Но даже помощи орлов было мало. В последний час появился сам Беорн — никто не знал, как и откуда. Он пришел один, в медвежьем облике и казалось, что от гнева он вырос до небес. Его рев был подобен грохоту барабанов, и оборотень сметал с пути гоблинов и волколаков, словно сено или перья. Беорн кинулся в ряды врагов и прорвался молнией в окружение. Там он остановился, поднял с земли Торина, израненного копьями и вынес карлика из гущи битвы, — где на низком холме бились соплеменники Торина, защищая своих предводителей.
Однако Беорн вскоре вернулся, и ярость его удвоилась, поэтому ничто, даже оружие, не брало оборотня. Медведь перебил дружинников, швырнул оземь Болга и раздавил его. Гоблинов охватило отчаянье, и они разбежались в разные стороны. Зато их враги обрели надежду, и они усилили натиск на гоблинов, не давая им скрыться. Многих загнали в Быстрянку, а те, кто пытался бежать на юг или на запад, угодили прямо в непроходимые топи у Лесной реки, где и погибла большая часть гоблинского войска; те же, кто прорвался во владения эльфов, были убиты или пропали в кромешной тьме гиблых дебрей Черной Пущи. В песнях говорилось, что в тот день сгинуло три четверти от всех северных гоблинов, и в горах на долгие годы воцарился мир.
Гоблинов разгромили еще до наступления ночи, но когда Бильбо вернулся в лагерь, мало кто держался на ногах, почти все были ранены, многие умерли.
— А где сейчас орлы? — спросил хоббит Гэндальфа, закутавшись в несколько теплых одеял.
— Вернулись в гнезда, — ответил кудесник, — правда, некоторые все еще гоняются за гоблинами. Птицы все равно улетели бы отсюда с первым лучом солнца. Даин подарил их Предводителю золотую корону и заключил с орлами союз вечной дружбы.
— Жаль. Я хотел сказать, что, быть может, больше не увижу их, — зевнул Бильбо, — Возможно мы встретимся по пути домой. Надеюсь, что скоро я отправлюсь домой.
Но на самом деле прошло еще несколько дней перед отъездом. Торина похоронили в самых глубоких недрах горы, близ ее корней, а Бард возложил ему на грудь Аркенстон.
— Здесь ему и лежать, пока гора не сравняется с землей, — молвил он. — И пусть камень принесет счастье народу, который поселится здесь.
На надгробье Подгорного Государя король эльфов поместил Оркрист, тот самый клинок, который эльфы отобрали у Торина во время пленения. В песнях сказано, что при приближении врагов меч разгорался во тьме, и твердыню гномов нельзя было застать врасплох. Ныне бразды правления взял в свои руки Даин, сын Наина; он стал Подгорным Государем, и вокруг его престола в древних чертогах собралось немало Карлов. Из двенадцати спутников Торина осталось десятеро: Фили и Кили защищали своего родича щитами и телами, ведь он был братом их матери. Остальные остались с Даином, ибо он по справедливости распорядился сокровищами горы.
Конечно, сейчас о задуманном ранее дележе богатств не могло быть и речи: оно не досталось ни Балину с Двалином, ни Дори, Нори и Ори, ни Оину и Глоину, ни Бифуру, Бофуру и Бомбуру, ни, тем более, Бильбо. Но все же четырнадцатая часть от всего золота и серебра — в слитках и в изделиях — была отдана Барду, ибо Даин решил: «Мы почтим волю погибшего; отныне Аркенстон в его руках».
Однако даже четырнадцатая доля сокровищ оказалась несметным богатством, куда большим, чем владели когда-либо смертные короли. Из этой доли Бард отдал много золота старшине Озерного города и щедро одарил своих сподвижников. Королю эльфов он отдал изумрудное ожерелье Гириона, ведь эти самоцветы король любил больше всего, к тому же так хотел и сам Даин.
А хоббиту Бард сказал:
— Сокровища такие же твои, как и мои, хотя старые договоры утратили силу: многие отвоевывали это золото. Но если даже ты забыл о прежних условиях, я не хотел бы, чтобы слова Торина сбылись, и ты ничего бы не получил. Тебя мне хотелось бы одарить богаче всех.
— Ты добр, — ответил Бильбо, — но для меня это тяжкая ноша. Да и как я довез бы до дома все эти богатства без сражений и смертоубийств? И я не знаю, что мне с ним делать, когда я вернусь. Пусть сокровища остаются в твоих руках. Так будет лучше.
В конце концов, после уговоров он взял два ларчика с золотом и серебром, какие мог увезти сильный пони. «Это как раз столько, сколько нужно», — заметил хоббит.
Вскоре пришло время разлуки.
— Прощай, Балин, — говорил Бильбо, — прощай и ты, Двалин, прощайте, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! — и, обернувшись к горе, добавил: — Прощай, Торин Дубощит, прощайте, Фили и Кили! Пусть о вас никогда не забудут!
Карлики, стоявшие у ворот низко поклонились, но они не могли произнести ни слова.
— Прощай и удачи тебе! — вырвалось с трудом у Балина. — Если будут отстроены наши чертоги, и ты снова приедешь к нам… — вот радость-то будет!
— Будете рядом, — предложил Бильбо, — заходите. Чаепитие у меня в четыре, но вы всегда желанные гости.
Бильбо тронулся в путь.
Воинство эльфов возвращалось в лес. К несчастью потери в нем были немалые; но многие ликовали, потому что радость надолго пришла в северный мир. Дракона больше не было, гоблинов разбили, и эльфы ждали, когда в след зиме придет ясная весна.
Гэндальф и Бильбо ехали позади короля эльфов, а рядом с ними шел Беорн, снова в человечьем облике; по пути он громко пел и хохотал. И так было, пока войско не добралось до границ Черной Пущи, к северу от того места, где из мрачной чащобы вытекала Лесная река. Здесь пришлось распрощаться с эльфами, так как ни Бильбо, ни кудесник, ни за что на свете ни вошли бы в пущу; они так же отклонили приглашение короля ненадолго погостить в его дворце. Было решено объехать лес по его северной границе, как раз по пустыне, которая простиралась между лесистым краем и подкряжьями Серых гор. Дорога была долгой и безрадостной, но теперь гоблины были разбиты, и она казалась намного безопасней тропинок под тяжким сумрачным лесным пологом. К тому же путников сопровождал Беорн.
— Прощай, король эльфов, — молвил Гэндальф. — Пусть зеленеют твои леса, пока молод мир! И пусть будет счастлив твой народ!
— Счастливого тебе пути! — ответил король. — И пусть всегда будет нежданным твой приход, особенно там, где нуждаются в помощи и ожидают тебя меньше всего. Почаще появляйся в моих владениях мне на радость.
— Я прошу тебя, — обратился Бильбо к королю, переминаясь с ноги на ногу, — принять этот подарок.
Хоббит достал серебряное ожерелье с жемчугами, которое вручил ему на прощанье Даин.
— Чем же я заслужил такой дар, о хоббит? — удивился король.
— Ну, я, э-э, подумал, — смущенно промямлил Бильбо, — что это тебе, в общем, небольшая плата за, м-м-м, гостеприимство. Я хочу сказать, что и у воров есть честь, а я и так выпил много твоего вина и съел много твоего хлеба.
