– С ними все будет в порядке, – промолвила девушка тихо, присаживаясь рядом, прямо в грязь. – Обещаю. Калум вернется очень скоро, и вы снова будете с детьми, на сухом месте, где нет грязи, где можно выспаться в тепле и сухости…
– Они без меня напугаются!
– Скоро вы будете с ними, – повторила Акорна, – а покуда за ними присмотрят ваши старики, да и Калум неплохо с детьми обходится.
Молодая женщина фыркнула.
– По нему и не скажешь, что он их вообще терпит.
– Внешность обманчива, – улыбнулась Акорна. – Калум меня вырастил с пеленок, и терпения у него куда больше, чем можно подумать.
– Вас? Ну да! – Женщина окинула Акорну взглядом. – Годами не вышел!
– Внешность, – повторила девушка, – обманчива.
Она не стала уточнять, что обманчива в данном случае ее собственная внешность. Поселенцы восприняли ее странный облик с неожиданным безразличием, но Акорна все же не собиралась напоминать им о своем чужепланетном происхождении, или объяснять, что ее раса, по-видимому, достигает зрелости за каких-то четыре года.
Акорне удалось немного успокоить рыдающую мать, обещав ей вполголоса, что она отправится со следующей же партией переселенцев, и это спокойствие каким-то образом охватило всю толпу, чтобы нарушиться, только когда рев корабельных двигателей сотряс воздух, заглушая голоса.
– Замечательно, – радостно воскликнула Акорна, – вот и «Акадецки» возвра…
Но двигатели ее любимого кораблика звучали иначе; собственно говоря, она вообще не могла определить тип корабля по звуку. Гром нарастал слишком быстро, и прервался слишком поспешно. Девушка едва успела разглядеть ало-золотую вспышку, прежде чем корабль опустился. Зашипел пар, и над мелкой лужей повисло густое облако.
Когда мгла рассеялась, глазам Акорны предстал звездолет, весьма напоминавший обводами корабли U-класса, составлявшие торговый флот Дельзаки Ли. Но обшивку его сплошь покрывали кричаще-яркие алые и золотые разводы. Девушка сморгнула, протерла глаза. Как это им удается? Никакая краска не переживет повторяющихся раз за разом входов в атмосферу, опаляющих броню… Никакая краска, известная человечеству, с ужасом поправилась Акорна, и внезапно корабль показался ей совершенно, предельно чуждым.
Вокруг уже слышались крики ужаса; сидевшая рядом с Акорной молодая мать вскочила, явно собравшись спасаться бегством. Акорна тоже поднялась, хотя бы ради того, чтобы не отпускать от себя хрупкую молодую женщину. Если колонисты запаникуют, многие будут затоптаны… Но кто прибыл на этом корабле? Ответ мог быть только один – линьяри… ее народ.
«Мой народ – чужие, чужие, чужие – нет, мои родные».
Сердце девушки заколотилось неровно, и молодая женщина с отчаянной силой вырвала руку из ее пальцев. Акорна поняла вдруг, что ужас толпы питается ее собственным страхом. Возможно, если она сама успокоится, подаст пример…
– Бояться нечего, – крикнула она, с трудом контролируя голос. – Вы не знаете, кто прилетел на этом корабле, но я – знаю. Это мои сородичи. Вы же не боитесь меня? Вот видите! Они прилетели помочь, а не губить вас.
По мере того, как ее рассудительные слова просачивались сквозь толпу, угроза панического бегства сходила на нет. Поселенцы еще нервничали – Акорна читала это в их напряженных движениях, в их позах. Они стояли, готовые не то вступать в бой, не то спасаться бегством, но были уже готовы прислушаться к голосу разума.
Если то был голос разума… Она ведь не может быть уверена, что на этом корабле и вправду прибыли ее сородичи? И все же девушка была убеждена в этом еще прежде, чем распахнулся люк, слишком высоко помещенный на корпусе, и опустился трап, слишком крутой для людских ног, прежде, чем накатило жуткое ощущение, будто девушка смотрится в далекое зеркало – когда по трапу неторопливо спустились чередой рослые, стройные, среброгривые существа. Руки их были широко раскинуты в знак мира, и золотые рога сверкали под ясным солнцем Рушимы.
Рушима, 334.05.25 по единому федеративному календарю
«Вот она… моя ‘Кхорнья… наша ‘Кхорнья!»
«Мы должны сообщить ей… им… немедля. Нехорошо держать их в невежестве, Нева, а нас здесь достаточно, чтобы подавить панику».
«Позволь мне вначале приветствовать мою ‘Кхорнью. Неужели мы не можем насладиться мгновением покоя, без напоминаний о…»
Акорна уловила смутный образ чего-то чуждого и ужасающего, словно стальной муравейник, кишащий ненавистью и разрушением.
«Как пожелаешь. Но она должна узнать, и скоро».
Линьяри подошли уже так близко, что их можно было окликнуть. На каждом шаге они высоко поднимали длинные, изящные ноги из грязной воды. За ними шла женщина – Акорна узнала ее. Надари Кандо, личная телохранительница Дельзаки Ли. Сил догадываться, что делает здесь Надари, у девушки не оставалось. Все внимание ее приковывали существа, так похожие на нее саму, и все ж иные, существа, столь грубо обсуждавшие ее в глаза. Акорна, правда, никак не могла понять – почему их так хорошо слышно было даже издалека, – но это показалось ей неважным.
– Что вам от меня нужно? – спросила она резко.
Возглавлявшая маленькую группу женщина-единорог сморгнула удивленно и проговорила что-то. Поток текучих, назальных звуков ничего не значил для Акорны. Девушка покачала головой, чувствуя себя глупой и непонятливой, и вспомнила вдруг, что одета в пропотевший комбинезон, покрытый разводами грязи.
«Нева, ты, кажется, говорила, что она уже подросла достаточно, чтобы говорить, когда Ванье и Ферила взяли ее с собой! Что с ней? Может, она умственно отсталая?»
«Скорее выросла в неподходящей среде. Эти существа не могли знать, как растить наше дитя».
Что?! Сколько Акорна ни мечтала в детстве о том, как встретит своих сородичей, ничего подобного ей в голову не могло прийти! Девушка раздраженно фыркнула, вскинув голову, и разом забыла и про грязь на комбинезоне, и про свои сомнения.
– Со мной, – проговорила она медленно и внятно, – все в порядке, за исключение того, что мне не повезло с родственниками. Всякими я представляла своих сородичей, но даже подумать не могла, что они окажутся настолько грубы! Я не идиотка. Калум, Гилл и Рафик заботились обо мне лучше, чем вы в силах вообразить, и я горжусь, что меня вырастили они!
Стоявшая рядом с ней молодая женщина неловко переступила с ноги на ногу.
– О чем речь-то? – поинтересовалась она. – Они еще пока ни слова не сказали, кроме той невнятицы, а вы их тогда не лучше моего вроде бы поняли?
Акорна недоуменно нахмурилась. Верно, единственной прозвучавшей вслух фразы она как раз и не поняла; и все же гости говорили и другое… разве нет?
