– Не беспокойтесь, сударь, – сказал Верлойн. – Я не разбойник.
Лицо «купца» было круглым и заросло бородой чуть ли не до глаз. Мохнатые брови были нахмурены. Услышав фразу барона, «купец» хмыкнул и сказал густым басом:
– Да ну? А если бы вы были разбойником, то так бы мне и сказали: «Здравствуйте, я разбойник?»
Верлойн улыбнулся:
– Ваша правда. Но я действительно не разбойник. Я рыцарь.
Человек недоверчиво хмыкнул. Верлойн откинул полу плаща, обнажив золотые доспехи. «Купец» удивленно прищурился, разглядывая латы барона, и убрал руку с секиры.
– Тот, кто носит доспехи, не всегда рыцарь.
– Вы вновь правы, сударь. Я тоже еще не посвящен. Но даю вам слово – я не граблю караваны. Мое имя Верлойн.
– Да ну? Интересно. – Человек опять хмыкнул.
Это было грубо. Верлойн перестал улыбаться, рука его легла на рукоять Лодрейста. «Купец» это заметил и быстро поднял руку:
– Успокойтесь, сударь, прошу вас! Я не хотел вас обидеть. Правда ваша, когда человек называет свое имя, принято называть в ответ свое. Теперь я вижу – хоть вы и не были посвящены, гордости у вас, как у лучших рыцарей этого мира. Мое имя Канар, я служу при этом караване...
– ...телохранителем, – закончил Верлойн за него.
Канар удивленно поднял брови.
– Вы правы.
– Эта дорога ведет в Гулэр?
– Да.
– И ваш караван направляется туда?
– Совершенно верно. Кстати, если вы собираетесь задавать вопросы, сударь, я советую вам обратиться к хозяевам каравана. Я-то всего лишь телохранитель, и они все знают лучше меня, – в голосе Канара послышалась плохо скрываемая горечь пополам с иронией. – Вон они, впереди.
– Благодарю за совет. – Верлойн кивнул и тронул поводья.
Хинсал пошел быстрее, обгоняя одну повозку за другой. Возницы провожали барона долгими взглядами, некоторые оборачивались на Канара. Тот качал головой и махал рукой. Верлойн тем временем обогнал нескольких всадников и подъехал к купцам. Владельцы каравана прервали разговор и уставились на барона, настороженно ощупывая его взглядами.
– Приветствую вас, достопочтенные купцы. Мое имя барон Верлойн, я направляюсь в Гулэр, а потому хотел присоединиться к вашему каравану.
Сказав это, Верлойн понял, что совершил ошибку. Купцы недоверчиво оглядели его с головы до ног и, естественно, приняли за самозванца. Осторожность, присущая людям их сорта, не позволяла им сразу посмеяться над бароном, но в этом не было нужды – недоверие так и светилось у них на лицах, хотя слова были осторожны.
– Добрый день, господин барон, – сдержанно сказал один из купцов. – Мы рады, что встретили вас на пути в Гулэр. Мы будем счастливы, если вы составите нам компанию.
Верлойн вздохнул. Так и есть – приняли за самозванца. Упрекать в этом купцов не имело смысла – недоверчивость всегда свойственна осторожным людям. А купцы – это сверхосторожные люди. К тому же Верлойн сомневался, что сам бы поверил какому-то незнакомцу, закутанному в плащ, который вдруг объявил бы, что он – барон.
– Благодарю, – сказал Верлойн.
Один из купцов спросил:
– Вы владеете землями, мессир?
– Да, – неохотно ответил Верлойн. – Фолкские земли, недалеко от Гмиэра.
– О! Рядом со столицей королевства Карат, – понимающе закивал второй купец. – Какими судьбами вы очутились тут, так далеко от дома?
– Мне нужно в Гулэр.
– Дипломатическая миссия? – спросил другой купец, и в его голосе явно послышалась насмешка. Еще бы! Барон едет с официальным визитом в Гулэр без охраны, без слуг, один!
– Нет, – вздохнул Верлойн. – Я еду инкогнито.
– Разумеется. Мы заметили, – кивнул первый купец, убедившись, что перед ними самозванец и, возможно, сумасшедший (говорит, что едет инкогнито, а сам признался первым же встречным, что он – барон). – Мое имя Сагорл, а это – мой брат Пакар.
– Рад познакомиться. Вы направляетесь в Гулэр?
– Да, там скоро ярмарка, мы собирались выгодно продать наш товар. Кстати, мы совсем недавно были в Гмиэре, перед поездкой в Кулар. Прекрасный город, не правда ли?
Верлойн для поддержания разговора хотел было согласиться и спросить, что за товар они везут в Гулэр, но передумал – купцы и так ему не доверяют, а могут вообще заподозрить в разбойничьих замыслах. «А-а, все равно разговор был неудачным», – подумал Верлойн и сказал:
– Если не возражаете, я чуть отстану от вас. Мне надо поговорить с вашим телохранителем Канаром.
Купцы пожали плечами. Теперь они окончательно утвердились в мысли, что перед ними – самозванец. Какой барон предпочтет общество образованных купцов компании неграмотного телохранителя? На самом же деле Верлойн не собирался разговаривать с Канаром – он просто хотел побыть один и обдумать ситуацию, в которую попал. Поэтому он отстал от купцов, не спеша следуя рядом с одной из телег.
Караван направлялся в Гулэр, и это уже было хорошо. Верлойну не хотелось ехать одному, он уже привык к обществу. Правда, первый опыт общения с незнакомыми людьми закончился плачевно – Канар его чуть не зарубил, купцы приняли за самозванца.
Верлойн остро ощутил тоску по своим друзьям, которым не надо было доказывать, что он не разбойник и не сумасшедший. К тому же с ними можно было поговорить, а с этими купцами и говорить-то не о чем, как, впрочем, и с любым из этого каравана.
– О чем вы задумались, сударь? – внезапно прозвучал справа звонкий голосок.
Голос раздался так неожиданно, что Верлойн вздрогнул. Повернувшись, он увидел заговорившую с ним девушку. Она сидела на изящной черной кобыле. На плечи девушки был накинут темно-синий плащ, голову покрывал капюшон, а нижнюю часть лица скрывала вуаль. На барона смотрели большие голубые глаза с длинными ресницами, над которыми изогнулись черные соболиные брови. Из-под капюшона выбивалась челка, черная как смоль.
Верлойна зачаровали глаза девушки; он никак не мог понять, почему ее лицо скрыто вуалью – если оно было хотя бы вполовину так же прекрасно, как ее глаза, его следовало специально выставлять напоказ, а не скрывать.
Девушка, заметив, как Верлойн вздрогнул, засмеялась. Барону показалось, что зазвенели хрустальные колокольчики.
– Простите, – сказала она. – Я не хотела вас испугать.
Верлойн насупился, но, когда заговорил, голос его был более чем учтив.
– Простите, вы обращаетесь ко мне?
Едва договорив, Верлойн покраснел. Проклятие! Теперь и девушка решит, что он сумасшедший. С кем она ехала рядом? С ним. К кому еще она могла обращаться? К лошади, что ли? Девушка, однако, и виду не подала, что удивлена вопросом.
– Совершенно верно, – сказала она, – к вам. Я увидела, что вы загрустили, и решила узнать причину.
