— Сури, не нервничай так. Учитывая разницу во времени — мы прибудем в Воронеж ближе к вечеру. Вряд ли она будет это делать в такое время. Ты же сама предположила, что сегодня она прощается с жизнью, а значит, пока занята. Если она точно решила убить себя, то попытается это сделать, когда её не смогут остановить. А вечером, как правило, домой возвращаются родители, и та же мать может ей помешать. Скорее всего, она решится на это ночью, или утром, когда мать уйдёт на работу. А к тому времени мы уже будем там, — спокойно сказал Ян и его тон подействовал на меня.
— Да, ты прав, — подумав, ответила я и постаралась успокоиться и внутренне собраться.
А через полтора часа на место беспокойства о девочке пришли совсем другие эмоции. Попав в здание аэропорта, я испытала настоящий шок, и минуты две вообще не могла двинуться, рассматривая людей. Всё вокруг представлялось морем и окрашивалось в такие невообразимые цвета, что я растерялась, боясь ступить и шаг. А больше всего пугало, что у большинства людей сущности бесов имели большие размеры, и меня начало трясти.
— Сури, родная, тебе что, страшно? — ласково спросил любимый, крепко держа меня за руку. — Не бойся. Это просто обыкновенная толпа людей.
— Ян, если бы ты видел то, что вижу я, то не говорил так, — обескураженно пробормотала я. — Сущности многих настолько пугают и такие большие… Сразу вспоминается Демон и его абсолютная тьма… А вдруг я соприкоснусь с чье-то сущностью, и она меня поглотит?
— Никто тебя не поглотит, — успокаивающе сказал он. — А сущности — это всего лишь ненависть, жадность, эгоизм, высокомерие и прочее отрицательные чувства, которыми бесы напитались. Они касаются только своих хозяев, а на других влиять не могут. Соберись, родная, нам ещё нужно билеты выкупить и пройти регистрацию.
— Хорошо, попробую, — ответила я, а внутри всё сжалось. — Только ты не иди быстро. В посёлке я точно знаю — по чему иду, а здесь пока тяжело передвигаться.
— Договорились, — мягко сказал он, а потом не спеша двинулся в разноцветную толпу, увлекая меня за собой.
Боясь полностью оторвать ноги от пола, я шаркающе плелась за Яном, и подавляла в себе желание отпрыгнуть в сторону от того или иного силуэта, у которого сущность была особенно большой.
«Господи, аж сводит всё внутри от омерзения», — подумала я, когда пришлось пройти через чёрное пятно рядом с человек, и по коже пошли мурашки. «Лучше вообще закрыть глаза, чтобы не видеть такого», — решила я и, сделав это, ощутила облегчение. Прислушиваюсь к голосу спокойному голосу Яна, я осторожно двигалась вперед, испытывая к нему благодарность. Вовремя подсказывая где повернуть или поднять ногу, он не забывал подбадривать меня и хвалить, и понемногу я стала расслабляться, повторяя про себя, что лучше не открывать глаза, чтобы ничего не видеть. А окончательно успокоилась, только когда мы заняли свои места в салоне самолёта.
— Фух, сели, — с облегчением сказала я и откинулась на спинку кресла.
— Ты умница, — с нежностью сказал Ян. — Доверилась мне и шла спокойно…
— Ага, не считая того, что собрала на трапе толпу, пока медленно поднималась, чуть ли не зубами цепляясь по поручень, — с улыбкой ответила я. — Не всегда понимаю насколько высоко нужно поднимать ногу и боязно ступить.
— Ничего страшного. Главное — результат, и твоё умение не сдаваться и преодолевать свой страх. Между прочим, говорят, когда молодые Пифии попадают впервые в общественные места, некоторые в ступор впадают.
— Эх, ничего я не преодолевала, а позорно закрыла глаза, чтобы не видеть всякую гадость, — призналась я.
— Тоже хороший вариант. А может даже и лучший. Не зачем тебе смотреть на всякую дрянь, — весело сказал Ян, чмокнув меня в щёку, а затем посоветовал: — Теперь отдыхай.
— Попробую, — пообещала я, и попыталась выбросить все страхи из головы, но ничего не получалось.
Увиденное в аэропорту поразило, и я задумалась о том, сколько же в некоторых людях отрицательных чувств и желаний. А затем мысли увлекли меня дальше, пока в один из моментов я не вспомнила про Наблюдателей.
— Ой, Ян, всё забывала спросить — а что там с моим бывшим, его семьёй, а главное — с детьми? — встрепенувшись, спросила я. — Удалось что-нибудь разузнать о Наблюдателях?
— К сожалению, всё семейство твоего бывшего использовали втёмную, — презрительно ответил он. — Номера телефон, на которые он звонил, отключись ещё до рассвета, а квартиру, на которую нас вывел один из номеров, была пуста к моменту приезда нашей группы. Но, всё же одна зацепка есть и очень важная. Мы подняли все финансовые документы на фирме твоего бывшего. Судя по всему, через неё отмывали деньги, полученные при помощи шантажа, а это хороший след. Совет надеется, что этот след приведёт нас к кормушке Наблюдателей, где они аккумулируют свои ресурсы. Таким образом, мы перекроем им доступ к деньгам, чем расшевелим Наблюдателей, и они проявят себя. Поверь, тут уж наш Совет взялся основательно, потому что такого рода данные попали к нам впервые. А само семейство уже сидит в следственном изоляторе. На каждого из них нашлось не по одной статье. Выйдут они не скоро. И за детей их не волнуйся. Как я и говорил — нашлась бездетная пара в одном из наших посёлков, готовая забрать детей к себе. Документы на усыновление уже оформляются. А сами ребята, кстати, неплохие. Одна из Пифий встречалась с ними и сказала, что те не успели набраться негатива от родителей и ауры у них чистые.
— Это хорошо, — с оптимизмом сказала я, радуясь вестям и о хорошем моральном состоянии детей, и о важной зацепке.
В аэропорту Воронежа опять пришлось идти, закрыв глаза, чтобы не дёргаться от вида бесов. А сев в арендованную машину, я сосредоточилась на ауре Яна, и от этого на душе стало ещё легче. «Вот что всегда нужно делать, когда не по себе! Смотреть на любимого и переливы его ауры. Это куда приятнее, чем окружающие люди», — подумала я и, с нежностью улыбнувшись, сказала:
— Ян, спасибо тебе, что ты есть. Спасибо, что поборолся за меня… вернее со мной. Не сдавался, и не опустил руки. Что нашёл в себе силы пройти через ад в том доме, а потом не давил на меня, а выжидал, давая время привыкнуть, и простить тебя. Спас меня от Наблюдателей. А позже, наоборот — проявил решительность и не дал мне закрыться. Ну а сейчас — поддерживаешь во всём, помогаешь, и спокойно относишься к моим страхам, неуверенности и неспособности к самостоятельности.
— Сури, родная, это тебе спасибо, что дала мне шанс, — нежно ответил он, а потом весело добавил: — И ты не представляешь, как мне нравится твоя неспособность к самостоятельности. Ты так комично расстраиваешься и корчись рожицы, когда что-нибудь не получается. Или хмуришься и сердито сопишь… Так хочется прижать тебя к себе и не отпускать.
