— Это я и так знаю. Особенно после дебюта в Милане. Но я не хочу возвращаться в Швецию. Я…
И он тоже, подобно Саньке, принялся разглядывать что-то на другом берегу. Маргарита чувствовала себя героиней собственного романа, врачующей раны словом или взглядом, а потом насылающей забвение на излеченного ею страдальца, чтобы тот, как добрый христианин, не донес на свою спасительницу Святой Инквизиции, а то ведь люди, как известно, весьма склонны к благодарности… Как бы то ни было, чувствовать себя подобным образом было приятно.
Она взяла Магнуса под локоть и отвела на пару метров в сторону от Саньки. Та не шевельнулась, словно заснула.
— Не я начала этот разговор, — зашептала она, глядя ему в глаза. — А потому теперь не отворачивайтесь и не возмущайтесь моими малотактичными вопросами. Отвечайте «да» или «нет». Итак, вы попали в аварию?
— Да.
— Вы не намеревались сознательно покончить с собой, но пребывали в состоянии аффекта. Да?
— Да.
— Много времени провели в госпитале?
— Достаточно, чтобы устать от него… Да.
— Причина — женщина?
— Да.
— Это длится долго и вы не понимаете, что происходит?
— Да.
— А теперь последний вопрос. Смотрите на меня и отвечайте быстро и правдиво: вы были близки с ней?
— Нет.
Повисла пауза. Оба молчали и смотрели друг другу в глаза. Боковым зрением Маргарита видела дочь, прилегшую на парапет. "Точно, спит. А я тут играю в какие-то игры, строю из себя колдунью-гадалку, тоже в детство впала… Однако как это, черт возьми, приятно, когда от твоих слов зависит если не жизнь чья-то, то хотя бы настроение…"
— Это хорошо, — сказала она наконец и отпустила его локоть. — Дайте мне вашу руку: энергии передаются через ладонь… Это значит, что она не имеет над вами настоящей власти, только мнимую. Вы сами внушили себе, что она имеет власть над вами. Но даже этой мнимой власти пришел конец с тех пор, как… — и прикусила язык, с которого было готово сорваться: "… Как вы встретили меня!". Это прозвучало бы самонадеянно и слишком откровенно, а времени уже ни на что не было. К тому же она ведь твердо решила расстаться с ним завтра навсегда. Почему-то это решение постоянно забывалось… — …как вы имели успех в Милане. — "Невелика ложь — ты имел этот успех одновременно со встречей со мной…"
— Успех в Милане был профессиональным, — прошептал он, не отводя взгляда, словно она и правда его загипнотизировала. — Она же являлась проблемой личной.
— В какой бы сфере жизни ни возникла проблема, она будет влиять на остальные сферы, все взаимосвязано, все влияет на все: личное на профессиональное, здоровье на настроение, и наоборот. Если вам недостаточно того, что я сказала до сих пор, скажу еще, но не приставайте к судьбе с требованием дополнительных гарантий: я снимаю с вас эту порчу.
— Чем?
— Собой. — "Ой, что это я такое сказанула?! Исправить!.." — Моим словом. Все!
После этого напряжение спало, но пришла усталость. "Ну, я прямо как этот мой граф после битвы с вампирами… Стать, что ли, нетрадиционным целителем? Интересно, ошибка с анализами, которую я предположила в отношении Ирины Васильевны, имела место? Или бедной женщине действительно придется идти под нож? С ее-то мнительностью…"
Санька подняла голову, но поворачивать ее не спешила, все так же продолжала разглядывать что-то вдали. Маргарита сделала шаг по направлении к дочери и тогда только заметила, что Магнус продолжает держать ее за руку и смотрит, не мигая. Она пошевелила пальцами, требуя освобождения, в ответ он качнул головой:
— Не уходите.
Она поднесла палец к губам:
— Тсс… Отпустите. Ну, что за игры, в самом деле? Я же не одна…
* * *
…Он повел тогда машину не в каком-то определенном направлении, а туда, куда открывали проезд зеленые глаза светофоров, пока не заметил, что находится в каком-то незнакомом ему районе города, где раньше не бывал. Это не могло быть далеко от ценра, улицы были оживлеными, несмотря на дождь, обильный свет от фонарей и витрин искрил разноцветными пятнами и напоминал картины импрессионистов. "Куда я еду? Надо выбраться отсюда, следовать указателям, проехать в центр, а там уже станет понятно, как вернуться домой…"Впереди него замедлил ход, мигая сигнальными огнями, и припарковался у тротуара светлый «Форд», из открывшейся дверцы показался сначала раскрытый зонтик, потом увердились на асфальте две хорошенькие ножки на каблуках, а следом нарисовалась и обладательница ног и зонта — Рыжая в блестящем мокром плаще, мокрые волосы прилипли на лицо. Он сумел притормозить тихо, не завизжав покрышками по мокрому асфальту, и делая вид, что тоже ищет место для парковки. Рыжая не замечала его. Она не могла бы его узнать, даже если бы захотела. Разумеется, она могла знать номер его машины, но она и не смотрела в его сторону, переходя дорогу, она вообще не смотрела по сторонам, подобно королеве, привыкшей, что машины и люди сами останавливаются на ее пути, и именно им, машинам и людям, следует соблюдать осторожность.
— Куда же ты плывешь? — бормотал он, стараясь не упустить ее из виду. — Надо же, это случайность, интересно знать, или ты притаилась за поворотом, ожидая и зная, что я кинусь за тобой, и привела меня сюда… Куда? Зачем?..
Рыжая перешла дорогу, не оглядываясь по сторонам, и направилась к ярко освещенному разноцветным неоном фасаду. Он прочитал вывеску на этом фасаде и остолбенел: Рыжая направлялась в «Мон-Плезир» — значилось большими светящимися буквами, а буквами поменьше — «Стриптиз-клуб».
— Господи, — ахнул. — Тебе-то что там делать?
И в голову не пришло в тот момент, что в такие места ходят не только клиенты, у которых проблемы, какие-то неординарные желания или им просто хочется потратить деньги именно таким образом. Кто-то ведь там еще и работает.
Место для парковки нашлось и он подумал, что лучше бы оно не находилось, тогда он покружил бы немного еще, остудил бы голову окончательно, махнул бы на все рукой и уехал бы домой. Зонта у него с собой не было, но дождь почти совсем перестал, и он спокойно дошел до входа. Никогда прежде он бывал в подобных заведениях и потому чувствовал себя ужасно. Внутри у входа, в полутьме за барьером с раздражающе мигающими лампочками бесформенный тип в бейсбольной кепке что-то радостно вещал в микрофон, но слов было не разобрать, да и звучали они не в фойе, а где-то в глубине здания. Тип поднял глаза, взирая вопросительно.
— Сюда только что вошла девушка. Высокая, рыжая. Такие красные волосы, завивка. Блестящий плащ, большой красный зонт, каблуки…
— Да, — и тип добродушно засмеялся. — А над каблуками — ноги по первой категории… Это Карин, — произнес он ее имя на французский манер. — Ее выступление еще только через пол-часа.
