не в последний...
– Конечно, вы вице-канцлер и возглавляете... две грозных конторы, из-за чего многие в Империи вас недолюбливают, а то и боятся, – сказала Лавиния, придав себе как можно более горделивую осанку. – Но я вам скажу в лицо: по моему глубокому убеждению, иные законы Империи – анахронизм и глупость. Преследовать по закону человека только за то, что он рассказал женщине всего-навсего о некоторых дворцовых интригах и раскладе сил в верхних этажах власти... Ну в точности как великий самодур король Деберадо! Он однажды издал указ, по которому карался смертью всякий из его дворца, кто расскажет посторонним о чем бы то ни было происходящем во дворце. О чем бы то ни было. Голов за короткое время лишились человек тридцать – от благородного герцога, рассказавшего тетушке последние дворцовые сплетни, и она отправлена была на плаху вместе с племянником, до кухонного мужика, рассказавшего в трактире, что во дворце есть отдельные поварни для мяса, рыбы, сладостей...
– И как же кончил этот изобретательный законотворец? – усмехнулся Сварог.
– Печально для него и радостно для очень многих. За все, что он наворотил, его зарезал кто-то, так и оставшийся неизвестным, а наследник идиотский указ отменил. Я вовсе не хочу сказать, будто кого-то в Империи следует зарезать, но законы порой идиотские. Я знаю, именно вы стояли за отменой некоторых явных анахронизмов, но почему вы так непоследовательны и медлительны?
– Не хватает времени, – честно признался Сварог. – И, откровенно говоря, не чувствую себя способным на столь великий реформаторский подвиг – покуситься на все законодательство Империи, почистить его от анахронизмов и прочего мусора...
– А тем временем хороший человек оказался в хлопотах из-за этих анахронизмов, – с явной укоризной сказала Лавиния. – Причем на нем, если разобраться, лежит меньшая доля вины, а большая – на мне. Я готова ответить...
Действительно, птаха защищает птенца. Она слишком горда, чтоб просить, никогда в жизни никого ни о чем не просила – и сейчас, похоже, готова наступить на горло прежним привычкам – только не знает, как это сделать. Что ж, не стоит доводить ее до унижения, это совершенно ни к чему...
– Остыньте, Лавиния, – сказал Сварог спокойно. – Персонально вам ничего не грозит. Самое большее, что может вас ждать, – вам оставят только доступ в Канцелярию земных дел для каких-то неизбежных официальных визитов. А прежнего доступа в Келл Инир лишат, но эго в теории. Я вовсе не намерен лишать вас доступа ко двору, да и императрица на это не пойдет, она не мелочна и тоже втихомолку посмеивается над иными анахронизмами. Так что для вас не будет ровным счетом никаких последствий.
– Я не о себе в первую очередь думаю, – настойчиво сказала Лавиния.
Это явная просьба, пусть и не высказанная прямо. Ну что же, пойдем навстречу...
– Ему тоже ничего не будет, – веско сказал Сварог. – Считайте, что никаких записей не было, и я ничего не знаю. Слово чести. Только посоветуйте кое-кому быть аккуратнее с языком. В конце концов, я не единственный в Империи законный обладатель микрофонов, и не у меня одного скверная привычка их рассовывать, где попало... Мало ли что...
Лавиния прямо-таки просияла:
– Благодарю вас!
– С одним-единственным условием, – твердо добавил Сварог. – Вы никогда не расскажете своему... другу о микрофонах и записях. И вам так будет спокойнее, и ему. Вы ведь прекрасно знаете: люди, оторванные от закулисных интриг и вдруг столкнувшиеся с грубой изнанкой жизни, порой способны на самые неожиданные и непредсказуемые поступки...
– Не раз с этим сталкивалась, – кивнула Лавиния. – А вы можете в обмен на мое обещание так и поступить – убрать микрофоны? Я не в состоянии буду это проверить, придется полагаться на ваше слово – но я не слышала, что бы вы его нарушали... Понимаете ли, я впервые с таким столкнулась, и мне как-то... неприятно. Я, конечно, не монашка, а полная противоположность монашке, но знать, что каждое слово в спальне слышит кто-то посторонний... – она передернула точеными обнаженными плечами. – Фу!
– Слово чести, микрофоны уберут в самом скором времени, – сказал Сварог.
– Слово чести, я ничего ему не скажу, – отозвалась Лавиния. – Немало нагрешила в жизни, но слово чести никогда не нарушала. Должно же оставаться что-то святое даже у таких, как мы с вами...
– Безусловно, – кивнул Сварог.
Ни малейших угрызений совести он не испытывал – как уже случалось, он нисколечко не нарушил слово чести, а изящно его обошел. Обещал убрать только микрофоны, но ничего не обещал касаемо наблюдательных систем Хелльстада – о которых ни Лавиния, ни влюбленный пингвин понятия не имели. Коли уж Лавиния завела наверху любовника, слушать их следует по-прежнему: когда имеешь дело с Лавинией Лоранской, такие предосторожности не помешают. Никаких сомнений: на его месте Лавиния поступила бы точно так же...
Сварог поудобнее устроился в роскошном кресле, ничем не уступавшем мебелям Латеранского дворца, подумал мельком, что следовало бы малость повысить налоги с владельцев роскошных постоялых дворов – куда они денутся с подводной лодки? Воспользовавшись паузой, сказал мягко, но настойчиво:
– Лавиния, предлагаю сменить тему. Свободного времени у меня хоть отбавляй, с утра, вот радость, не беспокоят важными делами! А с текучкой справятся сами. И все равно... Если у вас больше нет каких-то животрепещущих тем, относящихся к вам персонально, я хотел бы выслушать ваши предложения. Зная вас, нисколько не сомневаюсь, вы приехали с хорошо обдуманными конкретными условиями...
...Почетной капитуляции, закончил он про себя. Вслух об этом не сказал ни слова гуманности и дипломатии ради, но оба отлично понимают, что речь идет о почетной капитуляции, и ни о чем другом...
Лавиния налила себе келимаса, неторопливо выпила, лишь чуть поморщившись – крепка на спиртное, надо отдать ей должное, – подцепила вилкой ломтик свежайшей ветчины в красном перце. Покончив с ним, закурила. Он много раз наблюдал такие лица: смесь гордости и осознание проигрыша, требующее от умного человека засунуть гордыню подальше и сделать последнюю ставку, благо обсуждение почетной капитуляции обставлено вовсе не унизительно.
Наконец она подняла холодные, спокойные глаза:
– Вы отмените все, что ввели против нас, и то же самое дружески посоветуете сделать Шагану. Они всегда прислушиваются к любым вашим дружеским советам.
– Естественный вопрос: а что я получу взамен? – спросил Сварог.
– Я обязуюсь
