Мне было плевать на то, почему я так резко разозлилась, потому что теперь это не имело значения. Теперь важна была только цель. И я хотела убить его.
— Послушай меня, Джинни! — взревел Тед так громко, что у меня заложило уши. И все же одновременно с этим я не слышала его, не хотела слышать.
Опять это "Джинни"… Разве прежде он называл меня не так? Не говорил мне этого опротивевшего "девочка", от которого ядом хотелось плеваться?..
Но когда он называл меня так, меня точно ножом по живому резали. Я сопротивлялась как могла, да что уж говорить, я вообще не хотела, чтобы он ко мне прикасался.
И едва ему удается поймать мой взгляд, как меня прошибает током и я прихожу в себя. Мышцы постепенно начинали расслабляться, а на смену частому дикому дыханию приходит спокойное, уравновешенное. Казалось, подобным переменам он был удивлен не меньше меня.
— Ч-что это было? — спросила я ослабшим голосом.
— Я не знаю, девочка, не знаю.
Тед по-прежнему крепко держал мои руки — наверное, боялся, что я снова озверею. Возможно, именно поэтому до сих пор и держал — потому что не был уверен.
Меня колотило, как в лихорадке, и от того, что туман в моей голове заменялся реальностью, становилось только больнее. Это была уже я — та самая я, которой я была всегда. А тогда я не была собой.
— Скажи мне, что ты слышишь меня, — твердо сказал эльф, а я подумала, не издевается ли он надо мной.
Мне хотелось воды.
— Скажи, произнеси вслух, — повторил он.
Я смотрела на него как на сумасшедшего и не могла понять, чего он от меня хочет. Единственное, чего же от него хотела я, так это чтобы он хотя бы ослабил хватку.
— Больно, Тед. Отпусти, — хрипло простонала я.
Окинув меня подозрительным взглядом, эльф нехотя отпустил мои руки, но назад не отступил, а мы стояли слишком близко, чтобы я могла сказать ему какую-нибудь дерзость.
Помутнение рассудка? Что, черт возьми, со мной произошло? Почему я вдруг почувствовала такую жгучую, дикую ненависть по отношению ко всему, что видела? Самым страшным было то, что я не могла этого контролировать. Я, мое тело и моя воля в один миг стали несовместимы и чужды друг другу.
Я была будто… марионеткой?
Да, точно. Сейчас я понимала, что кто-то или что-то управляли мной, заставляли меня воспринимать мир таким, как этого кто-то хотел.
Но зачем?
На этот вопрос, к сожалению, ответа мне пока никто дать не мог.
— Что ты сделал со мной, умник? — Это было все, что я смогла выдавить из своих заиндевевших легких.
— Я ничего с тобой не делал.
— Так я тебе и поверила, Тед! Ты все время со мной что-то делаешь!
— Например, что? — Опять эта наглая ухмылка. А он быстро пришел в себя, в отличие от меня, у которой ноги до сих пор подкашивались.
— Например, вот это, — рыкнула я и что было силы врезала эльфу в то место, где по моим предположениям должна была находиться грудная клетка. Я знала, что особого вреда удар такой силы столь мощному существу нанести не сможет, но я должна была куда-то выплеснуть накопившийся внутри негатив.
Тед даже не пошевельнулся, но меня это не особо расстроило.
— Так на чем мы остановились до того, как ты начал копаться у меня в голове? — Чем больше я общаюсь с этим существом, тем чаще прибегаю к сарказму. Отец бы сказал, что юной леди не пристало так грубить. Конечно, но я же не книгу пишу, а выясняю отношения с больным на голову эльфом из Захолменного мира. Тут разница прослеживается колоссальная!
— Кажется, этот лук для меня? — беззаботно продолжала я, обходя Теда за спиной и поднимая с земли недоделанное оружие для потенциального массового поражения бедных лесных пташек.
— Я не копался в твоей голове, — произнес эльф внезапно. Тихо, но твердо, и меня как будто молнией шандарахнуло.
— Давай, ковбой, посвяти меня тогда, почему в твоем присутствии у меня все время едет крыша?
— С чего ты взяла, что это из-за меня? — отрезал он.
Наш разговор больше походил на спор обиженных друг на друга детей, несмотря на то, что в реальности Тед был гораздо старше меня, и я даже боялась представить себе, насколько.
— Потому что я не дура, Тед. Я могу провести причинно-следственную связь, и в ней ты являешься и причиной, и следствием! — Я не успела заметить того момента, когда начала уже откровенно кричать. Похоже, на меня накатывалась очередная истерика. Я была уже не в состоянии разумно мыслить, и все события дня постепенно смешивались в моей голове в один большой снежный ком.
— Ты слишком много себе позволяешь, девочка, — прошипел эльф, и в его глазах что-то сверкнуло, отчего мне стало не по себе. — Неужели, в твою маленькую умную головку никак не может влезть то, что я являюсь единственной причиной того, что ты до сих пор жива. И впредь ты будешь делать только то, что я скажу тебе, ты поняла?
Я уже было открыла рот, чтобы возразить, но Тед снова меня перебил:
— И последнее. Я буду копаться в твоей голове, если захочу. Я буду делать это так долго, как захочу. Но сейчас ты должна понять, что кто-то другой вмешивается в твой разум, как и тогда, когда ты была на хэллоуинской вечеринке. Если ты будешь во всем обвинять меня, то мы никогда не придем к соглашению.
Я прекрасно понимала, что он был прав как никогда, но у меня не хватало гордости (да и смелости, впрочем, тоже) признать это. Вместо того, чтобы просто кивнуть, я смерила Теда разочарованным взглядом и прошептала:
— Ты. Никогда. Не заставишь. Меня.
Всего несколько несложных слов, но как много они значили для меня. Впервые в жизни я оказала кому-то сопротивление, а не просто спряталась в кусты. Мне было жаль, что эту борьбу за независимость я начала в столь неподходящий момент, но это было уже что-то. Во мне просыпалось мое истинное "я" — здесь, в мире, где я в любой момент могла оказаться жертвенным агнцем.
Похоже, даже Тед не ожидал от меня ничего подобного, поэтому он просто подошел ко мне и грубо выхватил из рук предназначавшееся для меня оружие. Ну и пусть. Не больно-то и хотелось.
— Когда-нибудь ты пожалеешь, что решила ступать по краю этой пропасти одна, — спокойно произнес он, и внутри меня стало зарождаться что-то наподобие обиды. Сладость победы смешивалась с горечью поражения, отчего я никак не могла понять, выиграла или проиграла эту битву.
