— Соседи-то? — Каур уже обдумывал что-то. — Да обычные. Ничего особенного. Большинство вроде меня, из бывших виггеров.
— Еще тауды есть? — Сима понизил голос, чтобы их не услышали.
— Один был. До зимы помер. Других нет.
— Ладно. Скоро выступаем. Телега есть?
— У Радэллы была…
— Знаю. Только лучше было бы ее для отвода глаз здесь оставить. Больше нет?
— Да нет, мы все ею кто когда пользуемся. Лишнего добра никто тут не имеет. Со своим бы протянуть.
— Короче, распоряжайся по своему усмотрению. — Сима вернулся к столу и заглянул в остывший чугунок. — Но мне еще засветло нужно быть дома.
— Дорогу покажете?
— А ты что, в Малом Вайла’туне никогда не был?
— Да вот все не приходилось… — Каур выглядел если не смущенным, то озадаченным. — Если что, она от нас туда и ездила, — кивнул он на распростертое под ногами тело.
Между тем его сыновья с грехом пополам справились с задачей: девочка лежала связанная, с кляпом, растягивающим мокрые от слез губы. Сима выловил из чугунка кусок мяса, вероятно, последний, взял за торчащую косточку и с удовольствием стал кусать, обводя всю честную компанию подобревшим от удовольствия взглядом.
— Мы с вашим отцом давненько друг друга знаем, — заметил он, обращаясь к стоящим бородачам. — И то, что он в недобрый час пришел на помощь именно мне, а не вашей сумасшедшей соседке, не должно вас удивлять. Я все правильно излагаю, Каур?
— Да, конечно, — буркнул тот, до сего дня даже не догадывавшийся о существовании Симы.
Принимая во внимание, что Сима был едва ли старше младшего из братьев, его объяснение звучало, мягко говоря, нелепо. Но если Каур дорожил своими сыновьями, оставлять их в неведении было его делом. Сима откусил от кости жилистый кусок, не смог разжевать и выплюнул прямо на пол. Он откровенно испытывал терпение новых знакомых. Потому что позволить себе такое в доме вабона, а тем более фолдита, дорожившего каждой крошкой с обеденного стола, считалось верхом неприличия.
— Тебя как зовут? — поинтересовался он у старшего брата.
— Ангус я, — потупился богатырь. — Как-то нехорошо это…
— А тебя? — Сима пропустил замечание Ангуса мимо ушей, про себя отметив, что теперь их отец еще более ему обязан: за терпение, молчание и отсутствие жестокости. Убийство старухи не в счет.
— Бриан.
«Еще бы», — подумал Сима. Имена братьев означали на языке вабонов «сильный», разница была лишь в степени: «Ангус» по силе превосходил «Бриана».
— Ступайте запрягайте телегу, в Вайла’тун поедем, — не слишком уверенно подал голос Каур. — И сена с собой прихватите: по дороге конягу будет чем накормить.
«Он знает, что старуха вернулась недавно», — смекнул Сима. Может статься, из всех изб за ними тогда наблюдали. И сейчас наблюдать будут. Лучше, конечно, действовать затемно. Но ждать ночи не было сил.
Когда братья вышли, Сима указал Кауру на стул рядом с собой.
— Благодарить тебя не буду, — сказал он, когда старик послушно сел. — Сам знаешь, не принято. Но службу ты мне сослужил исправную и еще сослужить можешь, если все обойдется, а заодно девку вместе со мной в целости доставите. Надеюсь, парни твои ничего не знают?
— Откуда! Нет, конечно.
— Это очень хорошо. — Сима поковырял ногтем между зубов и покосился на пленницу. — А как думаешь, они бы согласились стать таудами?
Вопрос был задан в лоб и требовал такого же ответа. Поскольку Каур хоть и ответил утвердительно, но не сразу, Сима только отмахнулся:
— Их дальнейшая судьба, сам понимаешь, зависит целиком от тебя. Найдешь какое-нибудь объяснение, почему подчиняться нужно мне, будете вместе служить, если потребуется. Не найдешь — пеняй на себя, я никого выгораживать не намерен.
— Это ясно…
— Мое дело предупредить. — Сима встал со стула и подошел к свернувшейся калачиком Пенни. Она уже не плакала, а лежала, закрыв глаза, чтобы не видеть всего ужаса своего положения. — У нее и в самом деле родителей нет?
— Никого, — подтвердил Каур. — Отец отвоевался, а мать, если верить слухам, бросила ее и у вас там где-то живет… а может, и не живет уже.
Внешне Пенни напомнила Симе ту девушку, которая шла вместе с остальными беглецами по подземному ходу. Как же ее звали? Кажется, Велла, сестра Хейзита. Она ему не досталась. Где-то они теперь? Кстати…
— Здесь недавно не проходила группа из пяти путников? — поинтересовался он у Каура. — Две женщины и трое мужчин.
— Да нет вроде, не замечали…
— Плохо. Их надо поймать и прикончить или на худой конец отправить в замок. Ты меня понял? — переспросил Сима, а сам подумал, что понятия не имеет о том, как ведут себя тауды в отсутствие своих хозяев. Скорее всего, Кауру плевать на то, что ему нужно, если Симы не будет поблизости. — Если принесешь мне их головы, награжу, — на всякий случай пообещал он.
Каур кивнул.
— Ты мне вот что еще скажи, — продолжал Сима, рассматривая лицо Пенни. — Знаешь, там, за холмом, торп стоит?
— Кто ж не знает…
— Чей он? — На ощупь ее кожа была шелковистой и прохладной.
— А ничей.
— То есть как это? — Сима от изумления оставил в покое слипшиеся локоны девушки и поднялся с корточек.
— А вот так. Заброшенный он. Хозяева оттудова зимы две как съехали. Куда — о том не ведаю. Поговаривают, что их злые люди повырезали.
— Злые люди, говоришь? Ты, случаем, не себя в виду имеешь?
— И без меня охотников хватает, — неопределенно выразился Каур, отворачиваясь.
— Ну и что? С тех пор там никто не живет, что ли?
— А кому охота? В наших краях народ и так вымирает. А если жить хочет, то по тунам разбредается. Там не так вольно, да кому нынче воля нужна, когда дикари под самым боком бродят!
— Это ты верно подметил, — задумчиво пробормотал Сима. — А как ты считаешь, если б кто захотел в тот торп пробраться, ну, я не знаю, переночевать, скажем, вы бы об этом узнали?
Каур не понял вопроса, однако выглядеть дураком в глазах того, кто знал тайные слова, ему вовсе не хотелось, поэтому он сделал вид, будто размышляет, а сам с надеждой поглядел в окно, не возвращаются ли сыновья.
— Хорошо, задам вопрос по-другому: если кто пойдет оттуда в замок, обязательно вас минует?
— Смотря зачем пойдет, — уклончиво ответил Каур. — Если по прямой, то мы в стороне все ж таки стоим. На кой мы ему сдались? А если что понадобится по дороге, то, может, и заглянет. Почему нет?
— Ну так вы этой ночью ничего подозрительного не замечали? Людей каких посторонних? Шедших в ту либо в обратную сторону.
— Ребят моих лучше расспросить. Я теперь ночами все больше сну предаюсь, — признался Каур. — Выматывает за день. Нет, я ничего подозрительного не слышал и не видел. А что?
