и пообедали, ибо Вальтер подстрелил по пути зайца возле ключа, бившего из-под серого камня в рощице, где старательно распевали птицы.
Когда поели они и несколько отдохнули, Дева поднялась и сказала:
– А теперь Королева должна украсить себя и сделаться подобием самой Богини.
Тут она взялась за работу, а Вальтер смотрел, девица же сплела себе венок на голову из шиповника, выбрав самые лучше розы; смешав летние цветы украсила ими свое тело – гирляндой, ниспадавшей до самых колен. Еще она привязала букеты к своим юбкам, свила из цветов браслеты на руки и лодыжки. После же возложила гирлянду на голову Вальтера и, став перед ним, подняла руки и сказала:
– Смотри же! Разве была бы я более похожа на Летнюю Матерь в золоте и шелках? Такой и увидит меня Медвежий народ. Пойдем, и увидишь, что все будет хорошо.
Она весело смеялась, он же смеяться не мог, ибо задыхался от любви. Они отправились дальше и приступили к подъему; часы проходили в милой беседе. Наконец, поглядев на Деву, Вальтер улыбнулся ей и сказал:
– Одно скажу я тебе, очаровательная подруга. Если бы ты была разодета в шелка и золото, величественная одежда могла бы и испачкаться кое-где и порваться, однако сохранила бы царственный блеск, когда Медвежий народ преградит нам путь. Но твой цветущий наряд через несколько часов увянет и превратится в ничто. Вот уже теперь я вижу, что весь луговой цвет на твоем поясе поблек и поник, а яркий василек, украшающий подол твоего белого платьица, уже утрачивает свежесть и голубизну. Что скажешь на это?
Усмехнувшись в ответ на его слова, она остановилась, глянула через плечо и провела пальцами по цветам, словно птичка, встопорщившая перышки. А потом спросила:
– Так ли это на самом деле? Посмотри еще раз.
Вальтер поглядел на нее и… о! прямо на глазах его луговые цветы сделались свежими и ясными, лепестки василька вновь засинели над белыми ногами ее; розовые цветы шиповника вновь открылись, и все цветы стали такими же свежими и ясными, как если бы росли на своих корнях.
Вальтер дивился, не скрывая некоторой растерянности, однако же Дева сказала:
– Милый друг, не тревожься! Разве не говорила я тебе, что сведуща в тайных науках? Однако мудрость моя более не будет грозить человеку. Снова скажу, что ведовство мое закончится в тот день, когда я стану совсем счастливой. И сделаешь все это ты, мой Господин. А пока пусть оно еще немного поможет нам. Пойдем же вперед – с отвагой и счастьем.
Глава XXVI. Они приходят к Медвежьему племени
Так шли они и вскоре пришли к равнине, где деревьев не было вовсе, кроме редких узловатых и корявых терновых кустов, не поднявшихся выше утесника. Пастбища здесь, наверху, уже пожгла засуха, ведь лето не успело еще состариться. Теперь они шли прямо на юг, в сторону гор, чьи синие главы поднимались перед ними из мутной серости низин. Шли они, шли, и вот наконец, на самом рассвете, одолели высокий склон и остановившись на челе его, узрели внизу нечто новое.
Под ними раскинулась широкая долина, куда более зеленая, чем оставшиеся позади холмы, – вспоенная ручьем, который среди множества ив извивался по дну ее. Повсюду паслись говяда и овцы, длинная нитка дыма тянулась к безветренным небесам из кольца круглых хаток, обложенных дерном и крытых тростником. За ним же у восточной оконечности долины высилось судное кольцо, возведенное из круглых камней, хотя в этой части здешней земли скал не было видно. Около кухонного очага между домов – да и вообще повсюду – стояли или расхаживали туда и сюда рослые мужчины и женщины, а между ними играли дети.
Постояв так, они посмотрели минуту-другую на мирное зрелище, показавшееся, впрочем, Вальтеру странным и жутким, и он заговорил негромко, словно бы опасаясь, что голос его может достигнуть слуха этих людей, хотя, по правде сказать, находились они так далеко, что не всякий и докричался бы:
– Это и есть Дети Медведя? Что будем делать?
Рекла в ответ Дева:
– Да, из Медведей они, хотя разные племена обитают к северу и востоку отсюда возле моря. Ну а делать мы будем вот что: спустимся вниз немедленно и с миром. Воистину, теперь нам уже не уйти от них, ибо – о! – нас заметили.
И верно, трое или четверо громадных мужчин уже повернулись к склону, на котором остановилась пара, и начали приветствовать их громкими, грубыми голосами, в которых не было угрозы или гнева. Посему девица взяла Вальтера за руку, и они невозмутимо отправились вниз. Заметив это, люди Медвежьего племени стали рядом и, поворотившись к пришельцам, стали дожидаться их прихода. Вальтер заметил, что хотя все они были весьма высоки и крепки сложением, но все же ростом не настолько превышали человека, чтобы казаться чудом. Кмети длинноволосые и курчавобородые могли похвастать волосом рыжим или каштановым; кожу их солнце и непогода окрасили светлым и приятным загаром – не то что у какого-нибудь арапа. Женки казались пригожими и глазастыми; ни в тех, ни в других не было ничего злого или свирепого, скорее казались они серьезными и какими-то торжественными. Все были в одежде, кроме малых мальчишек, скудной, изготовленной из овечьих или оленьих шкур.
Оружием служили этим людям дубинки, колья, изостренные кремнем или костью, уродливые топоры из кремневого желвачища на деревянной рукояти. Только не было в их руках ни здесь, ни потом даже одного лука. Однако кое-кого из молодых на плечах лежали пращи.
Когда же до Медведей осталось фатома три, Дева возвысила голос и прорекла голосом чистым и милым:
– Внемлите, о люди Медведя! Мы пришли ради добра, а не в ущерб вам, и посему хотим знать, рады ли вы нашему приходу.
Посередине толпы впереди всех стал старый старик, облаченный в мантию из оленьей шкуры, обработанной очень умело. Золотое кольцо было на предплечье его, а венец из синих камней украшал голову.
И молвил он:
– Вы невелики ростом, однако любезны. Будь вы немного повыше, сочли бы мы, что явились вы из Дома Богов. Тем не менее слышал я, что сколь не могущественны бывают боги, а особенно наша Богиня, подчас они оказываются ростом ниже, чем мы, Медведи. Как может случиться подобное мне неведомо. Но если вы не из Богов и не в родстве с ними, значит, вы чужаки. И неведомо нам как поступать с чужаками иначе, чем вступить с ними в битву или же отдать Божеству или сделать Детьми Медведя. И все же,
