Смерть врага являлась олицетворением превосходства Люция, но сегодня у него имелась высшая цель. Он знал, что ему необходимо сделать, и все его странно искаженные чувства были направлены на поиск золотистых проблесков, мелькания знамен или чего-то еще, что указало бы на одного из избранников Фулгрима.
И вот он нашел. Доспехи с черной отделкой вместо позолоты, шлем в форме мрачно ухмыляющегося черепа… Капеллан Чармосиан.
Воин в черных доспехах гордо возвышался над верхним люком «Лэнд Рейдера» и управлял битвой короткими взмахами крозиуса, увенчанного имперским орлом. Люций, злорадно усмехнувшись, стал пробивать дорогу к капеллану, чтобы схватиться с ним и победить в поединке, достойном эпоса.
– Чармосиан! – закричал он, и его голос пронесся над полем битвы невообразимым шквалом вибрирующей музыки. – Хранитель Воли! Я Люций, бывший тебе братом, стану твоим возмездием!
Чармосиан обернул к нему лицо, скрытое шлемом-черепом:
– Я знаю, кто ты.
Капеллан выбрался из люка и остался на крыше «Лэнд Рейдера», предоставляя Люцию самому решать, как подобраться к противнику. Чармосиан был боевым лидером, и, чтобы соответствовать этой роли, он должен был заслужить уважение воинов, а оно приобреталось только в схватках с врагами.
Он был одним из достойнейших противников, именно поэтому Люций жаждал с ним схватиться.
Мастер меча запрыгнул на бронированный скат «Лэнд Рейдера» и стал карабкаться наверх, пока не оказался лицом к лицу с Чармосианом. Вокруг свистели болтерные снаряды, но Люций ничего не замечал.
Все его мысли были заняты предстоящим боем.
– Мы привили тебе слишком много гордости, – сказал Чармосиан, широко замахиваясь своим смертоносным жезлом и целясь точно в грудь Люция.
Люций поднял меч, чтобы отразить выпад, и танец вступил в новую ожесточенную фазу. Чармосиан был хорошим бойцом, одним из лучших в Легионе, но Люций год за годом тренировался ради подобной схватки.
Крозиус капеллана был слишком тяжел, чтобы его отбить, и Люций позволил ему просто соскользнуть по лезвию, а Чармосиан снова и снова наносил размашистые удары, вкладывая в них все больше сил.
Еще немного. Еще несколько мгновений, и Люций получит свой шанс.
Он восхищался даже ненавистью Чармосиана, ощущая ее как нечто яркое и освежающее.
Люций понял план атаки Чармосиана и мысленно смеялся над его грубым замыслом, сквозившим в каждом ударе. Чармосиан хотел покончить с Люцием одним могучим ударом, но его жезл при размахе улетал слишком далеко и слишком медленно возвращался, пока капеллан собирался с силами.
Люций, смеясь, высоко поднял меч и успел нанести удар по поднятым рукам капеллана. Жезл покатился по земле, а Чармосиан взревел от боли, видя, как его отрубленные по локоть руки падают следом.
Музыка сражения гремела вокруг, и Люций позволил звукам и вспышкам питать его обостренные чувства. Бой занял довольно большое пространство, но для мастера меча важна была только эта победа.
– Ты знаешь, кто я, – сказал Люций. – И твоя последняя мысль будет о поражении.
Чармосиан попытался заговорить, но слова не успели сорваться с его губ – меч Люция описал широкую дугу, и голова капеллана слетела с плеч.
На позолоченную броню «Ланд Рейдера» хлынула багряная кровь. Люций поймал отлетевшую голову и высоко поднял, чтобы это видели все сражавшиеся воины.
Вокруг него тысячи Детей Императора бились насмерть, но отряд Эйдолона, атакуемый с двух сторон, остановился перед укреплениями дворца и отступил. Тарвиц организовал контратаку, и наступление окончательно захлебнулось.
Люций со смехом смотрел, как командирский танк Эйдолона, украшенный победными знаменами, перелез через груду обломков и поспешил скрыться с поля боя.
Верные Императору Астартес выиграли это сражение, но Люций внезапно понял, что ему это безразлично.
Он одержал победу в собственном сражении и, вытаскивая голову Чармосиана из шлема-черепа, знал, что получил все необходимое, чтобы песня смерти продолжала звучать в его сердце.
В Песенной Часовне воцарилась тишина. Возле ее стен полегли сотни бойцов в исковерканных и разбитых пурпурно-золотых доспехах, в трещинах разбитых мраморных плит скапливалась кровь. Кое-где между телами попадались почерневшие от копоти останки Пожирателей Миров, погибших во время первой атаки на Хорал.
Вход во дворец перегораживала массивная баррикада, а в ближайшем зале апотекарии из верных отрядов наскоро подлечивали раненых воинов.
Тарвиц нашел Люция, занятого чисткой меча. Отполировав лезвие, тот использовал острый кончик для нанесения новых шрамов на свое лицо. Рядом с ним лежал череполикий шлем.
– Зачем тебе это? – спросил Тарвиц.
Люций поднял голову.
– Хочу, чтобы убийство Чармосиана запомнилось надолго.
Тарвиц понимал, что должен одернуть мастера меча и указать не недопустимость следования варварским, диким обычаям, но здесь, среди предательства и смерти, любые нотации казались смешными и нелепыми.
Он присел на корточки рядом с Люцием. После недавней битвы у входа во дворец у Тарвица от усталости болели руки и ноги, а на доспехах появилось множество царапин и вмятин.
– Хорошая работа, – произнес он, ткнув пальцем в сторону шлема. – Я видел, как ты его убил. Прекрасный удар.
– Прекрасный? – повторил Люций. – Это больше, чем прекрасный удар. Это искусство. Ты, Саул, никогда не имел склонности к изяществу, так что я не удивляюсь, что ты не смог этого оценить.
Люций произнес эту тираду с улыбкой, но, к своему огорчению, Тарвиц распознал вспышку настоящего раздражения и отблеск раненой гордости в его глазах.
– Есть какие-то новые передвижения? – спросил он, меняя тему.
– Нет, – ответил Люций. – Эйдолон не станет возвращаться, пока не произведет перегруппировку.
– Продолжай наблюдение, – распорядился Тарвиц. – Если стража расслабится, Эйдолон сможет застать нас врасплох.
– Он не станет бросаться на прорыв, – пообещал Люций. – По крайней мере, пока я здесь.
– Надеюсь, что так, – согласился Тарвиц, желая убедиться, что Люций реально оценивает их положение. – Каждый раз, когда он атакует, мы теряем воинов. Если он станет наносить быстрые и частые удары, нас останется слишком мало, чтобы удерживать все позиции. Удар с двух сторон дорого ему обошелся, но и мы потеряли слишком много людей.
– И все же мы видели, как он отступает, – заметил Люций.
– Да, – кивнул Тарвиц, – но это было организованное отступление, так что я пришлю отряд воинов для наблюдения.
– Это означает, что мне ты не доверяешь нести стражу, так?
Злобный тон изумил Тарвица.
