Вот только мне теперь не было до всей этой войны абсолютно никакого дела. С лежащего передо мной на ковре тела медленно сползало заклинание личины, проявляя бледное до синевы лицо Гарона.
Не подающего ни малейших признаков жизни. Не помню, когда я лизнула палец, да и лизала ли вообще. Помню только, как срывала с головы вуаль, чтобы заткнуть магу прожженную в левом плече дыру, из которой хлестали черные сгустки крови.
Такую рану не возьмет ни одно снадобье, это я поняла сразу, и теперь вся надежда оставалась только на мой магический резерв. Который из-за установленного Корделиусом купола не пополнялся вот уже два дня. А я хоть и тратила магию экономно, но постоянно обновляла на себе щиты. Вот только, как оказалось, совершенно напрасно. Раз жених сумел походя их снять.
Энергии мне хватило только на то, чтобы кое-как остановить кровотечение и чуть стянуть края раны. Но залечить внутренние повреждения и восстановить порванные сосуды я не успевала. Жизнь утекала из не приходящего в сознание гнома, как вода из разбитого аквариума.
И не было рядом ни одного настолько сильного мага, чтобы её вернуть.
Не было?
Ни одного?!
Стоп!
А Корделиус?!
Ну и пусть я его не люблю, и не хочу за него замуж. Но он-то этого хочет?! Значит, должен согласиться на мое предложение. И две луны этого мира мне свидетельницами, что я приложу все силы, чтобы стать ему самой лучшей женой. Пусть только вначале вылечит этого безрассудного гнома.
Надежда с сумасшедшей силой подняла меня с колен и кинула к жениху. Чтобы уже в следующее мгновение облететь переспелым одуванчиком.
Никого мой несостоявшийся муж вылечить не сможет.
По крайней мере, в ближайшее время. Лежит он на другом конце огромного ковра бледный и с закрытыми глазами, возле стоит на коленях еще одна из разряженных гостий, и роняет на лицо мага крупные слезы. А напротив нее, устало привалившись спиной к диванчику, сидит тот маг, что добивал Корделиуса и почему-то ласково держит своего противника за безжизненную руку.
Чтобы охватить все это одним взглядом мне хватило пары секунд, а потом сердцем завладело черное отчаяние. Неужели нет никакого выхода… кроме…
Похоже, нет.
Ну что ж, значит, так тому и быть. Придется использовать так упорно отвергаемый мною вариант, оставленный как нежелательный, на самый крайний случай. На самый безвыходный.
Вот именно на такой, как этот.
Я повернулась к умирающему магу и почему-то совершенно не удивилась, обнаружив возле него неизбежную Кинну и горестно вздыхающего Атания. Так всё и должно быть, верный друг и любимая девушка рядом с ним в последний момент.
А я никто и звать меня — никак. И никому нет дела, что сейчас я тоже умру, умру как человек, как личность, как всё то, чем я была до этого момента.
И никто никогда не узнает, что умираю я для того, чтобы этот коварный бабник жил, потому что если умрет он, жизнь все равно потеряет для меня всякий смысл.
Я в последний раз вздохнула свободно и решительно сунула руку под широкий, летящий рукав свадебного платья. Выбранного мною именно из-за фасона рукавов.
Приложила ладонь к предплечью и вызвала в памяти вид того флакончика, что когда-то заложила туда хозяйка леса. Не думала я, что придется доставать его так рано. Надеялась погулять на свободе еще несколько лет. Или десятилетий.
Но теперь уже не погуляю.
Это я что, жалею себя, что ли? Привычно возмутилась, обнаружив текущие по щекам слезы.
Вот еще, больно нужно!
Я кто, бабка-Йожка, или барышня кисейная?!
Решительно поднесла ко рту флакон и, запрокинув голову, сделала первый небольшой глоток.
Потом второй, третий…
— Вия! — подскочивший ко мне Атаний теребит за рукав, — подожди! Не пей!
— Почему? — отняв наполовину пустой флакон от губ, вижу умоляющий взгляд зеленых глаз.
— Ему оставь… — указал лесоруб на безжизненное тело мага, но я и сама уже поняла, что это лучший выход.
Волшебный сок дроба поднимет мага лучше всякой живой и мертвой воды.
Жаль только, что я не знала этого раньше.
Опустившись на колени рядом с гномом, одной рукой осторожно приподнимаю голову любимого, другой подношу к посиневшим губам флакон. Стараясь не пролить ни капли, бережно вливаю в рот мага драгоценное снадобье.
Оно уходило в умирающего бесследно, словно вода в песок, а как только последняя капля коснулась бледных губ, флакончик вспыхнул зеленым светом и исчез. Просто растаял между моими пальцами и лицом Гарона.
Соединив меня с магом этой вспышкой, словно незримой нитью. И это было так правильно, и так замечательно, что я на миг забылась, гладя кончиками пальцев твердо очерченные губы, в которые понемногу возвращалась жизнь.
И тут же осадила себя, с усилием отдернула руку, распахнула глаза и столкнулась с умиленным взглядом лесоруба.
— Атаний! — позвала гнома приторно ласковым голосом, — ну-ка объясняй, что все это значит и зачем ты это сделал?
А сама уже понимала проснувшимся в мозгу чужим знанием, что значит в Великом лесу ритуал разделения последнего, третьего, бокала. Но решила, что выслушать Атания все равно не помешает для полноты картины.
— Вия… — и почему мне так не нравится его виновато бегающий взгляд?!
— Не стесняйся, Атанчик, рассказывай. — с ядовитой лаской подбадриваю гнома.
— Он ни в чем не виноват! — не выдержала Кинна. — Он просто не так все понял! И тебя спутал! Я никогда не…
— Не нужно, Кини, я сам могу за себя ответить! — мягко обнял ее за плечи лесоруб. — Вия, я тогда, на поляне… подумал… что Кини… это…
— Ты подумал, что я заигрываю с твоим другом! — снова вмешалась ведьма. — А я просто рассказывала ему, как проще восстановить энергию, ведь он никогда не жил так подолгу вдали от леса! А после той ночи был совсем пустой!
— После какой такой ночи? — не поняла я.
— После той, когда он тебя нашел и издали внушил тому меховщику, что редкую кошку выгоднее продать живьем.
— Стоп! А вот отсюда поподробнее!
До этого времени я была твердо уверена, что спас меня Атаний. А расспрашивать о подробностях не стала по вполне понятным причинам, сначала мне было просто не до того, а потом вообще стало все безразлично.
— Ну, куда еще подробнее! — непонимающе вылупилась ведьма, но наткнулась на мой строгий взгляд и, вздохнув, принялась рассказывать. — Ты ушла и не вернулась, а мы не знали, где тебя искать. Да и боялись… после того случая… снова в деревню… А потом прилетел Гарон. Он издали почувствовал, что с тобой что-то неладно, и спешил со всех сил.
— Откуда, из Дарота? — презрительно фыркнула я, припомнив жгучую обиду, которую нанес мне маг своим побегом.
