— Змей, а что, если Марья Моревна и Алёнушка принцам больше, чем Елена Прекрасная понравятся, да захотят с ними уехать, что делать будешь?
— Съем, а девушек не отдам.
— Крут ты, Горыныч, неужто любы они тебе? Вот Елену вообще на меня обменять хотел не глядя.
— Так то Елена, а эти — другое дело.
— Неужто нравятся тебе?
— Да не задумывался об этом, рядом они со мной — и хорошо. Думал, любят меня, а они вот на моих глазах с заезжими хахалями хихикают.
— А что, мужчины у тебя в замке редкость? — опять поинтересовалась я.
— Да кто ж к Змею сунется? Кощей если заедет, так он теперь на сторону не глядит, всегда с Василисой появляется, а другие молодые не заезжают, боятся. И правильно делают.
Мы с Горынычем сидели на лавочке возле фонтанчика и грустно смотрели на беседку.
— Предатели, — почему-то сказала я.
— Предательницы, — поправил Горыныч.
Когда из беседки стали любовные песни слышны, Горыныч не выдержал, а я уже давно чуть не плакала,
— Если сейчас это безобразие не прекратится, обернусь и пожгу всех, — прошипел Змей.
Я испугалась, схватила его за руку:
— Ну что ты, Змеюшка, я сейчас этих принцев заберу, не нервничай, — и кинулась в беседку.
Забежала туда быстро, а за мной следом Горыныч. Смотрю, голова Моревны уже на плече у Хи лежит, а он ей коленку поглаживает. Змей уже огнем дышать стал. Я схватила Ха за руки и крикнула:
— Что за беспредел такой? Быстро вставайте, чего чужих девушек соблазняете.
— Так мы думали, что Змей Горыныч на тебя, Лотта, глаз положил, а эти красавицы без внимания остались. А они прехорошенькие, и интересно с ними, поговорить можно и другое всякое.
— Да, Горыныч, — вдруг встала во весь свой богатырский рост Моревна, — с ними и поговорить можно, и песню спеть, и не изменять нам они обещали. Что такого? Повеселились девушки малость, отвлеклись. Тебе можно, а нам нельзя? Несправедливо это, — да как стукнет булавой об пол, так доски в щепки и рассыпались.
«Аргумент, однако», — подумала я.
Горыныч сразу пар спустил, только шипеть не перестал.
— Мы, милые, с вами ещё поговорим, — схватил своих девушек под белы ручки и потащил в замок, а на нас даже и не оглянулся.
Объясняться с этими бабниками не стала, гордо подняла голову и пошла к себе в комнату плакать.
С утра принцы опять начали мило улыбаться девушкам, а Горыныч даже когти отрастил, так нервничал. Пошли в подвал загадку разгадывать. И правда — лежат там двенадцать прекрасных дев во гробах и не дышат. Страшно. Посмотрела — одинаковые совершенно, красивые, аж дух захватывает. Не врут, что краше Елены Прекрасной никого нет. Вздохнула, посмотрела, как принцы этих Елен внимательно рассматривают, и подумала: «Пусть там и Ветер, и Горыныч меня красавицей называют, вот лежит в гробу девушка — глаз не оторвешь. И что удумала — принцев к Моревне да Аленке ревновать? Обидно стало, что они мне таких комплиментов никогда не говорили и не скажут, наверно, а хочется почему-то. Странно, ни от кого ласковых слов и комплиментов слышать не хочу, а от них слушала бы и слушала. Так не говорят».
Принцы походили еще вдоль гробов, потом посоветовались, и Ха указывает:
— Вот это — Елена Прекрасная настоящая.
Только он это произнес — девушка из гроба подниматься начала. Глаза закрыты, страшно мне стало, мурашки пошли. Потом она глаза открыла — огромные, голубые, но пустые, мертвые какие-то, ещё страшнее стало. Вышла из гроба, подошла к Горынычу и говорит голосом, в котором ни одной эмоции не проскакивает:
— Здравствуй, суженый.
Горыныч как отскочит от неё, аж побледнел весь.
— Здравствуй, Елена Прекрасная. Рад, что угадали принцы, в каком гробу настоящая ты лежала. Теперь, может, кто-то из них твоим суженым будет, — и надежда в его голосе мне послышалась.
Елена моргнула, повернулась к принцам и таким же голосом говорит:
— Здравствуйте, кто из вас моим суженым будет?
— И тебе не хворать, Елена Прекрасная, — сказал Ха, он почему-то меньше Хи растерялся. — Рада ли ты, девица распрекрасная, видеть нас, и не обижал ли тебя Горыныч?
— Нет, не обижал меня никто. Вопрос у вас странный — рада ли я вас видеть? Как это рада?
Тут даже Ха растерялся.
— Может, тебе в неволе у Горыныча плохо жилось, а с нами будет лучше?
— Что воля, что, неволя — все равно, — сказала раскрасавица механическим голосом, помолчала немного и продолжила. — Хорошо у него жилось, зеркал много, на себя везде смотреть можно. Когда зеркал много, я всегда рада, а когда себя не вижу — плохо мне. Пойдёмте в зал, соскучилась я по себе любимой.
Горыныч вздохнул, Хи и Ха пожали плечами, девушки заулыбались ехидно, а у меня всё крутился в голове вопрос: как же Ха угадал, какая девушка настоящая?
Наша увеличившаяся компания направилась в залу. Зеркала в шикарных рамах обрамляли лестницу, увеличивая и так совсем не маленькое пространство.
Принцы быстро пристроились к Моревне и Аленушке. Тут нежная Аленушка достаточно ехидным голосом (хотя, может, мне и показалось) говорит Горынычу:
— Мы немного пообщаемся с принцами, они такие очаровательные. Не сердись, милый, у тебя же для разговоров Елена Прекрасная будет, скучать тебе не даст. И позволь Лотте сегодня отдохнуть, она хотела в одиночестве в библиотеке посидеть. Проводим её туда.
Когда это я хотела в библиотеку, не помню. Я вопросительно посмотрела на Ха, который держал под локоток Моревну, он бросил на меня мимолетный взгляд и, как мне показалось, подмигнул, а потом обратился к Марье:
— Разрешите, я поддержу Вас, ступеньки могут быть скользкими, не упадите, — и еще крепче прижал к себе Моревну.
«Такая упадет, как же, у неё булава есть, на неё обопрется», — подумала я.
Обида так и разъедала сердце. Кто бы мне руку предложил? Единственное, что немного меня утешало в страданиях, — я была не одинока. Горыныч тоже не выглядел счастливым. Елена Прекрасная держалась за него и действительно могла упасть, так как неотрывно смотрела на себя в зеркала по сторонам лестницы. Вот теперь она улыбалась — улыбалась своему отражению.
Я действительно провела весь день в библиотеке, только из окна выглядывала на площадку для тренировок, где упражнялись Моревна с принцами и Горынычем. Сначала она сражалась с принцами, причём сразу с двумя, да и то как-то в полсилы. «Могучая, — с уважением подумала я, — принцы-то не такие уж слабые бойцы». А вот когда за меч взялся Горыныч, посмотреть на этот поединок было интересно. Бойцы как будто исполняли танец, так красиво это было, но через некоторое время меч Моревны был приставлен к горлу Горыныча, и он признал себя побежденным. Бойцы в конце поединка обычно пожимают друг другу руки, а Змей вдруг схватил Марью в объятья и поцеловал. Ой, какие страсти! А она, пожалуй, ему более дорога, чем он хочет показать.
