Лагерь зашевелился. Топот тысяч ног, звон оружия, ржание лошадей — вся эта суматоха подготовки к бою была близка и радостна киммерийцу, он чувствовал себя в родной стихии. Последнее время судьба перебрасывала его с места на место, как мячик — от колдуна к колдуну, от приключения к приключению, упрямо оберегая его от милых сердцу сражений, и даже последней схватки с Гермией, собственно говоря, и не было. Он лишь по мере своих сил способствовал чему-то, но все делалось какими-то другими силами. Но теперь, наконец, все в его руках!
Киммерийца охватило знакомое возбуждение перед опасным походом, все его мускулы были упруги и напряжены, все чувства обострены, как у хищного зверя, выходящего на охоту. Никакая сила не могла остановить его, он готов был смести и разорвать в клочья любое препятствие.
Конан скакал впереди, его лицо было хмурым и сосредоточенным, губы упрямо сжаты. Временами он оборачивался, чтобы посмотреть, как идет за ним отряд воительниц. Все было в порядке, они нахлестывали коней, чтобы не отстать от предводителя. По ветру трепетали кончики синих лент, повязанных ими на головы, чтобы отличать в бою своих. Амазонкам передались сила и уверенность киммерийца, и теперь это было не просто войско, а закованный в железо и ощетинившийся оружием смерч, способный разнести в щепки любое препятствие, и горе тому, кто попадется на его пути! Уже дважды поменяли коней, и скоро должны были показаться башни столицы, но тут им повезло. Правда, варвар знал всегда: везет тому, кто этого достоин.
Вылетая галопом из-за небольшой рощицы, варвар первым увидел идущие прямо на них в походном строю войска Бризейс — королева решилась, наконец, выступить, чтобы разбить остатки отрядов изменниц. Уверенные в том, что их противник находится в лагере за день пути от них, командиры Бризейс даже не удосужились выслать вперед разведку. За беспечность они были тотчас наказаны. Увидев летящих на них во весь опор воительниц, отряды даже не успели перестроиться, и Конан со своими соратницами вломился в колонну, как пантера в стадо пугливых антилоп. Натиск и ярость нападавших были столь сильны, что противник просто не в силах был оказать мало-мальски достойное сопротивление. Варвар, рубя мечом направо и налево, промчался дальше, опрокидывая вражеские порядки и сея вокруг смерть.
Противник дрогнул и в беспорядке начал отступать, но Конан со своими амазонками продолжал преследовать его, не давая ни мгновения передышки. Паника — мать поражения — охватила войско Бризейс. Все смешалось: крики командиров, топот множества конских копыт, звон мечей, лошадиное ржание, стоны раненых, истошные вопли боли и страха, скрип тележных колес, и над всем этим господствовала громадная фигура киммерийца, один вид которого был способен довести до смертельного ужаса любого, кто оказался на его пути.
— За мной!
Увлекая передние ряды своего войска, Конан преследовал уже не отступающие, а беспорядочно бегущие толпы, не разбирающие дороги и ничего не видящие, неуправляемую массу людей, которая совсем недавно была сильным войском. В панике амазонки мчались к раскрытым воротам города, не думая уже ни о чём, кроме спасения. Части армии Бризейс ещё выходили из городских ворот, когда бегущие и растерзанные остатки войска смяли их и растеклись по улицам столицы.
Киммериец, а за ним его соратницы, ворвались в город, почти не встречая сопротивления. Варвар просто отшвыривал с дороги тех, кто дерзал встать на его пути, оставляя своим воительницам возможность добивать противниц или брать их в плен. Его целью был царский дворец, куда он стремился попасть как можно быстрее.
Ворота дворца были заперты, но киммериец, не останавливая коня, встал на его спину и, когда поравнялся с дворцовой оградой, просто взлетел, как птица, на верхнюю кромку каменной стены.
Он спрыгнул в сад и бегом направился к дворцу. Две вооруженные мечами женщины попробовали преградить ему путь, но двумя взмахами клинка он избавился от них и прыгнул на крыльцо портика — парадного входа, судя по страже с алебардами. Гвардейцы даже не успели изготовиться к отпору — так стремительно и неожиданно было появление варвара. Он отшвырнул их, как котят, даже не прибегая к оружию, и ворвался во дворец. Очутившись в прохладном пустом вестибюле, киммериец на мгновение остановился, не зная, куда бежать дальше. Произведенный им шум уже привлек стражников из покоев дворца.
Конан притаился за дверью и, когда почувствовал, что створка начала движение, сначала изо всех сил рванул на себя, а затем толкнул обратно. Раздался удар, вскрик, и две воительницы рухнули на пол, не успев даже сообразить, что произошло. Конан распахнул дверь и схватил за горло третью стражницу, прежде чем она успела вскрикнуть. Он вырвал у неё саблю и, заломив ей руку за спину, приподнял её так, что их лица оказались на одном уровне.
— Где Бризейс? — хрипло выдохнул киммериец.
Женщина даже не пыталась вырваться, ужас сковал её при виде гиганта с развевающимися черными волосами и горящими яростью синими глазами.
— В подвале, там. — Она откинула голову назад, показывая, куда следует идти варвару. Ни на что большее она не была способна.
— Прочь!
Киммериец швырнул её в дверной проем и, не оглядываясь, помчался по коридорам дворца в направлении, которое указала стражница. Раза два ему попадались вооруженные женщины, но он даже не остановился, на бегу отбрасывая их в сторону ударом могучего кулака.
Наконец он увидел лестницу, ведущую вниз, и ринулся по ней, перепрыгивая через несколько ступенек. В лицо дохнуло холодом и затхлостью подземелья. Варвар достиг нижней площадки и толкнул ногой первую попавшуюся дверь.
Помещение, куда он ворвался, было просторным, с высоким потолком. Стены были из неотесанных каменных плит, почти под самым потолком — несколько зарешеченных окошек, почти не пропускавших свет солнца. По углам стояли светильники, их желтоватый свет смешивался с пламенем очага в алькове. Но Конану было не до архитектурных особенностей помещения. В глаза ему сразу бросилась совершенно нагая женщина, она висела вниз головой над бочкой с водой.
Веревка, концом которой были связаны её ноги, была перекинута через блок и перекладину, и дальше шла к вороту. Ворот медленно крутила женщина в кожаном фартуке на голом телом. Она стояла боком к варвару, все её внимание было отдано пытке.
Голова жертвы погрузилась в воду, и женщина забилась в своих путах. Конан не видел лица несчастной, потому что она висела спиной к нему, но по линиям её тела, по рельефным мускулам спины, на которой отчетливо выделялись багровые полосы, по плечам и рукам, тоже хранившим, следы плети, он узнал её,
