Кто-то из парней не удержался, с ругательством рванул из-за пояса пистоль.
- Живьем, собачьи дети!
Собачьи дети переглянулись и решили не торопиться.
Я смотрел на всю эту детскую карусель, опустившись на черную ветку терновника, и недоумевал: что же заставило дрогнуть Древо Сфирот? что?!
Пожалуй, если бы второй Заклятый не произнес в этот момент личное значение шестого из десяти Нестираемых Имен, я бы его и не заметил. Еще один раненый, не более того. В свару не лезет, сидит на снегу близ своей лошади, за плечо держится. Щекой от боли дергает. Впрочем, это именно он, Двойник, минутой раньше кричал: "Живьем брать!" И все равно… Впору скорбно помянуть себя-прежнего, когда даже мастерские мантии поверх внешнего света не могли скрыть от моего взгляда насквозь истинную суть личности. Сейчас же, когда Двойник на миг раскрылся для произнесения, я почти ничего не успел заметить! Ничего! А ведь Нестираемые Имена… это ступень рава, посвященного рава! Рав Элиша всегда напоминал мне: если в одном из таких Имен допущена ошибка в произношении - у говорившего отнимается пять лет жизни при искажении «вкуса» и десять лет при искажении «венца»! Если же ошибку допустит косорукий писец - ему следует начать сорокадневный пост, а свиток не подлежит кощунственному исправлению, ибо до заката должен быть предан земле с надлежащим погребальным обрядом…
Нет, все-таки рыжебородый Двойник не рав… во всяком случае, не посвященный рав.
Это я вижу.
Как и то, что его зовут… Иегуда?
Да, Иегуда бен-Иосиф.
"Пан Юдка? Да что с вами?!"
Помню, память, помню, дрянь ты этакая! - и дым магнолий помню вместо смрада горящей плоти, ошибку мою случайную…
Недоумевая, я смотрел, как Юдка встает. Рана, казалось, не тяготила его больше - и до вечера тяготить не будет, а после надо за лекарем посылать, если жизнь дорога. На какую-то долю секунды я поймал насквозь взгляд рыжебородого: там, в черной глубине, плескалось недоумение втрое поболе моего! Словно пан Юдка, знаток Нестираемых Имен, удивлялся пуще малого дитяти: я жив? еще жив? почему?!
"…ведь если Смерть… и Двойник… и Пленник!…" - уловил я обрывок мысли, проскользнувший за мантию; но покровы вновь запахнулись наглухо, и не жалким осам было прорываться внутрь.
Однажды я видел уснувшего навеки бога.
Сейчас я смертельно завидовал ему - он хотя бы мог выбирать сны.
Сердюки охотно расступились, пропуская вожака вперед. Пан Юдка - сейчас имя Иегуда бен-Иосиф подходило ему меньше, чем мне мысли о мести Самаэлю - встал у канавы, развел пустыми руками, демонстрируя свои мирные намерения.
Герой Рио меча не опустил.
Рыжая борода встопорщилась: пан Юдка смеялся.
- Мой добрый пан! - смех стал словами, оставаясь смехом. - Мой славный пан! Зачем нам лишние свары?! Я даже не прошу вас сложить оружие - на здоровье, носите, ведь пан сам оружие, хоть с железом, хоть без… Послушайте старого жида, знающего жизнь: езжайте с нами по-доброму! И панночку возьмите, иначе плакать сотнику Логину по дочке кровавыми слезами! Что скажете, мой славный пан?
Герой отрицательно покачал головой.
- Я благодарен вам, пан Юдка, за столь щедрое предложение. Но я нанялся на службу к госпоже Ирине, а долг…
Он помолчал. То ли подбирал нужное слово, то ли заменял одно другим, обжигающим язык хуже красного перца.
Рыжебородый не торопил его, тихо катая смешок в зарослях бороды.
- …долг наемника - отрабатывать службу до конца. Еще раз прошу великодушно простить меня и - командуйте вашим людям! Я жду.
- Вэй, пан, шляхетный пан! Вы еще скажите, закрутив ус: "Через мой труп!" - и я спляшу от радости фрэйлехс, будто на свадьбе родной дочери! Но ведь старому жиду мерещится: вы уже раньше имели счастье наняться на службу? Не вам ли было поручено доставить к вашему князю некоего младенца? не вам ли давалась для того виза через Рубеж? или я таки не прав?!
Меч в руке героя дрогнул.
- Вы правы, пан Юдка. Но…
- Какие могут быть "но", мой дорогой пан?! Сами знаете: одной, простите, задницей в двух седлах… не шляхетно, да и не удобно, скажем прямо!…
Вдруг Юдка стал серьезным, мигом превратившись в Иегуду бен-Иосифа; и я опять не успел уловить изменение его внешнего света - а свет внутренний у него был такой же, как у любого Заклятого.
Гроб с заживо погребенным - вот их свет.
- Милостивый пан Рио! Я полагаю, нам хватит беседовать попусту. Вот мои предложения, раз уж нам обоим было суждено остаться в живых: вы вместе с панной сотниковой сдаетесь на милость пана Мацапуры-Коложанского, моего господина. Местные дела вас не касаются. По приезду к пану Станиславу я приложу все усилия, дабы вы и панна Ярина не потерпели ущерба. Что скажете?
Похоже, герой готов был отказаться и прыгнуть через канаву.
Но случилось непредвиденное, то, о чем я успел подзабыть: дрожь сфир. Причем расторжение нижнего Слияния длилось столь долго, что аспект Скрытой Мудрости успел одеться в Глас Великий, почив на белом огне - еще миг, и энергия Приговора стала бы явной.
Странно: не один я заметил это.
Пан Юдка весь напрягся, разом забыв о герое Рио с его смешным мечом, а сам герой покачнулся и до крови закусил губу. Взгляд Рио слепо шарил по лицам парней с шаблями, мимоходом скользнул по рыжебородому, и дальше, дальше - лошади, тела на снегу, тела, тела…
Так безглазый побродяжка ищет в пыли рассыпанную милостыню.
Взгляд остановился, закаменел - и полыхнул изнутри неизъяснимой мукой.
- Спасите… спасите его! - отчаяние полновластно воцарилось в голосе героя, мальчишеское отчаяние, некогда заставившее откликнуться Рубежи. - Я согласен! Я на все согласен! Только спасите его! Или нет… я сам! сам!
Кинувшись вперед, Рио легко разбросал сердюков, заступавших ему дорогу (захоти Юдка задержать героя… нет, не захотел), и вскоре рухнул на колени возле дальнего тела в сером знакомом жупане.
Рядом бродила чалая лошадь, изредка всхрапывая.
- Не умирай! - вопль заставил кружившее в небе воронье откликнуться суматошным карканьем. - Не умирай, будь ты проклят! К'Рамоль, где ты?! Где ты?!
Перед Рио, до половины зарывшись ногами в сугроб, лежал первенец моей Ярины - чумак Гринь. Которого я однажды не убил только ради его матери. Это над ним сейчас смерчем закручивались сфиры, колебля Древо от самого основания, это над ним, над умирающим парнем, сейчас пылал белый огонь, изливаясь в порталы Великим Гласом; это его рана, его беспамятство вырвало меня из медальона и бросило на поиски вожделенного.
Клянусь Тремя Собеседниками! - благословенна будь пуля, метко пущенная героем! Благословенна трижды, ибо сейчас чумак умрет от выстрела Рио, и будет нарушен Запрет, и смерть сойдет в мир не с клинка, но с рук Заклятого! Я стану прежним! Я…
