Глава 17
Сильная дёргающая боль в затылке и в области лба. Что-то тёплое и невыносимо тягучее течёт по щеке, попадая в рот. Солёный и такой знакомый вкус… Кровь! Откуда?.. Правый глаз залеплен какой-то гадостью, крепчайшей коркой она стянула веки. Левый глаз открывать совершенно не хочется. Сильно гудит в ушах. На зубах скрипит то ли песок, то ли собственная зубная эмаль. Мерзко. Рывком, словно по команде, вернулись ощущения остальной части тела. Парадокс — руки и ноги вроде как есть, а пошевелить ими нельзя. Может, умер?! Не похоже… Но что тогда произошло?! Сначала бег, потом… снова бег, а затем… Голоса! Чужие голоса! И тут Ярик взлетел. Чьи-то руки подняли его в воздух и понесли… Куда именно, предстояло выяснить! Ярик с трудом разлепил глаза. Правому глазу мешала видеть чудовищно распухшая бровь, но было не до самолюбования. Как только человек собрался, сосредоточился, память услужливо распахнула свои страницы. И Ярик снова застонал, правда, теперь, уже от стыда.
«Идиотина!!! Так глупо попасться! Людей увидал, обрадовался… Как баран новым воротам — выставился и пасть раскрыл! Болва-а-а-ан!» — Внутренний голос был сама самокритичность.
Быстро просканировать своё состояние. Так, два ушиба, лопнувшая, как перезрелая дыня, бровь (и размер стал соответствующий!), громадная шишка на затылке. Видать, по башке чем-то звезданули, а бровь уже об землю сам разбил. Ярик даже что-то такое смутно припоминал. Ничего, всё само, без магии, пройдёт, а вот с руками и ногами ситуация поинтересней будет. Чрезвычайно крепкие верёвки туго стягивали конечности Ярослава. По правде говоря, он был спелёнут как ребёнок, только голова свободна. Ярик попробовал напрячь занемевшие мышцы, но жуткий звон в голове заставил поверить в напрасность подобных попыток. И тут резкий окрик, обращённый явно к нему, раскрыл глаза на причину этого странного звона — кто-то по-дружески звезданул Ярика по уху.
— Ну я тебе, гнида, покажу, как пленных в ухо бить, — растягивая слова, произнёс Ярик, медленно поворачивая голову к своему обидчику, но замер, встретившись с тем взглядом.
Перед связанным человеком стоял белокожий, с волосатым обнажённым торсом наглый мужик человеческой расы. Заплывшие глазки палача, кустистые брови, широкие, как у гориллы, ноздри, мясистые губы, обрамляющие осквернённый смрадным дыханием рот — вот неполный перечень черт лица (Да какого лица?! Морды!), вызвавших антипатию Ярика. Правда, решающим фактором, оказавшим влияние на его отношение к этому человеку, была оплеуха, которая, судя по занесённой для удара руке, не была последней!
И Ярик испугался боли. Не той, что он терпел сейчас, это мелочь, а той, что могла последовать вслед за ударами. Страшное нервное напряжение, ранее укрытое пластами воли и начавшее обнаруживаться только при первой встрече с людским племенем, вырвалось наружу.
Он многое вынес в этом мире. Водопады боли проливали на него во всех вынужденных странствиях, но не было это ощущения. Ощущения опустошённости. Он потерял надежду жил лишь текущим днём, без прошлого и будущего, был человеком, обречённым на одиночество… И вот этот отчаявшийся в глубине души человек встретил себе подобных, и… судьба преподнесла ему новый сюрприз. Люди, его надежда и его спасение, взяли его в плен. И Ярик нырнул в глубины своего Я, стараясь слиться со своей маской зверя, обретённой им в жутких лесных дебрях. И маска отгородила его от ужасов реальности. Перед пленившими его встал Зверь. Сама смерть смотрела теперь глазами беспомощного ранее человека на любителя бить беззащитных пленников.
Для Ярика это был пик наивысшего слияния с новой гранью его эго. Хриплый полурёв-полукрик, заставляющий болезненно вибрировать барабанные перепонки, и вслед за этим молниеносный удар головой. Лоб устремляется вперёд плавным текучим ударом, вырастающим из слитного движения всего, пусть и связанного, тела, и встречается с носом бившего его человека. Тихий хруст, и тонкая косточка переносицы, можно сказать, нежно входит в мозг урода в человеческом обличье. Капли брызнувшей во все стороны чужой крови тёмными точками изукрасили щёки Ярослава. И разом заголосили вокруг взбудораженные голоса. Оказалось, что вокруг были и другие люди, не замеченные сначала впавшим в некое оцепенение, а потом потерявшим от ярости рассудок пленником.
Сторож с обликом палача не успел ещё осесть на пол, как Ярик уже повернулся на голоса. Сознание отстранённо фиксировало окружающую обстановку. Матерчатые стены, шкуры на полу, неяркий свет от костра в центре — Ярослав находился в просторном шатре. Вместе с ним там были ещё четыре человека и один труп. Трупом стал при участии Ярика один из охранников, но таких, как он, было ещё двое. Причём похожи они были как братья. Кроме охранников, в палатке стояли ещё два человека с манерами привыкших повелевать людей. Первым и самым главным был обманувший Ярика человек с саблей. Всё те же властные жесты, оскорбительная усмешка и поза готовой к броску саблезубой кошки. Рядом с ним стоял старик. Сморщенное, жутко старое человеческое лицо, жёлтая пергаментная кожа, безжизненные пуговки мерзко поблёскивающих в полумраке белесых глаз и яростная, всё ещё молодая и излучающая Силу аура бойца, привыкшего управлять магией и подчинять её себе. Шаманы ургов выглядели рядом с этим стариком беспомощными сопляками.
Ярик разглядел всё это за какие-то доли секунды, но не успел предпринять никаких действий. Он оказался буквально погребён под набросившимися на него двумя охранниками. В падении он ощутимо ударился головой о пол, который оказался, судя по звуку, деревянным и покрытым шкурами. Массивные тела привыкших к обильному питанию людей пригвоздили его к полу получше цепей. И сразу же рядом с ним возникли человек с саблей и старик. Сильные, невообразимо цепкие пальцы первого сжали голову Ярика, зафиксировав её в одном положении. Второй же, что-то бормоча себе под нос, извлёк откуда-то маленький сосуд, откупорил его и зажал двумя пальцами нос Ярослава, выжидая. Ошеломлённый, потерявший над собой контроль пленник открыл рот и получил гигантскую дозу какой-то отравы из этого сосуда. Вязкая, гадкая на вкус и напоминающая слизь жидкость проскользнула в пищевод. Словно извержение вулкана началось в его желудке. Сильная жгучая боль растекалась по всему телу. Но человек сопротивлялся. Привычное состояние Сат’тор и попытка очистить кровь. И потоки очистительной магии.
Однако его мучители не собирались ждать. Сильно смахивающий на шамана старик начал выкрикивать короткие фразы на гортанном языке, так похожем на слышанный Яриком язык тарков.
— Гхордымлор! Бардыг суом! — надрывался дед, совершая пассы руками.
