— Я принимаю твой подарок, Бильбо Великолепный, — торжественно провозгласил король. — И я объявляю тебя другом эльфов и благословенным. Да не уменьшится твоя тень, а то воровать станет слишком легко. Прощай!
Затем эльфы свернули в лес; у хоббита впереди лежал долгий путь.
По дороге он столкнулся с новыми приключениями и немалыми трудностями. Дикоземье, каким диким было, таким и осталось, да и в те времена там водились твари почище гоблинов; но Бильбо ехал не один и его надежно охраняли: с ним был кудесник, к тому же Беорн прошел большую часть пути вместе со странниками. Так что ничего страшного с хоббитом не случилось. Чтобы там ни было, но к середине зимы Гэндальф и Бильбо миновали Черную Пущу, и дошли до самых дверей дома Беорна, где они ненадолго задержались. Там они весело отпраздновали зимнее солнцестояние, тем более, что отовсюду на пир к Беорну съехались гости. Гоблины с Мглистого хребта были малочисленны и перепуганные насмерть, прятались в таких глубоких пещерах, какие только существовали в горах; варгов совсем не стало, и поэтому люди из окрестных земель собирались без страха. В конце концов, Беорн и сам стал великим вождем в этих краях и управлял обширной страной между рекой и Черной Пущей; говорили, что многие его потомки сохранили способность принимать медвежий облик; некоторые из них были злыми и хмурыми, но многие были душей в Беорна, даже если они были меньше ростом и слабее своего предка. В их дни из Мглистых гор прогнали последних гоблинов, и на границах Дикоземья снова настал мир.
Стояла солнечная и погожая весна, когда Бильбо и Гэндальф простились с Беорном и отправились домой. Бильбо уезжал с грустью: весенние цветы в саду Беорна были ничуть не хуже летних.
Наконец странники выехали на долгую тропу и поднялись на тот самый перевал, где их когда-то схватили гоблины. Рано поутру хоббит и кудесник стояли на гребне перевала и, оглянувшись, они увидели белое солнце, под которым раскинулись далекие земли. Где-то впереди в блеклой голубоватой дымке виднелось окаймленное темной зеленью Черная Пуща. А еще дальше, за лесом, возвышалась Одинокая гора. На ее вершине поблескивал нетающий снег.
— Вот и снег после огня, и даже драконам приходит конец, — вымолвил Бильбо и отвернулся, словно прощаясь с приключением. Туковская половина выдохлась, а Бэггинсова набирала силу с каждым днем. — Мне сейчас хочется только одного — очутиться в своем кресле!
Было первое мая, когда двое всадников подъехали к краю Раздола, где стояла Последняя (а, может быть, с этой стороны и Первая) Светлая Обитель. Опять смеркалось, лошадки, особенно та, что несла поклажу, выбились из сил. И им и всадникам нужно было отдохнуть. Когда они спускались по извилистой тропке, Бильбо услышал среди деревьев пение эльфов, будто бы оно и не прекращалось со времени отъезда карликов; и едва путники въехали на поляну, раздалась песня, похожая на ту же, что и когда-то:
Мёртв безжалостный дракон,
Смежил свои веки,
Смолк его кольчуги звон —
Он уснул навеки.
Ржою едкой меч покрыт,
Троны исчезают,
Оскуделый клад разрыт,
Силы убывают.
Но средь шелеста дерев
В пору трав цветенья
У звенящих чистых рек
Слышно эльфов пенье.
Тра-ла-ла-лели,
Вернитесь в ущелье!
Звезды ясные горят
Ярче самоцветов,
Блики лунные искрят
Серебром доспехов,
Жарче золота костры
Летней ночью пышут,
Странник, отдохни и ты,
Наш напев услышав.
О, тра-ла-ла-лол,
Вернись в раздол!
Так зачем же вам идти
В сумрак и ненастье?
Если сбились вы с пути,
Отказало счастье,
Скоротайте эту ночь
С эльфами долины.
Пусть уйдут невзгоды прочь
Вместе с тенью длинной!
Тра-ла-ла-лели,
Вернитесь в ущелье,
Тра-ла-ла-лели,
Фа-ла-ла-лели,
Фа-ля!
Затем вышли эльфы. Они встретили путников и провели их через реку в обитель Элронда. Там хоббита и кудесника радушно приняли, а вечером собралось немало народу, чтобы послушать об их приключениях. Говорил вообще-то Гэндальф, потому что Бильбо притих и вскоре задремал: во многих событиях хоббит участвовал сам и о многом он рассказал кудеснику по пути из владений Беорна. Но время от времени хоббит открывал глаза и прислушивался к речи Гэндальфа, когда тот говорил о своих делах.
Так Бильбо узнал из разговора Элронда с кудесником, почему Гэндальф покинул карликов возле Черной Пущи: оказалось, что Гэндальф был на Великом Совете кудесников и мудрецов, сведущих в светлых знаниях, и что им наконец-то удалось изгнать некроманта из его мрачной твердыни.
— Теперь, — заключил Гэндальф, — Черная Пуща просветлеет и разрастется пуще прежнего, и, надеюсь, север на многие годы освободится от ужаса. Сожалею лишь об одном: от самого некроманта мы так и не избавились.
— Когда-нибудь и он сгинет, — заметил Элронд, — но, боюсь, это произойдет ни в эту, ни в последующие эпохи нашего мира.
Рассказ о путешествии хоббита и кудесника закончился, но начались другие — предания далекой старины и новые повести, и сказания, которые были почти что забыты, пока Бильбо не свесил голову на грудь и не уснул в уголке.
Хоббит открыл глаза, и оказалось, что он лежит в белоснежной постели, а в окно светит луна. Совсем близко на берегу реки громко пели и смеялись эльфы:
До зорьки нам петь, до утра веселиться,
Пусть ветер нам веет, пусть речка искрится
Под тёмным покровом, где звезды сияют
И в башне у ночи луна расцветает!
Легко и беспечно нас танец закружит,
И трав луговых шелест музыкой служит!
Река серебрится, и зыбкие тени
Бегут нам вослед в хороводе весеннем.
Мы песней сны сладкие гостю навеем,
А сами уйдём, чтобы спалось милее!
Подушка, будь мягкой! Ясень и ива,
Усните; сосна, не скрипи сиротливо!
Снов сладких и вам, дуб, рябина и тёрн!
Баюшки-баю! Баюшки-бай!
Раскинула ночь в полнолунье шатёр,
Река, тише пой, ручей, засыпай!
— Эй, веселый народ! — воскликнул Бильбо, выглядывая наружу. — Это который же час ночи? Вашей колыбельной пьяного гоблина будить! А впрочем, спасибо.
— А от твоего храпа проснется каменный дракон за тридевять земель! — рассмеялись в ответ эльфы. — Скоро рассвет, а ты проспал до самого вечера. Возможно, завтра усталость и вовсе покинет тебя.
— Немного поспать в доме Элронда — замечательное лекарство, — сказал хоббит. — Еще раз доброй ночи, друзья.
