Достав его и обтерев о штанину, я уселся около костра и кинул кинжал перед собой. Я смотрел на него и представлял, как он движется в мою сторону. Поначалу ничего не происходило, затем он шевельнулся. Едва заметно, затем сильнее. Наконец он дернулся в мою сторону сантиметров на пять. По моей спине прошли мурашки.
Вот о чем говорили те странные ублюдки около сгоревшего дома. Та дрянь, которая попала на меня, дала мне силу. Я медленно выдохнул. Вот оно. Я чувствовал упругую вертлявую жопу удачи прямо в моих руках.
Меня обуяла ненормальная радость. Я смеялся как одержимый. Все звери в округе слышали мой истерический хохот и бежали прочь. Больше никто не будет говорить мне, что делать. Никто! Теперь я сам себе хозяин. Хозяин своей судьбы и жизни, все будет так, как нужно мне. Никаких господ. Никаких командиров. Только моя жизнь. Я подчиню себе судьбу и буду счастлив.
Уняв смех, я вновь попытался сдвинуть кинжал. Получилось. Еще. Еще. Еще! Голова закружилась. Я осел на землю. Из носа потекла кровь. Похоже, что перенапрягаться с силой не стоит, мне стало дурно, нужно что-нибудь поменьше, не такое крупное, как кинжал.
От поиска отвлекла боль в шее. Меня укусил комар. Я прихлопнул эту мелкую кровососущую тварь. Сколько же их здесь было. Больше пауты, маленькие пауты. Мелкие писклявые комары. Крохотные, мошки, которые лезли в глаза. Я ненавидел их всех. Пока я спал под корнями, мои руки и лицо искусали эти маленькие кровососущие сволочи. Нужно найти волновик. Сухой гриб, растущий на деревьях, — если разломать его и поджечь, тлея, он будет отгонять эту писклявую братию.
Хлопая себя по карманам, я принялся осматривать стволы деревьев по округе в поисках волновика. Монеты, у меня было несколько монет, пара серебряных и несколько медяков. Сгодятся, они достаточно легкие.
Волновик нашелся на поваленном на половину дереве, отломив пару смачных кусков, я направился обратно к костру, на ходу пробуя поднимать монетки в воздух. Получалось. Нужна обстановка поспокойнее.
Я взял прутики, на которых жарил мясо зайцев, и, насадив волновики на них, подпалил в огне, затем задул огонь и воткнул вокруг себя, создавая дымный заслон от кровососущих сволочей.
Постепенно нападения насекомых ослабли, хоть и не прекратились полностью.
Я взял на ладонь два самых маленьких медяка и пытался поставить один на другой ребрами. Получалось скверно. Но я мог поднимать их в воздух. От этого меня переполняла радость. Невероятная сила пьянила. Поупражнялся так минут двадцать, и мне снова стало плохо.
Стемнело, и я решил лечь спать, обновив волновики вокруг себя. Загодя наломав пушистых веток для лежака, я забился под похожее коренное укрытие, где спал раньше. В оврагах таких было много.
Проснулся я от жуткого зуда. Комарье опять налетело. Ебучий лес. Ебучие комары. Руки чесались, несколько тварей укусили меня прямо в лоб. Разведя костер и доев вчерашних зайцев, я снова расставил волновики и принялся собирать башню из монет. Сегодня получалось намного лучше, чем вчера. Башня выросла до четырех монет. Назойливые комары лезли прямо к ней. Я проследил за одним из них, самым наглым. Он летал аккурат вокруг двух нижних монет. Сосредоточившись, я стащил медяки и громким железным стуком прихлопнул ублюдка. Комара размазало между двух монет, словно под прессом. У меня появилась идея.
Размазав потроха комара по рукам, я отошел от волновиков и уселся в тени мглистого лога. Я знал, что убитые комары источают запах для других своих собратьев, если одного из них что-то убило, значит, это живое, значит, это можно укусить. Подняв монетки в воздух, я стал ждать поклевки. Друзья убитого не задержались. С противным писком они приближались к моим теплым рукам. Воздух вокруг меня наполнился железными щелчками. Я ловил насекомых между двух монет и прихлопывал. Сбился со счета, скольких я успел завалить таким способом, голова снова закружилась. Навскидку около пятидесяти. Ухмыльнувшись, я вытер склизкие от тел комаров монеты о траву и отправился на уже знакомую поляну в поисках зайцев.
Сев с подветренной стороны, я стал вглядываться в густую траву, похоже, пушистые зверьки приходили сюда щипать траву. Заметив нескольких зайцев, я осторожно начал подкрадываться. Охота началась. Без особых проблем я смог убить двоих, а третьего, скорректировав полет кинжала, достал убегающим прямо среди деревьев. Отлично, кажется, этот навык стоит потренировать основательнее.
Я остался в этом логу еще на три дня, залечивая раны и охотясь на зверьков. Разбавлял свой рацион ягодами, кореньями и съедобной травой. Упражняясь в силе, мои навыки росли с каждым днем.
Каждую ночь меня мучали беспокойные сны, я будто собирал клубок из тонких ниток, раны зудели, казалось, что они затягиваются быстрее обычного.
Окрепнув, я двинулся в сторону севера, нога почти затянулась, я каждый день накладывал заживляющие травы и менял повязки, стирая их в многочисленных ручьях. Мой путь лежал в глубину автономии Ксарка.
Два дня я петлял по лесу и слабо представлял, куда иду. Поселений не попадалось. Дорог тоже. Ночуя на наспех сделанных стоянках, каждый день упражняясь в силе, я заметил, что мошка не хваталась силой, и ветки с травой тоже. Ткань, металлы, кожа — да. Не все поддавалось влиянию. В один из дней я вышел на широкий тракт, и мне улыбнулась удача. Я держался в стороне от него, высматривая конные отряды Ксаркийцев. Такие проезжали дважды, всадников по пятнадцать, я быстро прятался в лес, едва заслышав цокот лошадей. По тракту двигались телеги и караваны. Он был довольно оживленный.
Я с сожалением осмотрел свою испачканную в крови и грязи одежду. В таком виде показываться людям не стоило. Сделав два дневных перехода, я вышел на урочище. Неподалеку текла крупная рука, большой камень около дороги был хорошим ориентиром. Я остановился неподалеку в лесу и стал ждать. Большинство телег и караванов проезжали мимо, но под вечер одинокая крытая повозка остановилась на стоянке. Четверо путников развели костер, встав на ночлег. У меня появилась мысль расспросить их о том, где именно мы находимся, узнать новости. Если получится, разжиться одеждой и едой получше, чем крольчатина. Оружия я у них что-то не заметил.
Выждав темноты, я двинулся на встречу.
— Хорошего вечера, добрые люди. — Я примирительно поднял руки, подходя к костру. — У вас не найдется еды? Я заплачу.
— Стой, где стоишь. — Один из них вскочил, хватаясь за дубину. Дубина — это хорошо, значит, крестьяне.
— Стою. Стою. — Я не опускал руки, меч предусмотрительно спрятал в кустах, чтобы никого не пугать лишний раз, оставив только спрятанные кинжалы. — Зачем так нервничать? Случилось чего?
— Случилось. Ублюдки из Длани выпотрошили все побережье. Войска Ксарка прочесывают леса в поисках беглецов, — сказал молодой парень, опустивший руку от дубинки.
— Да ну? — деланно удивился я. — Я думал, уже всех переловили. Столько дней прошло.
— Всех, как же. Есть еще подонки в округе, разбежались, как крысы, когда летучие отряды прижали их к морю. Наместник в ярости, поднял все гарнизоны. — Пожилой человек у костра говорил спокойно, похоже, они расслабились. — А ты кто таков будешь?
— Я Кью. Подонок-торговец нанял меня в охрану и вовремя не заплатил, я справедливо начал возмущаться, а мне вместо платы дали в морду и пнули под жопу из каравана, — лепил я заранее заготовленную историю. — Вот теперь приходится идти пешком. Далеко отсюда до тракта на Икрафис?
— А где же твой меч, охранник? — хохотнул молодой парень, который сел к костру. Из повозки вышли двое других и разглядывали меня.
— Так в караване и остался, я даже квакнуть не успел, как мне дали под сраку, и я наглотался дорожной пыли. Все вещи там остались. Как доберусь до ублюдка, спрошу по полной, — гнул я свою линию. — Ну так что, есть пожрать?
— Ладно уж, садись к костру, не мерзни, — разрешил самый старый из них. — Держи хлеб.
— Спасибо, добрый человек. — Я подошел и вгрызся в кусок подсохшей корки. Приняв бурдюк с водой, шумно все это дело запил. — Так что насчет тракта на Икрафис, далеко до него?
