Хлопнула пробка, по рукам потекла бурлящая пена.
— Наливай! — Ксюха ткнула меня локтем в бок, — а то все шампанское выльется к тебе в тарелку.
— Ой! — надо же так задуматься.
Игристое золотое шампанское полилось в красивый хрусталь из тетиной личной коллекции. Звонко звякнули бокалы. Я оглядела всех и радостно зажмурилась. Так не бывает, столько счастья и все мне одной.
Мама встала, чтобы поздравить.
— Дочь, я всегда знала, что ты пойдешь по своему пути в этой жизни, — начала она, а у меня болезненно сжалось сердце, — ты особенная, поэтому я хочу пожелать тебе счастья, ты как никто другой заслужила его.
Сказать, что я была растрогана, нет, мне жутко захотелось пойти сунуть голову под ледяную воду, побиться головой об стенку и разреветься, глупо по-бабски заголосить о загубленной жизни. Счастье бежит от меня, как от прокаженной, беря на полном скаку невиданные высоты, и все лишь бы не со мной. Но мне нужно улыбаться, и я улыбаюсь, сквозь слезы.
И вновь поднятые бокалы, только уже в голове приятно шумит, а мрачные мысли безнадежно далеко. Как же хорошо! Сестры тихо перешептываются, переместившись на диван, племяшка клубочком свернулась на кресле, утомленная долгой дорогой.
— Пойдем, покурим? — шепнула мне Ксюха.
— Пойдем.
У меня давно зрело нехорошее предчувствие, все ее странные взгляды, грустные вздохи. Как минимум ее поведение тянуло на хороший допрос с пристрастием, что я собиралась сделать. Мы накинули куртки и вышли на балкон. Распахнули одну из створок окна, впуская холодный вечерний воздух.
Оксана прикурила сигарету, вопросительно уставившись на пачку сигарет в моих руках.
— Это серьезно, — хмыкнула она.
— Не настолько, но я терпела весь вечер, а сейчас ты мне все обстоятельно расскажешь, — сказала я, недвусмысленно намекая на наш телефонный разговор.
— Где твое кольцо? — вдруг спросила Ксюха, а я механически пошевелила пальцами, но кольцо куда-то исчезло. Не знаю почему, но этот символ совсем не раздражал меня, даже успокаивал, будто было в нем что-то такое…
— Потеряла, — грустно вздохнула я, глядя на осиротевший безымянный палец, на котором осталась почти незаметная светлая полоска кожи, — жалко.
— Жалко, — повторила Ксюха, — ты знаешь, я хотела с тобой поговорить. Аля, ты же знаешь меня, мне всегда было сложно стоять в стороне от твоих проблем. Я терпела, всегда старалась не влезать, но сейчас настал момент… Ты должна меня выслушать!
Я смотрела во все глаза на свою подругу, на ту с которой провела лучшие и худшие моменты в своей жизни. А теперь она стоит, пряча от меня глаза, не зная, как сказать то, что ее гложет. Не представляя как ее успокоить, я взяла Ксюху за руку.
— Перестань, это же я!
— Я знаю, просто это касается Андрея, — мрачно сообщила она, нервно стряхнув пепел в открытое окно.
— Вот значит как…
— Да, именно поэтому мне не по себе, — она вырвала руку, и сунула ее в карман куртки, — я согласилась поговорить лишь потому, что он оказался очень настойчивым.
— Ага, — только и смогла выдавить я. Мне вдруг стало страшно, сейчас произойдет что-то очень важное.
— Он просил меня… — она шумно выдохнула, — блин, Алька, я тебя знаю, черти сколько, и никогда мне не было так плохо! Он просил сказать…
Тут заиграла мелодия на Ксюхином мобильном, и она в ужасе уставилась на светящийся экран.
— Я не смогу, — пискнула она, протягивая мне телефон, — это он!
Что-то во мне перевернулась, раз я совершенно спокойно взяла протянутый телефон и нажала прием.
— Я слушаю, — голос моментально охрип.
В трубке воцарилась тишина, и лишь спустя пару долгих мгновений я услышала его взволнованный голос.
— Аля? Это ты?
От одного только голоса меня бросило в жар.
— Я, почему ты звонишь моей подруге? — от моих слов Ксюха сжалась, — ты напугал ее, и ничуть не изменился.
— Прости, я не хотел. Ты бы не стала со мной разговаривать, — вот сейчас мне было впору послать его по матушке, но я проглотила несправедливые слова.
— Я слушаю.
— Почему ты не сказала, о том, что у тебя случился выкидыш?
— А что бы это изменило? — вопросом на вопрос ответила я, — Андрей, ты ведь сейчас не об этом хотел поговорить.
— Али, я люблю тебя, — тихо сказал он.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, для чего все-таки были все странные взгляды и страх моей лучшей подруги. И теперь я поняла, какой нелегкой стала для нее эта новость. Она боялась причинить мне новую боль.
— И что же ты… — я запнулась, — Ты хочешь от меня?
В руке сигарета дотлела, уже обжигая мне пальцы, я затушила ее в пепельнице, рассеянно смотря на серый пепел и тающие оранжевые искры.
— Давай попробуем еще раз, — голос звучал спокойно, и лишь мне было известно, какой ценой давалось это спокойствие. Он не такой, он буря, ураган, его невозможно заковать в цепи обыденности, но он это делает…для меня?
— Я не знаю, у меня работа, другая жизнь, новые друзья, я не могу все бросить. Или напомнить, почему ты не дождался меня в тот день? Хотя, в общем-то, плевать, — резюмировала я свою сумбурную речь.
— Я приеду…
— Нет, — резко оборвала я, — не смей! Оставь. Оставь, наконец, меня в покое! Я больше не хочу!
Точка.
Я нажала отбой, бессмысленно глядя на чернильно-синее небо, что малым клочком проглядывало в густых зарослях высоток. Там в высоте мигал одинокий огонек пролетающего самолета. А я как никогда казалась себе похожей на этот огонек, который, мигая, то ли собирался погаснуть, то ли разгореться с новой силой, чтобы больше никогда не вспоминать состояние своего выбора.
В руках сама собой возникла еще одна сигарета, и под дрожащими пальцами засиял язычок пламени, колеблющийся от неровного дыхания. Глубокий вдох принес какое-то болезненное облегчение.
— Знаешь, я, кажется, действительно не хочу его видеть, — сказала я, обращаясь к побледневшей подруге, — пойдем, а то нас уже наверняка потеряли.
Но Оксана преградила мне выход.
— Что?
— Подожди, — она нервно передернула плачами и вынула руку из кармана, раскрывая ладонь, — вот.
На ладони, лежала маленькая бархатная коробочка.
— Еще подарок? — удивленно спросила я.
— Да, но не от меня, — выпалила она, отдавая подарок.
И тут до меня дошло, из-за чего весь день казалась мне такой напуганной.
— От Андрея, — теперь я уже смотрела на коробочку, словно у меня в руках копошилась куча гадюк, — так ладно, пошли, я подтолкнула Ксюху к выходу и вышла, следом прикрывая за собой балконную дверь.
