Шумовка брякнула об стенку кастрюли, и словно эхо отозвалось из комнаты.
Сергей вздрогнул, прислушался, надеясь, что это ему показалось, что ничего не было.
– Вот так номер… – прошептал он, когда бряканье повторилось.
Шумовку Жарков положил на стол и из ящика стола вытащил самый большой из кухонных ножей, тот, которым никогда не пользовался, с лезвием сантиметров в тридцать. Несколько раз взмахнул им, точно самурай – мечом, и двинулся в комнату, туда, где мерцал экран компьютера и горела настольная лампа.
Он отдавал себе отчет в том, что не обладает какой-то особой храбростью, и в том, что драться не умеет совершенно. И тем не менее не собирался сдаваться без боя, а кроме того, надеялся, что все это окажется недоразумением или плодом разыгравшегося воображения.
Сергей нахмурился, увидев, что открыта не только дверь лоджии, но и окна на ней и слышен шум дождя – он же запирал ее, точно запирал, сразу, как только вошел в квартиру.
А потом он обнаружил мокрое пятно на ковре и уставился на него во все глаза.
– Наблюдателен, стервец, нечего сказать, – произнес кто-то тонким противным голосом, воздух задрожал, и на пустом только что месте рядом с телевизором возник широкоплечий лысый мужик за два метра ростом. – А железку эту положи, она тебе не поможет.
– О… – сказал Жарков, выставляя нож перед собой. – Вы кто?
На мгновение ему показалось, что у здоровяка нет не только волос на башке, а еще и бровей, а за спиной колышутся огромные белоснежные крылья, – похоже, и в самом деле начали сбоить нервы.
– Положи железку! – повторил широкоплечий, и рядом с ним появилась женщина.
Она была немного пониже напарника, но ростом превосходила Сергея на голову и смотрела на него с нескрываемым презрением, точно на шелудивую собачонку или прилипший к подошве кусок дерьма.
– Мы твои гости, – голос у женщины оказался куда более приятным, но холодным, будто ночь где-нибудь на Новой Земле. – И мы не собираемся с тобой драться, ведь так, Ридаэль?
Здоровяк усмехнулся, махнул рукой, и нож сам вывернулся у Жаркова из ладони, со звяканьем шлепнулся на пол. Репортер «Нижегородского городового» отступил на шаг, уперся лопатками в стену, да так и замер – к нему явились двое сектантов, скорее всего, соратников Шишкина, а это означает, что звать на помощь, сопротивляться или грозить милицией бесполезно.
Остается лишь смириться с собственным поражением и надеяться, что его убьют быстро и без пыток.
– Не только наблюдателен, а еще и соображает быстро, и знает о нас, – одобрительно сказал здоровяк со странным именем Ридаэль. – Не находится в шоке, но в то же время не орет, не спрашивает, как мы сюда попали. Глянь-ка, над чем он там работает?
Женщина направилась к компьютеру, и Сергей дернулся – нет, только не статья, на которую он потратил столько сил и времени! Но здоровяк оказался рядом, навис над Жарковым, и ладонь, способная обхватить баскетбольный мяч, очень аккуратно легла ему на шею.
Женщина двинула мышку, скринсейверные рыбки исчезли с экрана, возникло серо-белое окошко «Ворда». Некоторое время она просматривала текст, перемещаясь по нему вверх-вниз, а когда повернулась, то на ее надменном, белом, правильном, словно у статуи, лице была удивленная улыбка.
– Ридаэль, ты должен на это взглянуть!
– Да? – здоровяк смерил Сергея хмурым взглядом и пошел прочь, но захват на горле ничуть не ослабел: там осталось нечто твердое, готовое сжаться в любой момент, сокрушить гортань и позвонки.
Жарков скосил глаза вниз, но ничего не увидел, попытался дернуться и захрипел от боли.
Незваные гости, проникшие в квартиру через лоджию, уже вдвоем склонились к экрану и принялись что-то оживленно обсуждать. Затем одновременно повернулись и уставились на Сергея, пришпиленного к стене наподобие приготовленной к сушке бабочки.
– Я читал твои статейки, – сказал здоровяк, – и полагаю, что ты хочешь писать их и дальше.
– Ну… да… – прохрипел Жарков сдавленным горлом.
– Тогда ты, во-первых, должен забыть о том, что видел сегодня в Печерах, и уничтожить все собранные там материалы, а во-вторых, ты должен пообещать, что будешь слушаться нас и исполнять наши приказы.
– Кого «вас»? И что мне за это будет?
– Слишком много вопросов, – Ридаэль нахмурился, повел кистью, и Сергею показалось, что его сердце сжала холодная ладонь, так что от боли он едва не потерял сознание. – Мы оставим тебя в живых и не станем лишать рассудка – это раз, мы поможем тебе с информацией по «Золотой розе» – это два, мы, вероятно, даже что-то тебе заплатим – это три.
Так что, эти громилы не из помощников Шишкина? Они сами с ним враждуют?
– Ладно, я согласен… – выдавил Жарков, и невидимые тиски разжались: он вновь мог нормально дышать и двигаться, хотя в груди хрипело, а по лицу тек пот. – Но хотелось бы… хотелось бы заметить… я всегда считал, что осознание взаимных интересов – куда более сильный рычаг влияния, чем грубая сила…
– Считай что угодно, – сказала женщина, – но твое мнение здесь никого не интересует.
«Да, это определенно что-то новое, никогда не работал по принуждению, – подумал Сергей, выдавливая из себя угодливую улыбку. – Но ничего, засранцы, для начала мы вместе разберемся с «Золотой розой», а потом я припомню вам сегодняшний вечерок и выставлю счет».
Энергоанализатор выглядел столь же внушительно, как и в тот момент, когда Олег увидел его впервые. Мастер Пав-Рик стоял у стеночки, и физиономия его была непроницаемой, зато двое учеников вовсю переговаривались и посмеивались, складывая инструменты в сумки.
– Ну, начнем, – сказал Нар-Тин, и голос его дрогнул от волнения.
Он сунул руки в блок управления, и энергоанализатор ожил – его верхняя поверхность засветилась мягким белым огнем, в нем замелькали красноватые и желтые искры.
– Убавь мощность, – посоветовал Пав-Рик. – Новая схема конденсации должна достигнуть единения с главным трансформирующим контуром, а на максимуме ты этого не добьешься.
Нар-Тин кивнул, задвигал кистями, и искры постепенно исчезли.
Белое свечение перестало быть однородным, в нем появились более плотные области, похожие на облачка тумана. Они задвигались, те, что возникли внизу, поплыли вверх, сформировавшиеся у потолка принялись опускаться, из столешницы ударили струи белесого тумана.
– На холостом ходу все в норме, – сообщил Нар-Тин. – Дадим ему тестовую задачу.
Туман исчез, облачка принялись стягиваться к одной точке, слипаться, пока не сформировали подобие ауры человека… нет, не человека, Часовщика, если судить по тринадцати расположенным овалом чакрам. Та налилась плотностью, цветом, засветилась зеленоватым огнем, обзавелась внутренним движением и стала точной, если не считать размеров, копией оригинала.
