Любь–птица. Колечко женское, тебе на полмизинца, а душеньке твоей в самый раз. Так вот, приди и подари ей колечко. Подай, как я тебе подаю, на раскрытой ладони. Что она его возьмёт, ты и сам знаешь. А ты другое примечай: как она его возьмёт. Если тут же на пальчик наденет, то смело о любви говори, значит, и она по тебе ночью вздыхает. Ну а если в мешочек с рукоделием спрячет, то тогда не знаю, чем тебе и помочь. Тогда вон к бабушке Гапе иди. Понял?
– Понял.
– И что стоишь, раз понял? Бери кольцо и беги, пока твою невесту воглы не забрали.
Скор и впрямь, выйдя из землянки, помчался бегом, словно воглы, которые ещё и знать не знали, какие им подарки наготовлены, уже пришли и уводят Лию в свою тундру.
– Чего парня пугаешь? – ворчливо спросила Гапа. – Я ту полоняночку мельком видала, а всё поняла. Хорошая девонька, Скору под стать. И всякому понятно, что колечка она ждёт не дождётся.
– Это нам с тобой понятно, а он пусть пострадает чуток. Молодому полезно.
* * *
Остерегание, наложенное колдунами, было в крови у каждого, и люди дружно решили, что, пока не найдётся иного места для житья, на засеках будет стоять усиленный отряд и безвылазно находиться по два колдуна. Очень быстро люди получили подтверждение, что предосторожность оказалась не лишней. У засек появился разъезд степняков. Это были не случайные бродяги, которых не поднял всеобщий поход, а отряд, побывавший в Намане и вернувшийся назад через горные тропы. Хан интересовался, благополучно ли дошли его друзья в родные селения.
Хана благодарили и сообщали, что дошли благополучно. В подтверждение слов Устон поднял свой бунчук, отлично степнякам знакомый.
Теперь предстояло ждать нового похода за наманской казной. Никто ж не знает, какие силы успели перебраться через горы, прежде чем тропы занесло снегом.
Пока на заставе спокойно, воины могут заниматься своими делами, но так, чтобы в любой миг схватиться за оружие и быть готовым к бою. Руки человеку всегда есть чем занять, было бы желание.
Хисам вырезал из птичьей костки свисток, Скор и Закрай следили, как он это делает. Приладишь такую штуку на боевую стрелу, и она полетит не просто так, а с ужасным свистом. Зачем такая приспособа нужна – не очень понятно. Но забавно.
Через два дня придёт смена, нынешний караул отправится в посёлок, и Скор увидится с Лией.
Спасибо медынскому колечку, всю правду вывело на свет чародейство сгинувшего народа!
Получив от Потокма кольцо, Скор бегом помчался к землянке, где ютилась Лия, и, не отдышавшись, выпалил:
– Вот, гостинец тебе принёс.
Лия осторожно взяла кольцо, тут же надела на палец и лишь потом принялась рассматривать. А Скора как прорвало – вмиг сказал всё, чего, казалось бы, и не выговорить. И что думает о ней каждую минуту, и жизни без неё не мыслит, и… много ещё чего наговорил. Лия слушала молча, потом ткнулась Скору в грудь и разревелась. Она уж и надеяться перестала, что когда–нибудь услышит эти слова. Уж лучше бы Скор её убил, когда она, дура, на него с саблей кинулась.
Так и стояли у порога, обнявшись и не думая, что Хайе в землянке слышно каждое слово.
Потом явилась Нашта и, сказав, что её послала бабка Гапа, забрала Лию к себе. Семья у Нашты большая: и отец с матерью живы, братьев и сестёр, старших да младших полно, дядьёв да племянниц… – такую семью лишний рот не объест. И дом большой, чуть не первый срублен на смену землянкам. Обидно будет бросать, но тут уже ничего не поделаешь, с погромного места надо уходить, нечего дразнить злую судьбу.
С началом зимы, когда поспеет пиво, а по первым морозам начнут колоть свиней, будут в посаде и на выселках играть свадьбы. Тогда Лия перейдёт в дом Скору. Дом тоже выстроен с расчётом на большую семью, а живёт всего четыре человека: Скор с матерью и младшие: Закрай и Манюшка. Отец уже четыре года, как погиб от наманской руки, так что Скор с мальчишества привык быть за старшего. А мать – одна по хозяйству, Манюшка–то всё больше у бабки Гапы ошивается, учится женскому чародейству. Травы, заговоры, всяко спасение… Вот порчу девчонкам насылать нельзя, нос не дорос. И боевой магии у Гапы не водится.
– Подумаешь, – говорит Манюшка. – Нашта вон тоже поперву у бабки Гапы училась, а потом бунчук подняла. Вот и я не простой лекаркой стану, а боевым магом.
– Обязательно станешь, – дразнится Скор. – Свинью оседлаешь и поедешь на войну.
– У!.. – обижается Манюшка. – Вот посажу тебе чирей на лоб, тебя твоя Лия мигом разлюбит.
Грозится, а ничего не сделает, у бабки Гапы с этим строго.
Мать, узнав о решении сына, обрадовалась. Она уж испереживалась вся, что Скор на девушек не глядит. А Лия, хоть и наманка, девушка ладная, от такой внуков долго ждать не придётся. А там и Закрай невесту выберет, у него с этим делом не залежится. Жаль, что в новом доме жить недолго.
Поначалу–то мать не разобралась, решила, что сын неровно дышит к наманской принцессе. У неё, никак, личико побелей будет. Но потом узнала правду и успокоилась. А белолицая принцесса в скором времени ушла к воглам.
Посольство повёл Атя, он уже у воглов бывал, о чём–то договаривался. С Атей – двадцать человек охотников и сорок наманских бедовух в подарок воглским бобылям. Каково–то придётся южным красоткам во время долгой зимней ночи? А всё лучше, чем тут с голоду помирать.
Всем девушкам выдали зимнюю одежду – из старья, но тёплую, а то у них своей нету. Хайе тоже досталась шубка, тётка Азёра со своего плеча дала.
Ризорх вышел проводить уходящих. Самолично всё оглядел, проверил, хотя люди бывалые и знают, куда идут. Возле Хайи остановился, поглядел с прищуром.
– Вот оно, девонька, как. Ты твердила, мол, выкуп за меня богатый дадут, а сама вместо выкупа идёшь. – Добыл откуда–то камень на цепочке, протянул Хайе. – На твоё приданое. Всё одно этот оберег никому, кроме тебя, сгодиться не может. Только ты смотри, зря им не раскачивай. Воглские колдуны нас не хуже, мигом прочухают, в чём здесь секрет.
Хайя поспешно схватила камень, спрятала на груди. Спасибо сказать не сочла нужным, а может быть, просто не знала таких слов.
Хайи не стало, и словно просветлело в жизни Скора. Теперь он мог хоть каждый час забегать к Лие, и по делу, и просто так. Никто не будет смотреть сумрачным взором, напоминая о том времени, когда невзрачный камешек на цепочке медленно превращал его в бессловесного слугу.
