От моих слов девица завилась ужом. Я, продолжая играть в кошки-мышки с соблазнительной пленницей, подтянул подол еще выше. До самых бедер.
— Ого! Секретное оружие, — удивился я, выпутывая из чулочной подвязки небольшой сафьяновый кисет.
Реквизиция предмета повергла даму в бешенство. Чего я только не наслушался, чем она только не грозила. Должно быть, от её чертыханий Жар и очнулся.
— Забери у него ключ! — призвала она своего подельщика, но тот был полностью деморализован и лишь ойкал. Все что он сделал, сел, держась за ушибленное яйцехозяйство руками.
— Что за ключик, драгоценная Тартилла? — поинтересовался я.
— Пошел ты…
Зия подробно рассказала дорогу куда, как, с кем и сколько раз я должен идти. Ответ меня не устроил, а сам предмет заинтересовал необычайно. Вряд ли ключ отмыкал дверь простой кладовой, скорее "квартиру, где деньги лежат". Для прояснения сути вопроса пришлось поменять личину Казановы на маску штурмбанфюрера Мюллера.
— Будешь вести себя как базарная стерва, — грозным тоном предупредил я Зию, — горько пожалеешь.
Зия не уловила смены характеров и продолжала отчаянное сопротивление.
— Можешь иметь меня хоть десять декад подряд! Все равно не скажу.
— Слишком много удовольствий, — разуверил я пленницу в столь гуманном к ней отношении. — Для начала порежу твою прекрасную мордашку, так что на тебя последний золотарь не поглядит. Потом уменьшу твоей чудесный бюст ровно на половину, потом… Много чего потом… Но если расскажешь, что за отмычку носила у манды, возможно отделаешь только синяками.
— Не скажу, будь ты проклят, — не сдавалась девица, проявляя чудеса самопожертвования.
— Как знаешь! — со спокойствием иезуита согласился я. — Слышишь Жар, не хочешь на память о сегодняшней встрече получить ухо прекрасной сеньоры? Высушишь и будешь носить на шеи. Или лучше срезу два? Сделаешь четки.
Жар воздел на меня глаза несчастного страдальца.
— Отлично, приятель! Пока буду резать одно нежное прекрасное ушко, у вас у обоих будет время подумать над моими словами.
Зия так и не сдалась. Как только я поднес дагассу к её уху, в которое должно быть, так приятно нашептывать всякий любовный бред, заговорил Жар. Через силу, но заговорил.
— Это ключ от монастырского хода.
— Поподробнее любезный, — попросил я страдающего бандита.
Пораженец побито поглядел на Зию, извиняясь за длинный язык и испрашивая дозволения говорить.
— Валяй, трепло! — дала разрешение напарница громилы и обмякла, заморившись держать оборону.
— Без эпитетов, — одернул я Зию. — А ты, не тяни, выкладывай.
Жар покривился от боли, давя на жалость. Нехай тебя бабай жалеет, гнида подворотняя!
— В монастырь Шарли есть скрытый ход. Ход старый забытый. О нем никто из обитателей аббатства не знает.
— Еще подробнее друг мой, — попросил я Жара. — Со всеми нюансами. Если ты знаешь, что это такое.
— В дубовой роще, что неподалеку от монастыря, есть старая полуразрушенная ротонда. В колонне в центре начинается скрытый ход. Попасть в него можно только с крыши. А на крышу с каменного грифона у входа. В колонне лестница. Спустившись по ней в тоннель, по этому тоннелю доберешься до двери. Ключ от неё. Дальше очутишься в потайных коридорах аббатства. По ним можно попасть и к хранилищу и к казначейству, можно понаблюдать, что творится в библиотеке или в покоях самого аббата.
— Теперь понятно. Благодарю за помощь и подарки. Если позволите, маленький презент о нашей встрече, — С этими словами я оторвал кусок кружев от нижнего белья Зии. — Я прикажу вшить их в мою подушку, и каждый раз, когда лягу спать, буду с трепетом вспоминать ваши страсть и гнев. На сим позвольте попрощаться! — Здесь признаюсь, поступил бесчеловечно. Тукнул легонько девицу по макушке, лишив сознания. Думаю, не сделай я этого, она гналась бы за мной до порога харчевни.
Вернувшись, в "Виноградного Лиса", я застал моих гвардии пенсионеров поголовно мертвецки пьяными… Кто дрых на полу, кто блевал, бодаясь со стеной, двое дружно горланили песню о суровой солдатской доле, в коей упор делался на воздержание от женского пола.
— Лёфф! — позвал я дубль-капитана, мирно беседовавшего с симпатичной сеньорой. — Трубите сбор! Мы выступаем!
Лёфф снисходительно глянул в мою сторону и спросил.
— Вы думаете это возможно?
— Нет нечего не возможного, — стремительно прошагал я к столу, хлопнуть винца на дорожку. — По коням, капитан. Всех кого не окажется в седле, объявляю дезертирами! Поторопитесь Лёфф! — и, проявляя воспитанность, извинился перед дамой. — Сеньора, прошу прощения. Вынужден похитить вашего кабальеро. Обещаю! На обратном пути он наверстает ныне упущенное.
К тому моменту как еле теплый конюх оседлал мне лошадь, Лёффу удалось поднять на ноги большую часть охраны, меньшую часть как понимаю, не привел бы в чувства и всемирный потом. Так вот сокращенным составом и отправились дальше. Я гарцевал впереди, Лёфф на полкорпуса лошади за мной, остальные в заведенном порядке, чертыхаясь и костеря меня по всей родне.
Дополнительные четыре часа верхом, набили на моем графском заду сплошной синяк. К финишу я не сидел, а ерзал в седле. И испытывал горячее желание подложить под страдающие телеса собственную шляпу.
Странно, но ничего похожего за собой ранее не наблюдал. Недавнее бегство из Лектура тому очевидный пример. Три дня в седле и никаких неудобств. А тут! Или проклятая задница шкурой чувствовала, мозоли от езды не самое худшее, что ее ожидает?!
Дорога, убитая колесами тяжелых повозок, выкружила к затерянной в холмах деревушке. Соломенные крыши, беленые фасады, цветники перед окнами, на подворьях блеянье овец и брех ленивых шавок — скромность, похожая на нищету.
Лигах в трех в стороне, прикрываясь лесистым пригорком как щитом, прятался от стороннего взгляда монастырь, похожий на старую крепость. Суровый вид приглядывающей за округой цитадели навивал неприятные ассоциации с Соловками времен раскола.
Расквартировав нетрезвый отряд в деревенском шинке, я приказал Лёффу ждать.
— Вы поедете один? — неодобрительно спросил Лёфф, наблюдая как наши удальцы, побросав лошадей у коновязи, с воодушевлением штурмуют питейное заведение.
