Ну вот и все, обещание не гнать с должности дано.
— Примас не одобряет праздного веселья… — вздохнул Штарпен.
— Полагаю, что мы с ним, как лица духовные, общий язык найдем, — я поднялся. — А теперь отдыхайте, досточтимый хефе-башкент. Завтра у нас обоих тяжелый день, хотя у вас-то он будет потруднее — вам предстоит поддерживать порядок в столице, при том, что ситуация, сами знаете, не простая. Выспитесь хорошенько перед завтрашними тяготами. Князья Коваргини и Самватини обещали оказать вам всяческое содействие, да и морской воевода заявил, что вы можете рассчитывать на его помощь, если что.
Спровадив толстяка и слегка перекусив (дожидаться ужина не стал — попросил покормить легонько прямо в библиотеке) я тоже отправился спать. Не мальчик уже, надо режим соблюдать…
* * *
— Неожиданно, — я разглядывал новую прическу Тумила склонив голову на бок. — Даже сказал бы — внезапно. И, главное, совершенно не ясно, на каком основании.
— Очень даже на законном, твое высочество, — парень перекинул косу на грудь, через левое плечо и ответил мне совершенно честным взглядом. — Отец Тхритрава с меня послушания не снимал, по уставу обители, ежели послушник допущен к самостоятельному совершению службы, то имеет право и на знаки отличия инока, даже до принесения монашеских обетов. А провести жертвоприношение быка мне вчера дозволил мой наставник.
И ведь прав, нахаленок. Что-то такое в нашем уставе действительно есть.
— И что, лицо брить тоже собираешься?
— Разумеется! — с вызовом ответил мой стремянной.
— Значит, — негромко поинтересовался, я склонившись к уху Тумила, — девки сказали, что с безусым целоваться приятнее?
— Да ну!., — мальчик вспыхнул как маков цвет и потупился. — Ну!.. Ну вот откуда ты все всегда знаешь?
— А я что же, по-твоему, молодым никогда не был? Кота-то отдай.
— А, да, прошу прощения. — Тумил протянул мне коробку с Князем Мышкиным.
Кот на секундочку приоткрыл один глаз, зевнул, потянулся, и продолжил спать.
Спутники мои снялись с места на самой зорьке и прибыли в Аарту задолго до обеда. Спокойно так себе приплыли — в силу облома с моим торжественным прибытием (а слухи о том, что я уже во дворце, наверняка расползлись по городу) гарнизон из речного порта был оттянут по казармам, морской воевода, приближающимся под стягами аж трех князей аакам, вежливо отсалютовал брейд-вымпелом, но лузории с места не двинул, и готовившиеся пробиваться с боем во дворец Блистательные, с некоторым даже разочарованием, выгрузились на берег.
Кавалькада, все так же, никем не задерживаемая, добралась до дворца, и Арцуд, Зулик, Шедад, вместе с князьями-генералами и гвардейским капитаном ожидают теперь моего подъема, дабы выразить почтение и все такое. Будить, разумеется, Тумила послали — мол, вот ваш кот, царевич.
Как дети, ей-богу.
Правда, устроить мне побудку парню не удалось — я уже к тому времени давно проснулся, и даже бриться уже закончил. Мыльно-рыльные-то у меня с собой, да и водить острой бритвой возле своей сонной артерии я доверять кому-то несколько опасаюсь. Ну а то, что все были уверены, будто я сплю без задних ног и, соответственно, теплой водой не снабдили, так то и не беда вовсе. Растительность у Лисапета на моське не особо густая имеется, я и раньше не редко на сухую обходился.
— Удобно ты устроился, паря, — сообщил я Тумилу. — И обета воздержания не давал, и женить тебя теперь не так-то просто. Ладно, я не возражаю — носи косу, коли хочется. Но сутана тебе не положена. Да и бычий спотыкач поверх нее гляделся бы откровенно дурацки.
Я вздохнул и оглядел своего стремянного.
— Тебе уже более чем за полмесяца жалование положено, да и на обустройство, по случаю вступления в должность, принято деньгами жаловать. Если меня сегодня на совете не пришибут нечаянно, надо будет распорядиться. Прикинь пока, сколько тебе на платья надо будет, потом скажешь.
— Что, совсем по-нищенски смотрюсь? — понурился парень. — Я в Тампуранке, вроде бы, неплохой одежки прикупил.
— Нормально ты выглядишь. Но — для дороги. А на коронационный пир, что, в одежде бычьего плясуна пойдешь?
— Э-э-э-э… Нет. Там что-то совсем уж разукрашенное надо, — юноша озадачено почесал затылок.
— Я и говорю, пообщайся с людьми, узнай цены. Ладно, пойдем, князья все, поди, изнервничались уже.
Оказалось — еще как. Для Осе, Яркуна и Латмура известие о их союзнических отношениях с Зуликом, Шедадом и Арцудом новостью, конечно же, уже не являлось, а вот желание выяснить, которая из половин моих союзников — вояки или посланцы, — больше сделала для блага, процветания и восшествия на престол царевича Лисапета оказалось выше крыши. Князья, к моему появлению, успели насмерть разругаться и едва ли не хватались за оружие.
— Господа, успокойтесь, — потребовал я, входя в кабинет капитана. — Не время ссориться по пустякам. Давайте ругаться по надлежащим поводам.
— Простите, царевич? — князь Тимариани нашелся первым. — А какой же повод вы полагаете достойным для ссоры промеж ваших преданных слуг?
— Ну, например, неверность стране и короне. Никого в ней не уличили, покуда я отдыхал? Нет? Ну и повода тогда нету. Докладывайте, все ли у нас готово к совету?
— Да, ваше высочество, — отрапортовал Железная Рука. — Владетельные уже начали собираться во дворце. Некоторые желали встретиться с главным министром, иные порывались переговорить с князьями Хатикани, Софенине и Тимариани…
— Догадываюсь, которые, — я сел в кресло и махнул рукой остальным присутствующим, чтобы не насиловали свои ноги.
— Да, царевич. В основном — те, кто подписывал письмо с условиями, — подтвердил капитан Блистательных. — Лексик Баратианский прислал эпистолу, Скалапет Ливариадийский просил о встрече до совета лично с вами.
— Встретиться можно, отчего ж не пообщаться-то? Он уже во дворце?
— Его городской особняк буквально в полете стрелы от Ежиного Гнезда, — сообщил Шедад Хатиканский.
— Удобно устроился, — прокомментировал я. — Князь Латмур, известите его о моем согласии, а я покуда гляну, чего там пишет самый достойный из зятьев нашей державы. И давайте уже поедим что-нибудь, а?
Ничего интересного, на самом деле, не написал. Сообщал о полной своей и безоговорочной поддержке, верности закону и короне (именно в таком порядке!), выражал горячую надежду на благоразумие остальных владетельных, и… все. Офигенно ценное послание — стоило ли вообще портить бумагу?
До явки Скалапета по месту моей временной регистрации мы покушать успели — ждали лишь меня, а так все было готово, — и когда князь Ливариади прибыл я как раз собирался еще немного порыться в библиотеке.
