Сварог спокойно разглядывал ее, пока она шла к столу. Даже если в его взгляде она и прочитает любопытство, оно вполне понятно для данного случая — любой смотрел бы с любопытством на молодую девушку, оказавшуюся настолько хваткой, чтобы впервые за несколько тысяч лет выиграть ваганум…
Лет двадцати с лишним, красавицей писаной не назовешь, но и в дурнушки никак не запишешь. Очень симпатичное, умное личико, светлые волосы подстрижены так, что на Земле это назвали бы «каре», а здесь моментально решат, что девушка была в военной службе. Стройные ножки, неплохая фигурка. Чувствуется ловкость и сила в мускулах, но ни тени мужеподобности. Серые большие глаза, пушистые ресницы.
В общем, если бы эта встреча произошла в те времена, когда Сварог, деликатно выражаясь, вел более вольный образ жизни, он непременно постарался бы познакомиться с ней поближе. Приятная особа, как сказали бы на Земле, спортивная девочка.
Она поклонилась по всем правилам этикета:
— Ваше величество… Мое имя Дали Геремей.
У Сварога в голове пронеслось: коли уж она знает, кто он такой (да и не мудрено не знать, кто такой Высокий Покровитель Вольных Маноров), как же отважилась к нему сунуться? Зная, что лар безошибочно отличает правду от лжи? Интересно…
Он показал на мягкий стул, приличествующий ее положению:
— Садитесь.
— Благодарю вас, ваше величество, вы так добры…
Села. На ней было светло-зеленое дворянское платье хорошего покроя, из дорогого траулета, модного фасона, с вырезом и подолом ладони на полторы выше колен. Ногу на ногу не положила — то ли уже чувствует себя княгиней, которой сие запрещено этикетом, то ли скромница. Вот только на скромницу что-то не похожа, на шлюху, впрочем, тоже. Ну, многие шлюхи таковыми вовсе и не выглядят.
Сварог обаятельно ей улыбнулся:
— Дали, ваши бумаги я посмотрел, но мне хотелось бы послушать вашу историю: как вы жили, как воспитывались, как вам вообще пришла в голову эта довольно нетипичная для девушки идея… Простите мне любопытство, но оно вполне оправданно. Впервые за несколько тысяч лет ваганум успешно осуществила девушка. Были, конечно, редкие попытки, но они проваливались. А вам вот удалось… И вы хотите, чтобы меня не грызло любопытство?
— Я понимаю, ваше величество, — улыбнулась она вполне женственно, самую чуточку кокетливо. — С вашей стороны так великодушно просить извинения… в котором я никак не могу отказать королю… особенно столь известному и знаменитому, как вы. Я уже не раз сталкивалась с самым откровенным любопытством, но никогда не горела желанием рассказывать о себе, о своей жизни, обо всем прочем. Потому что люди, в общем, были простые и недалекие. Смотрели на меня, как на экзотическую зверюшку. Вы — другое дело, не сочтите за комплимент.
У Сварога возникло странное ощущение: она словно бы кого-то ему напоминала, но он никак не мог понять, кого. Твердо знал одно — раньше он с ней никогда не встречался. Не было ее в его памяти…
Она заговорила. Голос звучал мелодично, спокойно. У нее был красивый голос.
Единственная дочь, единственный ребенок провинциального дворянина без титула. Поместье у него было небольшое, три деревеньки с двумя сотнями крестьян. Земли в тех местах скудные, и владельцы подобных невеликих владений порой откровенно прозябают. Однако ее дедушке, отцу ее отца, в свое время повезло, как некоторым: в тех местах порой обнаруживаются серебряные залежи. Именно такую, причем довольно богатую, дедушка в свое время и обнаружил — чисто случайно в их места заглянул хороший рудознатец, быстро установил наличие жилы, рассказал все владельцу земель и за хорошее вознаграждение провел должную работу. Многие в таких случаях, не мудрствуя, сдают обнаружившиеся на их земле природные богатства (это не обязательно серебро) горнозаводчикам и довольствуются арендной платой. Однако дедушка был человеком неглупым, предприимчивым (правда, до сих пор у него просто-напросто не было возможности где-то эту предприимчивость проявить). Он прекрасно понимал, что продавать чистое серебро гораздо выгоднее, чем сдавать жилу в аренду. Выскреб до дна свой денежный сундук, продал соседу две деревеньки из трех (все его крестьяне были крепостными, что упрощало сделку — в отношении фригольдерских деревень на дворянской земле действует более сложная и долгая процедура), залез в долги банкирам, даже продал часть фамильных драгоценностей. Но набрал достаточную сумму, чтобы наладить добычу руды и построить плавильню — и на то и на другое имел законное право, так как залежи серебра располагались на его землях.
Иные на таких предприятиях прогорали, иные богатели. Дедушка Дали оказался среди вторых, он и в самом деле обладал должной предприимчивостью. Наладил и добычу руды, и работу плавильни, уже через год полностью рассчитался с долгами, а там пошла чистая прибыль. Умер он, когда Дали было шесть лет, так что она его чуточку помнила. Незадолго до смерти он откупил те две деревни у обедневшего к тому времени соседа (чисто из принципа, полагала Дали), а потом купил у наследников большую часть поместья покойного — уже по чисто деловым соображениям, рассчитывал и там найти серебро, но нанятые им рудознатцы успеха не добились.
Отцу Дали, собственно, и не требовалось предпринимательской жилки — он получил в наследство отлично налаженное предприятие. Так что повозки с серебряными слитками по-прежнему уходили по Большому Тракту к столичным покупателям.
Сей дворянин, как подавляющее большинство мужчин, хотел сына — но не получилось. Тогда он поступил, как многие — стал воспитывать дочь, как мальчишку: верховая езда (часто на не объезженных толком лошадях, чтобы училась с норовистыми справляться), стрельба из пистолета и мушкета, холодное оружие, лук и арбалет, рукопашный бой. Забавно, но она только в четырнадцать лет узнала, увидев у подруги любовный роман, что существует и такая литература. До этого она читала исключительно рыцарские романы (те, что посвящены главным образом битвам, а не куртуазным приключениям), книги военных историков и старые военные хроники. По этой же причине — чтобы не «обабилась» прежде времени — отец всячески препятствовал ее встречам с молодыми людьми. Одно время даже собирался устроить кадетом в кавалерию, но по неизвестным причинам передумал.
Умер он неожиданно, от сердечного приступа (мать Дали умерла еще раньше). Девушка осталась единственной наследницей и полновластной хозяйкой своей судьбы. Кое о чем она рассказывала очень уж уклончиво, и у Сварога осталось впечатление, что какое-то время после смерти отца она наверстывала упущенное — что касаемо общения с молодыми людьми (в чем, в общем, не было ничего противоестественного).
То ли ей передалась дедушкина рассудочная деловитость, то ли сыграло роль отцовское воспитание, то ли все вместе… Настал момент, когда она села и всерьез задумалась: как жить дальше?
Рудознатцы, которых она наняла, чтобы обрисовали нынешнее положение дел с рудником, были единогласны: жила истощается, ее хватит самое большее лет на пять, а дальше — содержание серебра в руде упадет настолько, что разрабатывать ее будет не просто невыгодно, а убыточно. А кроме того…
Когда ей исполнилось шестнадцать, отец — в рамках того же метода воспитания — назначил ее в охрану «серебряных караванов»: сначала рядовым стражником, а потом, когда она набралась должного опыта, года через полтора, стала этой охраной командовать. Три раза охрана всерьез схватывалась с разбойниками (народом серьезным, главным образом каталаунскими Волчьими Головами) и всякий раз успешно, хотя и не без потерь, отбивалась. К двадцати, к кончине отца, у нее имелось личное кладбище в два покойника, одного она застрелила, другого зарубила. Серьезная девочка, мысленно прокомментировал Сварог, знавший не понаслышке, что такое Волчьи Головы.
Поездки эти имели и оборотную сторону, никак не предусмотренную озабоченным ее воспитанием в мужском духе отцом: молодая девушка увидела большие города — и красавицу Равену, где была одиннадцать раз (серебро отправляли в столицу три раза в год, правда, последний «серебряный караван» погруженная в неизбежные хлопоты после смерти отца Дали уже не сопровождала).
