Курш содрогнулся всем телом и внезапно обмяк.
- Ты что делаешь?! - гаркнул издалека прибежавший на шум Стрегон.
Но она не обратила внимания. Торопливо высвободив изжеванное предплечье, ловко выбралась из-под обмякшей туши, поспешно раскрыла страшную пасть грамарца и почти сразу горестно застонала:
- Нет! Только не сейчас!..
- Белик!
- Не лезьте!! - властно рявкнула Гончая, заметив, как они дернулись навстречу. - Тряпки сюда несите! Все, что найдете! Рыжий! Кинь мой мешок! Живее!!! Достань оттуда пару листиков в форме сердца и дать мне! А потом найди серебряную фляжку и намочи хотя бы пару тряпиц! Эй! Кто там еще? Сбегайте за холодной водой! Да скорее же!! И не подходите к нему! Ради всего святого, не приближайтесь!!!
Она даже не стала оборачиваться и проверять, дошло ли до них или нет: время было слишком дорого. Просто выхватила из-за пазухи один из своих ножей, которые долго и верно служили ей много лет. Мысленно попрощалась с благородным металлом. Затем уверенно раскрыла почерневшую пасть Курша и, зафиксировав ее второй рукой, без замаха ударила в верхнее небо. Как раз туда, где так неожиданно, не вовремя и, главное, быстро появились вторые, острые, опасно загнутые и сочащиеся желтыми (ядовитыми?!) капельками зубы.
Лакр только ахнул, поняв, отчего заячья тушка не могла оттуда упасть - эти жутковатые клыки буквально прошили ее насквозь, насадили, как на вертел, и просто не могли отпустить, потому что, как и у змей, росли исключительно ВНУТРЬ! Но Белка хорошо знала, что делала, когда стремительным движением обвела быстро тускнеющим клинком сперва один клык, потом второй, а затем резкими движениями, игнорируя раздавший жуткий хруст, без промедления вырвала оба. Горестно застонала снова, когда оттуда щедрым потоком хлынула кровь. Выбросила подальше и нож, и ядовитые зубы, сдернула перчатку с правой руки, которая уже начала дымиться. Отшвырнула следом почерневшую шкурку, оставшуюся от бедного зайца, и, выхватив добросовестно принесенный Лакром мешок, торопливо порылась.
- Вот, - протянул он то, что просили.
- Молодец! Теперь брысь отсюда! - Белка торопливо выхватила сразу оба листка, запихала в рот, поспешно разжевала, чувствуя, как мелко вздрагивает оглушенный Курш и как стремительно утекают драгоценные секунды. Так же поспешно выплюнула, заложила двумя влажными комочками свежие раны и плотно прижала. - Где вода?! Тряпки несите! Живее! Зубы не трогать - без рук останетесь! Да скорее же!!!
Стрегон издалека швырнул целый ворох тряпиц, которые совсем недавно были чьей-то запасной рубахой (а может, и штанами). Ничего не понимающий Ивер поставил на землю наполненный до краев котелок с ледяной водой из ключа. Брон помчался за вторым, когда первый без промедления был выплеснут в черную, словно дымящуюся, пасть Курша. А Белка, тем временем, остервенело отчищала ее от крови, грязи, шерсти и попавшего на язык яда, от которого несчастному полукровке было так больно.
- Иррадэ... иррадэ... иррадэ! Трэнш! Аллале! Эллирэ!! Диаре воррак терге!!! - в отчаянии шептала она, отбрасывая в сторону одну дымящуюся тряпку за другой. - Почему так рано?! Почему сегодня?! Что я упустил?! Неужели от того, что Дом уже близко?! Куршик... малыш... маленький мой... держись, мой хороший, только держись...
Лакр опасливо отпрыгнул, когда увидел красноречивые дыры на некогда целых тряпицах - непонятный яд разъедал их прямо на глазах! От зайца вообще остались одни уши! Перчатка Белика почти растворилась от одного прикосновения! Гномий клинок тоже некрасиво потемнел и начал подозрительно крошиться... святые небеса! Да что ж за зубы у этого чудовища?!
Белка тихонько застонала.
- Господи... Курш, да как же ты не почувствовал?! Почему не позвал?!
Наконец, она прерывисто вздохнула и осторожно посмотрела внутрь, но кровотечение уже почти остановилось. Залепленные эльфийским мхом раны, хоть и не закрылись до конца, но все же было видно, что вторые зубы она вырезала полностью, вместе с ядовитыми железами, которые так не вовремя вдруг заработали. Щеки и десны немного посветлели, сам Курш задышал ровнее, но язык оставался слишком сухим, а в глотке вообще творилось что-то непонятное.
- Боже... неужто проглотил?! - с дрожью прошептала Белка, бесстрашно обшаривая рукой красное, воспаленное и буквально сожженное горло. - Тебе же нельзя, ты - не Карраш, ты слишком мягкий... а у меня с собой даже "нектара" нет...
Наемники внутренне содрогнулись, представив на миг, что может натворить в кишках даже капелька этого жуткого яда, от которого за пару минут растворялись кости, живая плоть и даже хваленая гномья сталь. Если Курш ее действительно заглотил, то у него просто не останется шансов. Не зря пацан с таким отчаянием зажмурился и прижался лбом к неподвижной морде. Не зря до хруста стиснул кулаки. Не зря так согнулся от внутренней боли... если уж он руку не пожалел ради того, чтобы помочь, значит, и правда - сильно привязан к своему странному скакуну.
- Перевязать бы надо, - нерешительно напомнил ей о ранах Лакр. - Белик? Это ж яд, верно? Он тебя сильно...?
- Нет! - вдруг твердо сказала она и решительно поднялась. Уверенно выпрямилась, стирая с лица следы недавней боли, тряхнула головой и требовательно уставилась на мнущихся мужчин. - Тащите сюда все веревки, какие найдете! Что угодно - поводья, подпруги, канаты, собственные ремни... все, что есть, хоть стальные цепи. Курша надо привязать, иначе может сорваться, когда придет в себя.
- Зачем? - не понял Лакр.
Она молча подняла левую руку, где на рукаве зияло два ряда прорех, оставленных острыми зубами грамарца. Ланниец заметно вздрогнул, когда понял, что там ни одной целой косточки не должно было остаться, а потом вздрогнул снова, потому что вспомнил ее слова насчет крови хозяина. После чего вовсе спал с лица, весьма слабо представляя себе, во что может превратиться обезумевший скакун, если они и сейчас не знали, что с ним делать.
- Быстрее, - сухо поторопила Белка и, ухватив недвижимого скакуна за ноги, медленно подтащила к деревьям.
Оторопелые взгляды Братьев она просто проигнорировала, но, как только в руки легла первая веревка, принялась быстро и умело опутывать Куршу сперва ноги, стянув их так, чтобы было невозможно даже пошевелиться. Затем - морду, предусмотрительно вставив между челюстями подходящую по толщине корягу. За ней - плотно намотала на шею тройное кольцо, обернув наподобие удавки, и намертво закрепила на трех, рядышком стоящих стволах, чтобы хоть как-то распределить нагрузку, если Курш все-таки придет в себя. Когда веревки кончились, вытащила уже свою, эльфийскую, которую специально берегла для особых случаев. Так же уверенно накинула грамарцу на горло, затянув еще одну тугую петлю. Убедилась, что измученный конь, хоть и тяжело, но все-таки дышит. Отерла повлажневший лоб, не заметив, что испачкалась в крови еще больше, а потом устало обернулась.
