Ознакомительная версия.
Но Бельгутай будто оглох. Татарин упрямо шел вперед.
Что ж, ладно… Тимофей поднял кулаки. Черного бесермена ему удалось утихомирить с одного удара. Сколько выдержит Бельгутай?
Когда он уже заносил руку, целя в неприкрытую шеломом голову татарина, степняк вдруг резким нырком ушел вправо — в сторону и от Тимофея, и от Угрима. Ханский посол бросился вовсе не на князя. Бельгутай метнулся в темную нишу за его спиной. К Кощеевой Кости.
* * *
Видимо, от взгляда Угрима не укрылся неожиданный рывок Бельгутая. Или князь распознал замысел нойона каким-то иным способом. Глаза князя-волхва по-прежнему смотрели на Арину, руки все так же выписывали в воздухе сложные пассы, но…
— Останови его, Тимофей! — приказал Угрим.
— Не отдавай ему Кость! — взвизгнула Арина.
Княгиня тоже все заметила и все поняла. И она тоже не желала, чтобы Бельгутай вынес Черную Кость из подземелья.
Ну да, конечно, гречанка ведь сама претендует на древнюю реликвию. Как и Угрим. Но ни князь, ни княгиня не могли сейчас прервать поединок и задержать татарского нойона своими силами. Ни тот ни другая не позволяли себе отвлечься даже на краткий миг, ибо каждый способен был в любой момент нанести противнику смертельный удар.
А Бельгутай уже подхватил кристалл с десницей Кощея. Сдернул со стены один из горящих факелов. Бросился к выходу из зала.
Что ж, шансы у него были. Широкая подземная галерея выведет его в подвалы детинца. Потаенный ход, запечатанный Угримом и взломанный Ариной, открыт: княгиня не потрудилась замуровать его снова. Или не смогла сделать этого, что теперь, впрочем, не важно. А если Бельгутай выберется из подвалов в детинец, то наверняка найдет способ уйти и из города. Дружины в крепости сейчас — кот наплакал. Ратники, стоящие в карауле, высматривают ворога снаружи. Вряд ли страже придет в голову, что кому-то понадобится среди ночи бежать из Острожца. Да и кто осмелится задерживать обладателя охранной золотой пайцзы? Кто посмеет навлекать на город гнев татарского хана? Тем более в отсутствие князя…
Тимофей бросился за степняком. Настиг Бельгутая у выхода в галерею. Прыгнул сзади. Сбил. Повалил. Нойон выронил факел, однако не выпустил из рук яйца-кристалла.
— Отдай! — прорычал Тимофей по-татарски.
— Это добыча великого хана! — яростно выплюнул ему в лицо Бельгутай. — Черная Кость принадлежит Огадаю!
— Отдай! — повторил Тимофей.
Кое-как ему удалось подмять под себя степняка, но вырвать прозрачный саркофажец из цепких пальцев оказалось непросто.
Тимофей размахнулся. Ударил.
Бельгутай, мотнув головой, увернулся. Кулак прошел вскользь, лишь оцарапав выступающую скулу степняка. Татарин ответил. Лежа на спине, нойон обрушил острый конец кристалла на голову Тимофея.
Удар пришелся под край шелома, в правое ухо, прикрытое гибкой бармицей. Острая резкая боль затмила взор. Бельгутай спихнул с себя Тимофея, вскочил на ноги. Но далеко отбежать ханский посол не успел. Тимофей схватил татарина за лодыжки. Дернул на себя, вновь опрокидывая на земляной пол. На этот раз яйцевидный кристалл все же выскользнул из рук Бельгутая.
Пальцы Тимофея вцепились в металлические бляхи на кожаном панцире кочевника. О край панцирной пластины сломался ноготь, но Тимофей даже не почувствовал этого. Бельгутай тоже схватился за его кольчугу, царапая пальцы в кровь, перевалил Тимофея через себя, отпихнул, потянулся к Кости.
Но Тимофей достал ее первым. Вышиб мыском сапога из рук Бельгутая, ударил не глядя — лишь бы подальше, посильнее. Куда-то в сторону…
В сторону?
Проклятье! Прозрачный кокон с Кощеевой десницей катился в сторону княгини!
К голым ногам Арины!
Но ведь не посмеет же гречанка отвлечься! Сейчас, когда глаза Угрима неотрывно смотрят в ее глаза, а руки князя творят смертельную волшбу. Не станет же так рисковать?!
Она посмела! Стала!
Быстро нагнулась. Схватила Кость.
Угрим ударил в тот же миг. Всей собранной силой.
Ослепительно яркий белый свет выплеснулся на княгиню из рук Угрима, как молоко из крынки. Свет должен был накрыть гречанку целиком — с головы до ног. Должен был смыть ее, стереть без следа.
Не накрыл. Не смыл. Не стер.
Арина подняла Кощееву Кость и прикрылась ею как щитом. Что-то коротко шепнула…
Поток убийственного света отразился от граненого бока кристалла, разорвался, разошелся вправо и влево, вверх и вниз. Пол у ног княгини полыхнул алой дымящейся полосой. По стене, за плечами никейской ворожеи, вязким багровым водопадом потек расплавленный камень. Закапали огненные капли со свода.
Угрим вскинул над головой руки, торопливо вбирая силу из Кости, что была уже в ладонях Арины, и готовясь к новому удару. К княгине со всех ног бежал Тимофей. За ним спешил Бельгутай, по глубокому убеждению которого Черная Кость могла принадлежать только хану Огадаю и никому иному.
Расстановка сил изменилась. Теперь гречанке предстояло биться сразу с тремя противниками: с одним могущественным колдуном и с двумя опытными воинами.
Она предпочла поступить иначе. Арина резко развернулась и быстро-быстро, крест-накрест перечеркнула Черной Костью оплывавшую после Угримова удара стену. Стена расступилась. На ее месте открылась тьма, едва подсвеченная изнутри разноцветными искрами.
Темная Тропа! Тимофей все понял: Арина уносила ноги. Колдовской путь был сейчас единственным доступным для нее путем к отступлению.
Угрим яростно взревел. Яркая огненная стрела, пущенная князем, пронеслась над головой Арины и исчезла во мраке Тропы. Там магическое пламя обратилось в еще одну искорку — далекую и безобидную. Не попал князь! Не сумел! Поторопился!
Тимофей с разбега перепрыгнул через дымящуюся полосу на земляном полу. Гречанка бросилась в темную дыру, как в омут. Гибкое стройное тело мелькнуло в колдовских огоньках, длинные растрепанные волосы взметнулись над смуглыми плечами.
Вот в них-то и вцепился Тимофей. В последний миг он успел-таки подскочить к Тропе. Схватил! Левой рукой. Мертвой хваткой…
Взвизг Арины донесся как сквозь густой туман. Сама княгиня уже почти сгинула там, в искрящемся мраке, но ее волосы, захваченные пятерней Тимофея, еще были здесь, в подземном зале.
Наматывая тугие черные космы на кулак, Тимофей что было сил тянул ворожею на себя. И вы-тя-ги-вал!
Из зияющей дыры в стене показалась голова княгини, обнаженные плечи, спина…
Отчаянный, неистовый, пронзительный визг теперь заполнил всю подземную залу. Но вряд ли никейская чародейка просто визжала от боли. Бессильная ярость Арины — вот что звенело сейчас у Тимофея в ушах.
Ознакомительная версия.
