быть может, вы – вестники какого-нибудь народа, желающего дружбы и союза с нами. Тогда уйдете вы от нас с миром, а, пребывая здесь, будете гостями и ни в чем не изведаете недостатка. Посему требуем, чтобы вы объяснили нам свое дело.
Молвила тогда Дева:
– Отец, могли бы мы сейчас поведать, зачем явились сюда. Однако кажется мне, что у костра этого сегодня вечером соберутся не все из Детей Медведя.
– Так и есть, девица, – отозвался старик. – Детей Медведя много больше.
– Тогда просим мы, – рекла Дева, – чтобы разослали вы знаки вокруг, дабы собрать весь народ. Когда же все соберутся в Кольце Судеб, поведаем мы свое дело, и от слов наших вы поступите с нами.
– Правильно говоришь, – молвил старик. – Об этом и мы просим вас. Завтра утром, до наступления полдня, станете вы в Кольце Судеб этой долины и скажете свое слово Детям Медведя.
Тут он повернулся к своим родичам и что-то выкрикнул, хотя слов ни Дева, ни Вальтер не разобрали. Один за другим подошли тогда к старику шестеро молодых людей, каждому из которых дал он из своего кисета по вещице, по какой – Вальтер не разглядел, только была она малой и незначительной. Каждому молодцу старик сказал еще слово-другое. И взяв прямо с места бегом припустились они вверх по склону, но не тому, по которому путники явились в долину, и вскоре исчезли в сгущающихся сумерках.
Тут старец повернулся к Вальтеру с Девой и молвил:
– Мужчина и женщина, кем бы вы ни были и что ни ждало бы вас завтра, сегодня мы рады гостям, а потому просим есть и пить с нами возле костра.
Так сели они все вместе на траву вокруг ярких углей, ели творог и сыр, запивая в изобилии молоком, а когда ночь спустилась, прибавили огонька, чтобы стало светлее. Дикие люди весело переговаривались между собой, слышался смех и звучали шутки; однако к пришельцам обращались нечасто, хотя и не замечали они открытой враждебности. Однако Вальтер заметил, что молодым – и мужчинам, и женщинам – с трудом удавалось отвести от гостей глаза, хоть и виделось в их взглядах некоторое сомнение или – более того – страх.
Прошло какое-то время, и старец поднялся, позвал пару с собою и подвел их к крохотному домишке, точнее, хижине, что стояла посреди остальных и была среди всех самой большей. Тут велел он им отдыхать этой ночью и почивать с миром и не ведая страха до утра. Войдя же внутрь, они увидели вереск да камыш, устроились поуютнее, словно брат и сестра, но сперва поцеловали друг друга. Тем не менее пришельцы видели, что четверо крепких мужей улеглись спать снаружи и поперек входа, так что могли они считать себя здесь и пленниками.
Тут Вальтер не стал более сдерживаться и молвил:
– Милый и любезный друг, долго добирался я сюда от причалов Лангтона, где увидел Гнома, Деву и Даму, и поцелуй этот, которым я сейчас целовал тебя, и доброта очей твоих оправдали все мое путешествие. Только завтра, кажется мне, окончатся мои скитания в этом мире, и придется мне совершить путешествие куда более дальнее, чем отсюда до Лангтона. Пусть же Господь и Святые Его хранят тебя среди сего дикого люда, когда мы разлучимся с тобою.
Усмехнувшись негромко и ласково, она ответила:
– Милый друг, не хочешь ли ты столь скорбными речами пробудить во мне еще более крепкую любовь к тебе? Тогда напрасно стараешься, ибо и без того не в силах я любить крепче и уже отдала тебе все свое сердце. Но ободрись, прошу тебя, ибо мы не разделились еще и не ждет нас разлука. И не кажется мне, что мы встретим завтра в этом краю смерть, ждут нас долгие годы и все сладости жизни. Доброй тебе ночи, прекрасный друг!
Глава XXVII. Утро среди Медведей
Тогда Вальтер улегся и заснул, и ничего не помнил, пока не проснулся при свете дня, а Дева стояла над ним, свежая после купания, ибо ходила на реку умыться. Солнечные лучи сквозь открытую дверь золотили ступни ее, остановившиеся возле подушки Вальтера. Потянувшись, он обнял ноги ее и погладил, а она стояла и улыбалась ему. После же Вальтер встал и поглядев на нее, молвил:
– Как ты прекрасна и ясна этим утром. И все же… все же… не лучше ли было бы тебе снять с себя все эти поникшие и увядшие лепестки и листья, что делают тебя похожей на девицу, прислуживающую фокуснику в Майский праздник?
И поглядел на нее с укоризной.
Дева же весело засмеялась и сказала ему:
– Именно так. И похоже, что все они относятся к моему облачению не лучшим образом, ибо Медведи уже собирают хворост для сжигания жертвы, каковой, вне сомнения, сделаемся мы с тобой, если не поможет нам приобретенная у старухи мудрость моя, отточенная пребыванием у Госпожи, которая некоторое время назад тебе даже нравилась.
Девица говорила, и в глазах ее бегали искорки, а руки и ноги едва удерживались на месте, чтобы не сорваться в пляс от радости. Тут Вальтер нахмурил чело, и в голове его промелькнула не совсем еще сформировавшаяся мысль. Неужели она предаст меня и станет жить без меня? Тут он потупил очи долу, но Дева сказала:
– Погляди мне в глаза, мой друг, и увидишь, что нет в них никакого лукавства. Знаю, что пришло тебе в голову, знаю. Неужели не видишь ты, что счастье мое и радость рождены любовью к тебе и мыслью об отдыхе, который ждет нас после избавления от скорых тревог?
Вальтер поглядел вверх, в самые глаза любимой, и хотел уже обнять ее, но, отступив, она сказала:
– Нет, подожди немного, мой милый друг, чтобы люди эти не заметили этого и не решили, что мы более похожи на влюбленных, чем хотелось бы мне. Повремени немного, а потом я целиком покорюсь твоей воле. Но сейчас скажу, что до полдня уже недалеко, и Медведи собираются в Долину, а у Кольца Судеб уже собрались их мужчины, и поленница для костра почти закончена, кого бы ни ждал он – нас с тобой или какое-нибудь другое создание. А теперь велю тебе вот что – и легко будет выполнить мою волю, – чтобы старался ты казаться происходящим от расы Богов и не бледнел и не пытался бледнеть, что бы ни случилось потом, и говорил «да» на каждое мое слово, и утвердительное, и отрицательное. Последнее же, что потребуется от тебя, самое трудное дело, хотя уже
