Патрика, его тянет в воду, он держится за кусок оторванной мачты, впивая ногтями в мокрую древесину раздирая пальцы до крови. Он сопротивляется, борется, но никак не может выбраться, и только я могу помочь ему.
Ускоряюсь, как могу, гребу руками и ногами, но течение относит меня назад.
Вот его затягивает под воду, и я создаю два пузыря, вокруг своей руки и второй в руке, чтобы дать другу.
Погружаюсь все глубже и глубже в темную и холодную пучину, но Патрика быстрее меня опускается на самое дно и вскоре теряется из виду. Пытаюсь найти его, но даже пузырьков больше не видно.
Воздух заканчивается, и я всплываю, чтобы услышать другие голоса.
Они зовут меня. Они где-то рядом, но я не могу их увидеть.
Дождь и волны мешают обзору, молнии бьют во все стороны яркими вспышками.
— Спасите!
— Я тону! Умоляю!
— Я не хочу умирать!
— Спаси нас, Эйс!
— Эйс!
— Эйс!
— ЭЙС!
Крики, они повсюду, они в моей голове, но как бы я ни старался, я ни до кого не могу добраться. Все мои силы уходят на то, чтобы самому держаться на поверхности и плыть, но никого другого мне найти не удается.
Слезы льются из глаз и смешиваются с дождем и морем.
— А-а-а-а-а-а-а! — кричу от отчаяния и боли в душе, ведь вынужден лишь слышать их, но не иметь возможности помочь.
Они умирают!
Они тонут!
Они кричат и зовут меня, а я ничего не могу сделать!
— ПРОСТИТЕ МЕНЯ! — закричал я во все горло. — ПРОСТИТЕ! Я НЕ МОГУ!
Падаю вниз и приземляюсь на сухой матовый пол.
В бессилии бью руками, и мой крик разносится по залу.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ха-а-а-а! Простите меня… простите… но я не могу… — прошептал я уже охрипшим голосом. — Я не могу вас спасти… Никого не могу спасти… это выше моих сил…
Так и есть…
Я ничего не могу.
Я лишь обычная песчинка в судьбе, что не может успеть все и везде.
Как бы я ни старался, но я просто не способен сделать все… Могу лишь плыть и пытаться, выбиваясь из сил и умирая со всеми. Я выжил, но никому не сумел помочь, потому что просто не мог.
— Быть не способным на все — это не грех, Эйсиндаль, — прозвучал рядом голос Чи-Цзи. — Никто так не может. Прими это… уйми свою гордыню и прими…
— Я… знаю… — ответил я сквозь слезы. — Я… знал это всегда… но не мог заставить себя…
— Потому мы и показали тебе все это, — ласковый голос Небожителя прозвучал рядом со мной. — Ты не Бог, не всесильный и не всемогучий, а просто… часть этого мира, как и все мы. Даже Небожители не способны помочь всем. Такова жизнь и таков мир… несовершенный, слабый и жестокий… Но в нем нам жить. А потому живи дальше, приняв свою слабость…
— Так… больно… — заскрежетал я зубами. — Это так больно…
— Есть способ облегчить боль.
С этими словами он исчез.
— Ну, хватит уже ныть, — знакомый голос раздался надо мной.
Резко поднимаю голову…
— Патрик?! — с шоком произнес я, увидев его.
— Мы все здесь, — кивнул он.
За его спиной стояли и остальные.
Фитцгаряк поправляет свою шляпу-цилиндр и протирает монокль, Дилоджок как всегда со своей учетной книжкой, Зифтеза радостно улыбается и машет, ворчун Рагдагельм смеется своим басистым хохотом, Торки и Велки стоят в обнимку со своими неизменными пышными усами. Уорли, Марсин, Бердтранд, Юирк, Сирмалин, Август, Эдсий и все остальные. Все они здесь, как живые.
— Мы не злимся на тебя, дружище, — говорит Патрик.
— А вот я злюсь, — заворчал Дилоджок, за что тут же получил по голове от сестры, да и от брата тоже, и остальные пожурили его, но все и так знают, что он не со зла, а просто характер у гоблина вредный.
На это ворчун лишь фыркнул.
— Ты сделал все что мог, — продолжил друг. — Прости уже и ты себя.
С этими словами они исчезли, словно их тут никогда и не было, а на месте где стоял мой друг, остался лежать тот самый уже поломанный компас.
Поднимаю его и смотрю на уже сломанную и бесполезную вещь, смысл которой лишь в том, что она память о моих друзьях. Уже давно сломанный и негодный к использованию. Просто вещь.
Сначала я хотел, как обычно повесить его себе на шею, но…
— Нет, — вздохнул я. — Хватит…
Убираю его в карман. Там ему и место, а вернусь домой и оставлю на полке, как и положено воспоминаниям.
— Да, я не могу всего, — сказал я.
Рядом появились Небожители.
— Гордец признал свою слабость, — произнес Белый Тигр.
— В слабости нет греха, — кивнул Бык.
— Простить себе слабость сложно, но лишь уняв гордыню, можно справится с будущем, — прошипела Нефритовая Змея.
— Живи с этим, Эйсиндаль Звездочет, — произнес Аист.
На их слова я лишь кивнул.
Я всегда думал, что могу справиться со всем сам.
Многое могу, много где был и часто удавалось выкрутиться, а потому я уверился в собственной силе и что лишь от меня все зависит. Но это не так. Далеко не так. Я не всесилен и не всемогущ, а просто обычный эльф, силы которого ограничены. И лишь признав эту слабость я могу жить дальше.
Тяжело отказываться от привычек, но это нужно делать.
Вытираю лицо от слез и делаю глубокий вдох.
Да, нужно жить.
— Что дальше? — спросил я.
— Ты прошел первое испытание… А теперь начнем второе…
С этими словам мир снова окутала темнота…
Темно…
Вокруг очень темно…
Ничего не видно…
Сплошная тьма, но…
Себя я вижу четко.
Мои руки перед лицом видны, ноги вижу, но стою я в полной темноте и вокруг ничего.
Осторожно двигаюсь и машу руками, чтобы ничего не задеть, осторожные шаги, но ничего нет. Пол имеется, на нем я спокойно стою, но больше ничего.
Звуков тоже нет, тишина сплошная, но свой голос я слышу четко, значит, не оглох.
— Что происходит? — нахмурился я.
Сейчас я осознаю себя четко и ясно.
В прошлый раз я словно оказался в тот самый вечер, и мой разум захлестнули чувства, которые и повели меня дальше. Сейчас же никакие эмоции мной не владеют, и я остаюсь собой. Все ясно осознаю, и ничто не мешает мне думать.
Если в прошлый раз сделать выбор должно мое сердце, то сейчас явно испытание на мой осознанный выбор или какое-то действие.
— Так, и что дальше?
В ответ тишина и ничего.
Осторожно иду вперед
