– Да.
– О!
– Некоторые из нас быстро восстанавливаются. Другие дольше. Третьи никогда. Вам тепло?
– Нет.
Таша не понимала, какое сейчас время – поздняя ночь или раннее утро?
– Аркелл помогает мне сохранять тепло.
– Что это значит?
– Если хотите, присоединяйтесь к нам. Я вас не трону.
– Это крайне неприличное предложение!
– В данных обстоятельствах единственно возможное, – скривился он. – Его величество не обрадуется, если я привезу ему замерзшую жену.
Таша лежала и дрожала, прислушиваясь к бурану, стуку копыт, и клацанью своих зубов.
– Клянетесь? – прошептала она.
– Клянусь, – последовал ответ.
Таша забралась под накидку рядом с ним. Он тоже был полностью одет, как и она. Постель сохраняла тепло. Это было неподобающе, но правила протокола и этикета в таких условиях трудно соблюдать.
Прошлой ночью Таша спала с Ольгой. Теперь Ольга – замерзший труп, ее голова почти отрезана… Вдруг королева зарыдала, судорожно всхлипывая, сдерживая дыхание. Кли– нок обнял ее сильными руками и прижал к себе.
– Поплачьте. Это поможет. Вам надо выплакать все, что сможете. – Он был теплый, она так замерзла. Каждый раз, когда девушка останавливалась, он говорил: – Еще! – И она снова рыдала. – Не боритесь с этим. Плачьте за всех мертвых. Плачьте за детей, оставшихся без отцов, за женщин, потерявших кормильцев. Плачьте!
– Самоуверенность – дитя невежества и безосновательности, – пробормотал Аркелл, – низшей по отношению к Другим частям.
На следующий день солнце показывалось несколько раз, но ветер продолжал кружить снег. Казалось, стало еще холоднее. Бомон накормил и напоил лошадей. Откопал сани, втолкнул их в конюшню и начал нагружать вещами. Он подбросил дров, согрел воду для умывания, приготовил еду. Таша Знала, что должна помочь ему, но у нее не было опыта в таких делах, и она боялась помешать.
Аркеллу лучше не становилось. Он бормотал всякий вздор, не в силах сам сходить по нужде или поесть. Бомон заботился и о нем.
Когда стемнело, он снова разложил постель.
– Ветер утихает. Надеюсь, завтра мы сможем уехать перед рассветом.
– Я поеду до Моркуты, не дальше!
Клинок не ответил. Снял с Аркелла ботинки. Тот оскалился, щелкая зубами:
– Когда любой из четырех столпов управления свергнут или ослаблен, людям следует молить о ясной погоде.
– Как и нам, брат. Ложись.
Таша заметила, что он приготовил только одну постель. Она отвернулась от огня, чтобы скрыть смущение. Бомон снял ботинки и лег рядом с безумным другом.
– …презирая их, много раз проверял лучших из них.
– Так и есть, – сказал Бомон. – Доверяй мне, Таша. Я все тот же, что и прошлой ночью.
– Я должна верить тебе, – проворчала девушка, ложась рядом. – Но я поеду до Моркуты, не дальше.
Через некоторое время он снова заговорил:
– Я ценю свою шею и Аркелла тоже. И даже вашу, ваше величество. Ваш дядя – безумец, которому все дозволено. Я найду Звон, а Звон приведет нас в Звоноград.
– Где пограничный патруль схватит нас?
– Может быть. Мы пройдем через Звоноград. Вы знаете, ваш брат ждал нас там месяцы. Есть ли у него там друзья?
– Вы сошли с ума? Там нет даже бояр, никого дворянского рода.
– Жаль. Консул Хаклют тоже жил там. Он завел друзей. – Бо подождал ее комментариев. – Среди Белых Колпаков. Это хорошо, понимаете? Он подружился и с местными контрабандистами, которые во многом все те же люди, и с их родственниками. Той ночью, когда я был там, Хаклют познакомил меня и с теми, и с другими.
– Вы обманываете меня? Интриган.
– Пытаюсь смотреть вперед. У меня есть деньги, лорд Вассайл оставил мне их на всякий случай. Мои знакомые в Звонограде встретят нас на западе. Надеюсь, пришлют с собой дам для вас. Через несколько дней мы окажемся в Гнейзове. Там у меня тоже друзья – исилондские рыцари. Они будут сопровождать нас. Все не так трудно, ваше величество.
Она вздохнула.
– Хорошо. Что скажет мой муж?
– «Добро пожаловать!», я думаю, и «Поездка была приятной?»
– Вас внесут в список на звание, если вы сделаете это? Бомон отвернулся.
– Мне не нужно звание. Это мой долг – перед ним, перед вами и перед моим подопечным.
Через мгновение Бомон добавил:
– В основном перед подопечным. Он знал, что умирает. Он был слишком стар для путешествия, но король попросил его. Это был его долг. Лорд любил короля. Он относился к Ательгару как к сыну, которого у него никогда не было. Главное его желание – войти во дворец с вами под руку и увидеть, как осветится лицо Ательгара, когда он увидит вас, такую же прекрасную, как на портрете. Вот чего он хотел. Вассайл подписал большинство бумаг, доверяющих мне право пользоваться его деньгами, сказал пароль, подтверждающий это. У меня довольно денег, чтобы купить звание, ваше величество.
– Я не это имела в виду! Он не ответил.
Буря выла и громыхала. Аркелл бормотал. Лошади ржали и громко топтались.
– Вы действительно подделали почерк Федора? – спросила Таша.
– М-м… Да. Однако недостаточно точно, чтобы обмануть его отца.
– Как вы узнали его почерк?
– Нашел кое-что.
– Что? Однажды он писал мне. Ужасные каракули, как у ребенка. Софья… Царица сказала, что это уникальный документ и он должен остаться в государственном архиве.
Что с ним случилось? Может, Софья сохранила его? Бомон захрапел.
Он трудился задолго до того, как разбудил Ташу и безумца. Бо приготовил пищу, накормил коней, закончил погрузку саней, даже положил туда горячие кирпичи. Пока она ела, он разбирался с Аркеллом..
– Мы возьмем постель с собой, – сказал Бо. – Потому что там тепло, Мне нужна помощь с санями.
Звезды слабо мерцали в морозном небе. Дьявольский ветер успокоился, оставив после себя огромные сугробы. Наконец Бомон выволок сани из конюшни, впряг лошадей, с небольшой помощью со стороны Таши и никакой от Аркелла. Он запряг трех лошадей, остальных привязал сзади как запасных. Последнее, что он сделал, – бросил факел в зал, чтобы сжечь трупы.
– Без погребения? – спросила она.
– Нет времени. Хочу запутать следы. Чтобы не знали, кто умер, а кто жив. Аркелла укроем, вы позволите?
Он усадил ее рядом с Аркеллом, который был полезен как источник тепла, но бесполезен как путешественник.
Они тронулись. Таша последний раз взглянула на жуткий Мезерск. Он утонул в ночи, отзываясь яркими языками пламени.
Путники медленно ехали между сугробами, через которые сани проходили с трудом. Солнце светило, но не грело. Наконец беглецы подъехали к небольшому склону, ведущему вниз. Бомон вскрикнул от радости:
