— И морг, — поддакнула я.
— Морг… — забегали глаза Фавна.
— Зомби! — закричали студенты со всех этажей.
— Скорее! — скомандовал профессор Штайн. — Чем быстрее мы нейтрализуем мага, тем раньше поможем учащимся! — и мы снова побежали.
Эльф мчался впереди, за ним Аврелий, следом Мила, Йонас и остальные. Они почти достигли маленькой двери в каморку Теодора, я же существенно отстала от группы и плелась в самом хвосте. Запнулась о ковер, а потом услышала знакомый голос, читающий грустные стихи. За небольшим выступом стены в коридоре главный бухгалтер университета ходил по кругу и репетировал предложение руки и сердца.
— Да, точно. Так я и скажу, — бормотал он себе под нос. — А потом поцелую, — и Юджин зажмурился от предвкушения, даже губы в трубочку сложил. Потом опомнился, ударил себя по щеке и громко застонал. — Ничего я не скажу! Я ей не нужен… — печально заключил он, и столько тоски и муки было в его словах, что я не выдержала.
— Юджин! — громко сказала я из-за угла. — Аурелия полюбит тебя! Иди же к ней и не думай отступать!
Бухгалтер подпрыгнул на месте от неожиданности, поправил свои очки и смахнул со лба выступивший пот.
— Мамочки, галлюцинации, — испуганно прошептал он.
— Иди! — рыкнула на него я. — И спину расправь! Ты же герой!
Юджин побежал к кабинету ректора быстрее, чем ректор бежал к комнате некроманта. Откуда у тучного бухгалтера взялось столько прыти, было загадкой. Страх ли был этой движущей силой, любовь ли, не могла бы сказать и настоящая пифия.
Грохот и крики в конце коридора усиливались. Мужчины выбивали дверь, Мила командовала парадом, а профессор Штайн вел ментальные переговоры то ли с темным, то ли с его дверью. Во всяком случае, результат у беседы был такой, как если бы он общался с дверью.
То есть результатов не было.
Я подошла ближе и спросила приунывшего Жорика:
— А ручку поворачивали?
— Ты думаешь, он не заперся? — съехидничал друг, но совету внял. Попросил гвардейцев уступить, и во внезапно воцарившейся тишине нажал на дверную ручку.
Дверь в помещение легко открылась, и мы поняли, что не ошиблись в выводах.
Первое, что я смогла разглядеть в небольшой скромно обставленной комнатке, — это коменданта, склонившегося над одетой в пышное золотистое платье женщиной в центре пентаграммы. Он влюбленно смотрел в лицо своей дамы и ласково перебирал ее волосы, не обращая на нас никакого внимания.
Из мебели здесь были письменный стол, на котором сиротливо лежал кулон с изображением Великого; шкаф с торчащим из него собранным чемоданом, и кровать, которая сейчас стояла вертикально и вместе со шкафом отгораживала ритуал от невольных свидетелей. За кроватью стояли два стула. На них сидели пропавшая принцесса и дракон. Пышное платье Анны слегка закрывало обзор, но я смогла разглядеть ее уставшее лицо, перебинтованный палец на руке и самодельные беруши, которые принцесса наскоро сделала из ваты.
А на маленьком подоконнике надрывно пел песню королеве магический патефон.
— Губы ее слаще меда, — с блаженной улыбкой соглашался с песней дракон. — Пальцы — как тонкие веточки, на которые я надену кольца. Глаза — как два сапфира из моего любимого схрона.
— Великий, какая же я была дура! — взвыла Анна и закрыла лицо руками.
Мы с эльфом переглянулись, и королевский безопасник наконец отмер.
— Капитан, — показал он подчиненному глазами на Теодора и побежал к принцессе. — Анна, вы в порядке? — опустился он перед ней на колени.
— Андреас? — не поверила она своим глазам и улыбнулась, да так, что превратилась в красавицу. Глаза ее засияли, и принцесса кинулась на шею Бону со словами:
— Прошу, заберите меня из этого дурдома!
Мила же, увидев целого, невредимого, а главное — не окольцованного дракона, обрадовалась несказанно. На лице ее огромными буквами было написано не менее огромное счастье. Она дернулась в сторону возлюбленного, но потом, вспомнив о прежних страхах, осталась на месте и теребила подол, продолжая с обожанием взирать на мужчину.
— Где же ты, Мила? — печально вздохнул Анжер, и сердце моей соседки не выдержало.
Она побежала к своему дракону.
— Вы помните, как здесь оказались? — Андреас взял принцессу за руку.
— Нет, — с трудом удержалась она от слез. — Я очнулась уже здесь, от того, что господин Теодор зачем-то проколол мне палец иголкой. Попросила господина Этрена мне помочь, но он только говорил о какой-то девушке! — жаловалась Анна. — Видимо, об этой, — печально заключила она, показывая на Милу.
— Все хорошо, моя леди! — Бон поцеловал тонкие пальчики принцессы и подхватил испуганную девушку на руки. — Даю вам слово! — сказал он и вынес ее из комнаты.
— А кто это там на полу? — услышала я вопрос Анны.
— Кукла, ваше высочество, — заверил ее безопасник, а я подумала, что если даже такой строгий мужчина, как господин Бон, способен быть чутким к чувствам других, то и любовь старого некроманта может быть вполне объяснима.
Андреас передал свою ношу доверенным гвардейцам и приказал доставить принцессу к отцу. Вернулся в комнату и попытался привлечь внимание коменданта, но тот ничего и никого не слышал, он уговаривал возлюбленную очнуться.
— Красавица моя, открой глазки, — ласково звал королеву комендант.
Два гвардейца, нарушив линии пентаграммы, окружили некроманта и застегнули на его руках магические браслеты. Но он этого не заметил, а только продолжал звать свою любимую.
— Магистр, а разве можно оживить мертвеца? — тихонько спросила я Аврелия.
— До сегодняшнего момента это считалось невозможным, — так же тихо ответил мне ректор. — Даже самый искусный некромант не способен вернуть ускользающую душу в тело надолго. Да и тело это будет иметь лишь некоторое подобие жизни только благодаря сильной воле мага.
— На вид как живая, — задумчиво сказал эльф.
И действительно, покойная королева была почти копией своей дочери. Тот же острый нос, те же мышиного цвета волосы и то же надменное выражение венценосного лица.
Красавица из нее была так себе.
— Это-то и странно, — поежился от холода магистр.
— Вы арестованы за применение запрещенной черной магии, — сообщил Теодору Андреас, и старый комендант наконец очнулся.
— Запрещенная!? Черная?! — зло крикнул мужчина. — Я всего-то хотел жить со своей любимой долго и счастливо! А что вы? Жалкие людишки, ничтожные букашки, из-за вас мой отец изгнал меня из дома! Лишил титула, дома и невесты! — брызгал слюной Теодор. — Как же, разве может будущий король быть некромантом? Не может! А некромант — это же не черный маг! Разве я виноват, что родился таким?
