— Как ты выучил наш язык? — посмотрел я на этого Гриззика.
— Гриззик слушал. Гриззик наблюдал. Гриззик изучал. Мы — араккоа такое можем. И не первый раз слышал, уже знаем.
Похоже, они поймали какого-то орка, что побывал в нашем мире и выбили из него всякие знания, вот он и может говорить на нашем.
— Далерон, отпусти его, — попросил я друга перестать держать птицелюда.
Тот перестал его удерживать.
— Скажи мне, Гриззик, — обратился я к араккоа. — Зачем ты тогда следил за нами?
— Гриззику было любопытно, — ответил он. — Вы убиваете орков. Гриззик рад, что кто-то убивает орков. Все араккоа радуются. Весь лес Террокар радуется смертям губителей мира и нашего народа. Потому Гриззик и хотел посмотреть поближе.
— Орки погубили и ваш народ, — нахмурился Данат.
— Да, да, да. Орки раньше быть спокойными. Нас они не волновали, как и мы их. А потом они объединились и пошли войной на дренеев. Они истребили всех. Всех-всех.
— Цэлый народ, — покачал головой Курдран. — А чэго это мир ваш зовэтся как эта раса? Дрэрон-то.
— Дренор — это название, которое они называют миром, да. Они гордятся собой, они называют весь мир в честь себя. Они сильны… раньше. Но были самоуверенными… Очень самоуверенными. Думали, раз пришли с неба, то никто им не указ, а остальные никто. Они не воевать с орками, но и не дружить ни с кем. Торговать иногда, но не более.
— Их было много? — спросила Векс.
— Да, да. Когда-то много, много дренеев. Они используют яркий свет. Живут здесь давно. Считают себя сильными и добрыми, никто не остановит дренеев, нет нет. Дренеи прячутся
Из его слов можно понять, что эти дренеи были… ну как мы, эльфы. Такие же отрешенные от остального смертного мира. Однако будучи тут полностью доминирующим народом, навязали всем и название мира, а потом и территориальный вопрос. Хотя, возможно, с названием мира просто никто доселе не заморачивался. Нашему, вон, название дали дворфы, а как бы бородатые ворчуны не были сильны, их трудно назвать доминирующей расой.
Нам, в какой-то степени, повезло. Аманийские войны заставили нас перестать считать себя пупом земли и заключить союз с людьми. Именно с этого момента мы начали обращать внимание на их дела, часто помогая советом и следя, чтоб у них никогда и мысли не было о том, чтоб обратиться против нас.
Дренеи же жили, не обращая особого внимания на младшие расы. И умудрились проворонить момент, когда все стало по-настоящему опасным. У нас бы все на ушах стояли, если бы люди создали Альянс без противостоящей ему Орды и нас в составе, потому что дураку понятно, что такому союзу нужен враг. Эти же остолопы безучастно смотрели, как кланы зеленошкурых собирается в одну большую кучу, зовущуюся Ордой… И не сделали ничего.
Все наши проблемы — последствия их идиотизма. Пришельцы с неба, как же… Интересно, эта какая-то легенда, или они и вправду способны летать прям всем народом?
— Значит, когда орки расправились с этими дренеями, они взялись и за вас?
— Да, да, да, — тихо прорычал Гриззик. — Они опьяненные злобой и жаждой крови не могли остановиться. Хотели убивать и убивать. Напали на нас и убивали. Подонок Каргат так много убил…
Последние слова он произнес совсем тихо, и в его голосе ощущалась боль и злоба. Он сильно ненавидит этого орка, раз так говори.
— Насчет Каргата не волнуйся, — усмехнулся Далерон. — Я его уже убил.
— Правда?! — воскликнул пернатый.
— Лично сломал его серп на руке и перерезал глотку, — кивнул он.
Он кинул ему обломок его косы, что он взял с собой в качестве трофея. Гриззик поймал его своими когтистыми лапами и рассматривал, а затем в его светящиеся птичьи глаза появились слезы. Начал быстро и громко кланяться Далерону, едва ли, не прижимаясь к нему. Тому такое внимание не сильно понравилось, потому от обнимашек он сумел увернуться.
— Поздравляю, дедуля, у тебя появился фанат, — посмеялся я.
Бледный эльф только заворчал и быстро ушел по своим делам.
Гриззик же постепенно успокоился. Обломок косы ему оставить себе разрешили, и он явно будет потом показывать его собратьям.
— Ладно. Остальное можно выяснить и потом, — сказал я. — Сейчас важнее понять, куда двинулись орки и остановить их.
— Орки пошли на юго-восток, — заявил араккоа. — Я видел их. Следил тоже за ними и хотел отомстить. Но их много-много.
— Что тебе известно?
— Они сильно-сильно пострадали от вас и стали менять путь. Они пошли к… Аукиндону…
— Это та крепость в Костяных Пустошах, — нахмурился Троллебой, достав карту.
— Нет, нет, не крепость… гробница… — произнес наш гость, поежившись. — Там дренеи хранили своих мертвых. А когда шла война то там укрывались другие… Была битва и что-то случилось от чего земля вокруг умерла, как и обе армии погибли. Кости усыпали всю пустошь, и место стало проклятым. Да. Да.
— Если там одни руины, то зачем орки туда идут? — не понимала волшебница.
— Хотят отбиться, — понимал я. — Они лишились части волков и их сил меньше наших. Занять оборонительную позицию будет выгоднее, чем сражаться с нами в открытом поле.
— Нет, не так, — сказал Гриззик. — Руины большие-большие, но под ними такой же большой лабиринт. Гриззик там порой бывает. Ищет полезное…
Ясно, занимается разграблением могил.
Не то, чтобы я такое одобряю, но и осуждать его за это смысла не вижу.
— Орки, вероятно, хотят заманить нас туда и там оторваться от преследования, — понял их задумку Датан. — Если это место достаточно большое, то контролировать все выходы никак не сможем, и они тогда спрячутся и уйдут тайными тропами. Значит, придется за ними туда идти. Гриззик, ты знаешь этот лабиринт. Может провести нас?
— Могу, могу, — закивал птицелюд. — Вы убиваете орков и Гриззик хочет помочь. Я проведу вас. Серые пески не утянут вас к себе.
— Хорошо. Тогда отправляемся с утра, — с уверенностью заявил Данат Троллебой.
А я же услышав это лишь нахмурился, но промолчал.
«Серые пески, да?»…
***
Нер’Зул Верховный шаман орков стоял и смотрел на разбившийся лагерь своих воинов. Другие шаманы занимались ранеными и помогали пострадавшим. Мертвых после атаки Альянса было много, но что неприятнее, часть выживших никуда уйти не могли. Слишком плохое состояние, а использовать магию для лечения никто в их отряде не мог.
Остальные шаманы косо поглядывали на своего лидера, но молчали.
Они видели, что он сделал и понимали, что это слишком опасная и жестокая сила, но другого способа спастись не было, а потому и осуждать они не могли.
Сам же Нер’Зул молча обдумывал произошедшее.
Чувствовал себя старик очень хорошо.
Впервые за долгие годы он вновь ощущал внутри мощь, которую боялись и уважали остальные. Колдуны и мертвецы больше не посмеивались над ним как над обузой, и явно опасались возродившего могущество бывшего учителя. Сейчас они явно жалели, что предали его в свое время и ушли к Гул’Дану изучать Скверну, не подозревая какие великие секреты, еще хранил шаманизм.
Сам вождь Призрачной Луны не собирался ничего говорить.
Он вообще не считал себя обязанным за что-то оправдываться.
Да, он понимал, что применение Темного Шаманства — это оскорбление и пытка духов, но в их ситуации выбор был не велик. Сам Нер’Зул считал, что не сделал ничего плохого. Духи оставили их, бросили и, несмотря на все мольбы, так и не пришли на помощь, потому с его стороны было справедливо заставить их подчиняться. Пускай это и противоречило его вере и всему чем он жил все эти годы, но сейчас ему было плевать.
Он чувствовал себя хорошо и наслаждался мощью, струящейся внутри. Его сила вернулась, пускай она и была сейчас основана на Скверне, а не благословениях духов.
«Эта сила не так уж и плоха…»
Раньше он относился к Скверне как чистому злу, что погубила Дренор и всю его расу, однако сейчас понимал, что Скверна — это просто сила. Да, опасная, соблазняющая и коварная, но не злая по своей природе. Если держать строгие рамки и границы, выставляя против соблазнов свою нерушимую волю, то её можно использовать.
