Я угадал. Родинка под левой лопаткой этого субъекта действительно была. И увидел ее не только я, но и потрясенный священник.
— Это он, — едва слышно прошептал отец Жильбер, отвлекая меня тем самым от поучительного зрелища. Я приложил палец к губам, призывая священника к молчанию.
Но моя предосторожность, кажется, оказалась излишней. Из спальни благородной Жанны послышался сначала грохот, а потом рык уязвленного человека. Мы с отцом Жильбером мгновенно приникли к отверстиям. На сцене возник еще один персонаж, появления которого не ждал, похоже, никто, включая воркующих голубков. Барон де Френ стоял у ложа с обнаженным мечом в руке. Голый Жак успел только развернуться в сторону ревнивого мужа, но не сумел уклониться от удара. Меч с хрустом вошел в его грудь, и незадачливый любовник, обливаясь кровью, рухнул прямо на безумно закричавшую женщину. Кажется, отец Жильбер тоже вскрикнул, но за воплями благородной Жанны его голоса никто не услышал. Зрелище было воистину ужасным. Барон де Френ потрясал окровавленным мечом над телом своей недвижимой жертвы, а его супруга металась по комнате, пытаясь укрыться от его неистового гнева. К счастью, Петр Сергеевич промахнулся. В Верку он не попал, зато разнес вдребезги шкаф. Я уже собрался было вмешаться в происходящее, но как раз в эту секунду Смирнов опомнился, он отбросил в сторону меч и потрясенно уставился на лежащего на ложе молодого человека.
— Ты убил его! — в ужасе крикнула Верка. — Убил!
Возможно, для барона де Френа убийство любовника в спальне жены было делом обычным, но Петр Сергеевич Смирнов произрастал в более гуманную эпоху, а потому его потрясение было совершенно искренним. С минуту он смотрел остановившимися глазами на свои окровавленные руки, а потом обессиленно рухнул в кресло.
У благородной Жанны нервы, похоже, оказались покрепче, чем у мужа, во всяком случае, она быстрее пришла в себя и даже нашла в себе силы набросить покрывало на остывающее тело своего несостоявшегося любовника. За себя она уже не боялась. Петр Сергеевич окончательно пришел в себя и теперь ошалело смотрел на супругу:
— Я тебя предупреждал, что убью его!
— Успокойся, — отозвалась Верка. — Теперь это уже не важно.
— А что важно?
— Надо спрятать тело, понимаешь?
— Будь он проклят, этот Чарнота! Я теперь ничего не боюсь.
Под покрывалом лежал вовсе не Чарнота, ибо ваш покорный слуга наблюдал за этой душераздирающей сценой с безопасного расстояния, но Верка почему-то не стала опровергать мужа. Наоборот, всем своим видом она показывала, что Петр Сергеевич не ошибается насчет убитого им человека.
— Он был демоном! Демоном! А ты, Верка, тварь!
— Если он был демоном, то как я, по-твоему, могла ему противостоять? Кто тебе мешан убить его раньше? Ведь ты мужчина.
По своей всегдашней привычке Верка принялась валить с больной головы на здоровую. Вдруг выяснилось, что во всем виноват Петр Сергеевич, который допустил, чтобы его жену искушал демон. И бедная женщина, оказывается, всё это время страдала в руках исчадия ада, поймавшего ее в свои тиски. Всё могло бы разрешиться еще там, в нашем мире, если бы Смирнов нашел в себе мужество противостоять негодяю.
— По-твоему, во всем виноват я? — сверкнул глазами барон де Френ.
— Мы виноваты оба, — пошла на попятный благородная Жанна. — И вместе должны искать выход из создавшегося положения.
— Что ты предлагаешь?
— Нужно унести отсюда тело, ну хотя бы в подвал. Там его никто не обнаружит.
— А если нас спросят — куда делся доблестный рыцарь Чарнота?
— Откуда же нам знать! Уехал, сбежал, растворился в воздухе. В конце концов, мы с тобой не отвечаем за поведение демона.
Верка со Смирновым препирались минут пять, хотя выбор у барона де Френа был небогатый: либо признаваться в убийстве, посыпая голову пеплом в знак раскаяния, либо прятать тело. Я не сомневался, что Петр Сергеевич выберет второй вариант, и не ошибся. Верка метнулась в угол комнаты, сунула руку за портьеру и потянула за рычаг. Открылась потайная дверь, ведущая, надо полагать, прямо в подвал. Барон де Френ взвалил на плечи не остывшее тело соперника и, покачиваясь, вступил в открывшийся проем. Баронесса пошла за ним следом. Дверь за преступной парочкой закрылась, и мы с отцом Жильбером получили наконец возможность перевести дух.
Кюре обессиленно рухнул в кресло. Судя по всему, зрелище, которому мы с ним стали свидетелями, произвело на него сильное впечатление. Всё-таки убийство есть убийство, а молодой человек, только что отправленной в мир иной бароном де Френом, ничем не напоминал исчадие ада. Что, в общем-то, довольно странно.
— Я почему-то полагал, что отпрыск зверя должен был унаследовать качества не только мамы, но и папы.
— Возможно, он их унаследовал, — не согласился со мной отец Жильбер, — но эти качества просто скрыты до поры.
— До какой поры? — полюбопытствовал я. — Сын зверя мертв. Если он носил в себе какую-то тайну, то она ушла вместе с ним в могилу.
У отца Жильбера, видимо, не было сил для спора со мной, и поэтому он лишь обреченно махнул рукой. Я вошел в положение немолодого кюре, пожелал ему спокойной ночи и вернулся в свою комнату. По моим расчетам, больше ничего серьезного в замке де Френ в нынешнюю ночь не должно было произойти. Я попробовал было проанализировать ситуацию, но вскоре понял, что для серьезного анализа мне не хватает информации. А не лучше ли просто завалиться спать? Что я и сделал, уверенный как в собственных силах, так и в мудрости завтрашнего утра.
Спал я по своему обыкновению до обеда. Вообще-то если меня не разбудить, то я могу проспать и до вечера. Сон у меня прямо-таки богатырский, и если бы не докучливость окружающих, то я бы век не просыпался. К сожалению, у многих людей наблюдается странная привычка лезть со своими проблемами к Вадиму Чарноте, словно им больше обратиться не к кому. Вот и в этот раз меня разбудил не кто иной, как актер Закревский. Фюрер был вне себя. Он буквально выпрыгивал из своего френча, силясь мне что-то объяснить. В результате получался бессмысленный рев и невнятное бормотание, совершенно недоступное по смыслу, еще окончательно не очнувшимся ото сна мозгам уставшего от передряг человека.
— Кого убили? — задал я наводящий вопрос, чтобы разобраться в ситуации.
— Он его буквально порвал, — продолжал беспорядочно размахивать руками Закревский. — Выскочил из земли в нескольких шагах. Я думал поначалу, что это медведь, но ошибся.
— Какой еще медведь, тем более здесь, в замке?
— Я вас умоляю, Чарнота, какой еще замок, мы были на охоте!
— Вы были на охоте и убили медведя? Поздравляю вас, господин Закревский.
