Эгле, правда, проиграла все, в том числе и жизнь, мысленно добавил он с ноткой грусти. Вот только этот случай так и остался неизвестным… Для всего мира Эгле жива-здорова и благополучно восседает на престоле, которого никогда и не лишалась…
— Последний вопрос — из чистого любопытства, — сказал он. — Почему вы носите такую прическу, если не служили в армии?
Дали ответила без запинки:
— Я подумала, что с такой прической буду смотреться для своего воинства более серьезной, своей, что ли, чем с обычной женской.
— Логично, — сказал Сварог. — Сдается мне, у вас есть все шансы удержаться. К тому же вам помогает ваш… знакомый.
— Увы, ваше величество, — Дали словно бы погрустнела, на ее хорошенькое личико набежала тень. — Он погиб, когда мы штурмовали княжеский дворец… когда дворец был практически взят. Глупое стечение обстоятельств, случайная пуля…
— Мои соболезнования, — наклонил голову Сварог.
Она скорбно склонила голову. Остались сильные подозрения, что печаль на ее красивом свежем личике — мастерское притворство. Чего стоит услуга, которая уже оказана? Бывают предприятия, крайне напоминающие финалом поиски клада: сплошь и рядом сокомпанейцы, едва обнаружив сокровища, начинают резаться. «Знакомый» был ей с какого-то времени определенно ни к чему: скрипач не нужен. Без сомнения, он рассчитывал отодвинуть Дали на задний план, а то и вовсе сделать марионеткой — в силу пресловутого мужского превосходства. А она достаточно умна и хитра, чтобы просчитать последствия удачного штурма заранее. Пуля могла прилететь и со стороны верных егерей — в горячке и неразберихе штурма замка, когда никто не смотрит на товарищей по оружию, такие вещи проскакивают как нельзя лучше, все можно списать на неприятеля, а баллистическую экспертизу проводить никто не будет, ее здесь не умеют делать, разве что в самом примитивном виде: отличить мушкетную пулю от пистолетной, и не более того…
В конце концов, совершенно не интересно, что там у них стряслось. Гораздо интереснее другое…
Сварог решительно не мог определить, говорит она правду или лжет. История вполне жизненная и позволяет выдвигать новые версии — скажем, она натянула на себя, как новое платье, чужую биографию. Или все происходило с ней, но не там, а настоящее место она по каким-то своим причинам не хочет называть. Но эти умствования сейчас бесполезны. Главное — умение безошибочно отличать правду от лжи отказало, не сработало. Второй раз на его памяти — первый был со Старой Матушкой. В точности то же самое: он не усматривает никакой защиты, поставленной против его умения. Он просто-напросто этого умения как бы лишился.
Все было бы гораздо проще, исходи от нее что-то черное. Достаточно нажать другой завиток — и ворвутся боевые монахи. Сварог по собственной инициативе давненько уж пригласил сюда полдюжины людей отца Алкеса и две дюжины монахов Братства святого Круахана. Такие уж места: совсем близко Ямурлак, его уже начали помаленьку заселять люди, но, несмотря на все труды Мары, там еще хоронится по чащам и болотам всякая нечисть из разряда той, что на человека не похожа нисколечко (но иные из них могут прикидываться людьми). А за Ямурлаком — Харлан, где до сих пор черных гораздо больше, чем во всех остальных Свароговых землях, вместе взятых. Предосторожность оказалась разумной — за последние годы четырежды монахам и людям из Багряной Палаты пришлось вмешиваться. Им и службе, основанной когда-то старухой Грельфи — и по причине полезности оставленной в прежнем виде, даже расширенной…
Но от нее нисколечко не веет черным — а уж черную магию, как и любую другую, Сварог мог определить при любой погоде. Но, как и в случае со Старой Матушкой, ничего такого не почуял. Дали была самым обычным человеком, магическими умениями какого бы то ни было вида не отягощенным. Нет никаких причин, поводов и оснований вязать ее и допрашивать. Он до сих пор так и не понял, что такое Старая Матушка, но вреда от нее нет ни малейшего. Может быть, его и не случится от этой красивой спортивной девочки.
— Пожалуй, вы удержитесь… — сказал он задумчиво.
— Приложу все силы, — улыбнулась Дали. — К тому же у меня заготовлен один хитрый ход. Вы — король с опытом, вы, наверное, его знаете: «История Эборона».
— В жизни не слышал, — сказал Сварог. — Расскажите, если это из тех вещей, что могут быть полезны королю.
— Безусловно, могут, — красивые серые глаза смотрели невинно, простодушно. — В одной из отцовских книг описана история старинного короля Эборона. Его многие книжники считают легендарным, но это и несущественно. Главное, история поучительная. Однажды Эборон слег в постель, и придворные лекари клялись, что недуг смертелен и королю осталось жить на свете считанные дни. Все, кто втихомолку плел заговоры, все, кто хотел бы устроить заговор, но опасался, наконец, недоброжелатели наследного принца… В общем, все приободрились и развели бурную деятельность, засветились… Через три дня король вдруг встал с постели, и выглядел он так бодро, словно жить ему еще предстояло семь раз по семь лет. Всех злоумышлявших перехватали, и кончили они плохо. Король искусно притворялся, а медики были посвящены в его замысел и старательно подыгрывали…
Ну да, почти то же самое произошло в свое время с Иваном Грозным, подумал Сварог. Историки так до сих пор из-за скудости дошедших от тех времен документов не пришли к единому мнению, не знают, точно притворялся ли Грозный или в самом деле был подкошен серьезным недугом. Но все его враги и недоброжелатели, а также те, кто не хотел видеть наследником его сына-младенца, обрадованно полезли на свет Божий, как тараканы из щелей, засветились — и получили по полной программе, когда Грозный вдруг встал. Еще одно подтверждение того несомненного факта, что девушка умна и хитра. Не грех было бы и самому устроить такой кунштюк: моментально зашевелятся враги и недоброжелатели и на Таларе, и в Империи. А посвященные в тайну Канцлер с Интагаром будут бдить каждый в своей зоне ответственности и дернут удочку, когда поплавок запляшет…
Он еще немного поболтал с девушкой о пустяках — она охотно поддерживала беседу. Сделал парочку игривых намеков на возможную близкую дружбу — исключительно ради того, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Дали держалась так, что это ему понравилось: не могла не понять намеков, но ни словечком, ни взглядом не дала знать, что готова пойти навстречу и уступить его величеству. Изображала полную невинность, не понимающую, чего от нее хотят — вещь немыслимая для умненькой девушки, более года кружившейся в вихре столичных светских увеселений и не чуждавшейся амурных баталий. Что же, такое поведение только располагало к ней: Сварогу осточертели шлюхи, готовые ради сладких пряников прыгнуть к нему в постель — прямо-таки вереницей до сих пор выстраивались, действуя кто искусно, кто топорно. Приятно столкнуться с прямо противоположным. Черт его знает, кто она такая и откуда взялась, но несомненно одно: она не из тех, кто ради покровительства и расположения короля королей готова расплатиться собой. Ну что же, гордые недотроги нам нужны…
Что оставалось делать? Утвердить ее в княжении по всем правилам — и установить постоянный надзор с помощью людей Интагара и Золотых Обезьянов, авось да удастся что-то полезное о ней узнать…
Он поднялся — торопливо поднялась и Дали — и сказал церемониальным тоном:
— Преклоните колено.
Дали опустилась на одно колено. Сварог достал из секретера точную копию княжеской шалуатской короны, изготовленную по его приказу — оригинал бежавший князь прихватил с собой на память. Обойдя стол и остановившись над девушкой — мимоходом чисто машинально отметив, что глубокий вырез открывает довольно приманчивую картину, — произнес тем же тоном, бесстрастно-торжественным:
— Полагаясь на вашу честь и верность, объявляю вас княгиней Шалуата.
Эту формулу его геральдисты сочинили не так уж и давно, когда он стал Высоким Покровителем Вольных Маноров. Сочинили и ответ, который Дали безусловно знала, потому что тут же его произнесла:
