— О! Молоко! — Возрадовался Скворчащий животик, выхватил емкость у женщины из рук и нагло выдул содержимое в два глотка под потрясенными взглядами окружающих. — Что?! — Самодовольно фыркнул он, облизывая белые губы. — Любить молоко преступление?
— Нет. — Хрипло откликнулся Фелан. — Просто у нас грудное молоко пьют только младенцы.
Ученик Арагорна пристально уставился на жену Фелана, догадался чье именно молоко он только что употребил, округлил глаза и поперхнулся.
— Так где твой ребенок, женщина? — Подключился к расспросам Фелан.
Глядя в его суровые карие глаза, поняла — этот просто так не отстанет.
После бессонной ночи, безумных препирательств, ночного визита фурии и ранней побудки сочинять что-либо длинное и правдоподобное не было не сил ни желания.
— За ним пришел отец. — Резанула правду-матку я, будто крылатый эльф заявился не в закрытое помещение без окон, а забрал сына из детского сада.
Фелан издал какой-то полузадушенный звук, будто из надувного матраса выпустили весь воздух разом. Совсем не бережет себя мужик. Пил бы успокоительное что ли, если нервы не к черту. Его жена сдавленно охнула, уронила на пол чашку, которую как раз собиралась вручить своему мужу, и прижала руки к груди.
— И ты отдала ребенка? — Нервно пискнула она.
Вот же противоречивая женщина. Еще вчера она не имела ничего против смерти маленького фурии от переохлаждения, а сегодня разыгрывает из себя возмущенную невинность.
— Я отдала сына его родному отцу и не вижу в поступке ничего криминального. — Заявила я и демонстративно отпила горячий травяной настой, блаженно щурясь от удовольствия.
Мм… То, что доктор прописал. Даже меда добавили именно столько сколько нужно: ни больше ни меньше.
— Зачем ты его отдала? — Поинтересовался прокашлявшийся Скворчащий животик хриплым голосом.
Я бы хорошенько пнула надоедливого эльфенка под столом, но сидели на ковре, а это напрочь лишало привилегии незаметно отбить чью-то лодыжку метким ударом ноги. Какая неприятность. Пришлось ограничиться выразительным взглядом «зря ты не проглотил свой болтливый язык, пока кашлял».
— Малыша пожелала видеть его бабушка. — Вмешалась Лисса.
Она уже закончила завтракать и теперь просто держала чашку с отваром в руках, грея руки. Температура в доме была довольно прохладной несмотря на горящий очаг.
— Какая бабушка? — Не унимался любопытный темнокожий ученик Арагорна.
— Двоюродная. — Невозмутимо откликнулась колдунья с таким выражением лица, будто мифическая двоюродная бабка изволила прислать приглашение своему малолетнему внуку на бумаге тисненой золотом. — Малыш единственный ребенок, рожденный в семье за многие столетия. Вот старушка и решила оставить ему состоянию.
Я бросила на Лиссу восхищенный взгляд. Она спала меньше моего, а столько замечательных объяснений выдает. К тому же вполне правдоподобных.
Похоже наш бразильский сериал получил неожиданное продолжение. Жаль только что я больше не настроена сочинять дальнейший сценарий чересчур затянувшейся мыльной оперы. Вдохновение — тонкая штука — все время норовит ускользнуть. А единственной знакомой музой была моя подруга Светка, вдохновлявшая моего бывшего на сомнительного качества статьи, которые не брал ни один уважающий себя журнал. Возможно, какая муза — такое и вдохновение. Но это к слову. Сомневаюсь, что муза из моего родного мира сможет плодотворно вдохновлять кого-то в этом, даже если она не Светка. Может, мне пойти на курсы сценаристов, когда вернусь в свой мир? Глядишь, одну из моих безумных импровизаций когда-нибудь покажут по телевизору…
У жены Фелана явно накопилась целая куча вопросов, но только она открыла рот чтобы озадачить меня своим любопытством, из подвесной люльки прозвучал требовательный плач младенца, который меня спас. Вот уж никогда не думала, что рев младенца может так обрадовать. Женщина метнулась к люльке быстрее молнии, извлекла младенца, радостно опознала пропажу, принялась осыпать нежными поцелуями. Фелан неуклюже переминался с ноги на ногу, изредка хлопал жену по спине и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Я поймала себя на мысли, что несмотря на дискомфорт от плача, готова расцеловать малыша за своевременное вмешательство. Что ни говори, а умеют некоторые с младых ногтей привлекать всеобщее внимание, становясь буквально центром вселенной. Отрадно, что Риганэль выполнил свое обещание. Терпеть не могу, когда меня обманывают мужчины, даже те, которых я видела первый и последний раз в жизни.
Под радостное щебетание жены Фелана нас экстренно собрали в дорогу. Наверное, подозревали, что, если не успеют нас выставить за пределы села в кратко сжатые сроки, еще кто-нибудь пропадет. Мне даже выдали стакан козьего молока, о чем я и мечтать не могла. Делиться ни с кем не стала. Нагло употребила в одно лицо под завистливые взгляды окружающих.
Драконианцы вероломно сбагрили нас с рук (или лап) на руки местным проводникам и гордо протопали в обратном направлении. Мы дружно посмотрели им в след.
— Интересно только у меня такое чувство будто нас хотят завести туда, откуда без карты шиш выберемся, и бросить на поживу стервятникам? — Поинтересовалась я у спутников.
— Да ладно тебе, Ника. Не будь такой подозрительной. — Отмахнулась от моих подозрений Лисса. На мой взгляд слишком уж легко она отмела такую возможность. — С нами даже шаман троллей не справился. А этот гад кучу народа умудрился к демонам переправить, и все сходило паразиту с рук, пока мы не разрушили его коварные планы. Здесь же даже захудалой ведьмы нет.
— Откуда знаешь? — Тут же заинтересовался Скворчащий животик.
Вот же любопытный эльфенок. Такое ощущение, что мы все стали предметом его большого исследования.
— Поверь мне, я — знаю. — Многозначительно возвестила колдунья.
Мы предпочли поверить ей на слово как единственному эксперту в магии. Остальные слишком далеки от таинственных загадочных пассов, зубодробильных заклинаний и прочей волшбы. Из всех известных фокусов-покусов лично мне близок шаманский бубен. Тут тебе и пляски у костра под ритмичную музыку, прием оригинальных зелий для выхода в астрал с последующим общением с духами. Просто три в одном. Но это к слову.
Местные бодро оседлали низеньких, коренастых, лохматых лошадок больше похожих на пони-переростков, чем на обычных лошадей. В седельные сумки сложили нехитрые припасы, а нам щедро выдали по небольшому мешку, оставив на наше усмотрение волочь ли дареное с собой, слопать на месте или выбросить к лешему за ненадобностью как лишний груз. Это так говориться, что своя ноша не тянет. А в походе каждый лишний килограмм крадет силы и так выматывает к концу дня, что как бы ноги не протянуть от усталости. Лошадей нам не предложили. Видимо, предположили, раз мы в такую даль большинство из нас умудрились притащиться пешим ходом, то свои родные две ноги для них как-то надежнее, чем четыре, но чужие.
Тиграш привычно принял в седло нас с Лиссой. Еринэль ловко оседлал своего боевого кота. Остальные же предпочли воздержаться от тщетных жалоб, деловито упаковали пожитки в походные вещмешки и бодрым шагом потопали за проводниками.
Провожать высыпали всем селом. Мужики хмуро глядели нам вслед, мысленно желая не возвращаться сюда никогда. Бабы и девки жадно прильнули к калиткам, втайне надеясь, что напоследок мы отчебучим что-нибудь этакое на бис, чтобы повеселить народ. Не уважили. Может для них мы что-то вроде бродячего цирка, но в данном населенном пункте мы всего лишь проездом.
Небо над нашими головами сурово хмурилось, опасно набрякло тучами, готовыми в любой момент выдать густую завесу снега, а то и град. Какое уж веселье, когда над головой нависло такое? Под размеренную поступь тигра я задремала в седле. А что? Ночь выдалась бессонная, беспокойная, а Тиграш все равно не даст свалиться ни на землю, ни в пропасть.
Проснулась я от того, что мерное покачивание в такт мягкого шага боевого кота почему-то прекратилась. Обнаружила мягкий тигриный мех под своей щекой. Вездесущая шерсть набилась в нос, и я звучно чихнула. За моей спиной сонно зашевелилась колдунья. Оказывается, она спала прямо на мне. Вот почему все тело затекло и пошевелиться получилось далеко не с первого раза.
