А Демиан ничего, только пятится начал, вертя головой в разные стороны с такой скоростью, что даже меня тошнить начало. Страх. Поняла я. Милош передал ему очень нужные сейчас эмоции, дезориентируя и выводя из строя.
- Юр, тут Олег еще, - крикнула мужу, который уже направлялся ко мне. Но предупреждение так и повисло в воздухе, потому что в ту же секунду раздался выстрел.
Я пригнулась к полу, закрыв голову руками, как учили в школе на уроках БЖ, но громыхать продолжало, и пули свистели уже рядом со мной. Бок обожгло до того больно, что я вскрикнула, тут же зажимая рот руками. Паника ни к чему, даже если и ранили.
Опустив глаза, рассмотрела быстро расползающееся по белой рубашке алое пятно. Перед глазами побелело все и поплыло, а звон в ушах, тонким писком перекрывал громкие мужские выкрики. Боли не было, только бок кололо тысячей мелких иголок.
Я зажала уши, желая прекратить эту какофонию. Моргала глазами часто и сильно, жмурясь до боли. Кто-то кричал.
Нужно прийти в себя. Но легче не становилось. Наоборот. Боль медленно растекалась по телу, концентрируясь в районе сердца, и накатывал волнами холод. От кончиков пальцев до локтей и коленей. Колкий, мешающий двигаться. Я застонала, вставая. Пелена перед глазами понемногу начинала рассеиваться.
Милош сидел верхом на Олеге, дубастя по чему дотягивался. Автомат валялся немного поодаль, и стало понятно кто стрелял, и отчего такой длинной очередью. Я искала глазами Юрку, и найдя, рухнула на пол. А потом поползла, ведь идти была уже не в состоянии.
Он лежал в луже собственной крови – бледный, с закрытыми глазами. И это его боль раздирала мне грудную клетку, постепенно стухая. НЕТ, НЕТ, НЕТ. Пусть болит, я выдержу. Ведь пока чувствую, он продолжает дышать.
Дрожащими руками рванула ворот рубашки, рассматривая залитую кровью грудь. Где же эта ускоренная регенерация темных, черт побери! Она сейчас так нужна.
Сердце. Олег видимо знал куда целиться. Пульс под пальцами бился едва-едва. Я сложила руки крест на крест, намереваясь качать, но из раны лишь волнами принялась выливаться кровь.
Закричала, подняв голову к потолку. Пусть меня заберут, но Юрку оставят! Выла, волчицей, пытаясь мокрыми руками зажать дыру в его груди. Но от шока не могла понять, что еще можно сделать.
Когда мое сердце пропустило удар, переставая биться, замерла. Понимая, что это все, что ничего уже не вернуть. И ведь Юра не хотел вот так резко срываться сюда, предлагая обдумать сначала план. А я говорила, что резонатор с нами – это заведомая победа и волноваться не о чем.
Я настояла. Я виновата. Убила его тоже я. И сижу теперь в луже нашей крови, желая, чтобы и моя поскорее вся вытекла.
Наши жизни ведь должны быть связаны. Так где кара и возмездие? Где разверзающаяся земля под ногами? Отчего еще дышу, когда он перестал? Не было во мне больше чувств, и слез не было. Только холод, пробирающийся по венам.
В распахнутые двери влетел порыв ветра, закружив принесенные цветы и листья. Стихии. Я чувствовала их сейчас как никогда – воду, журчащую в ручье за стенами дома, огонь в камине на втором этаже. Даже землю со всей живностью, усердно копошащуюся в каждом ее миллиметре.
Только этого мне было не нужно. Пустота внутри разрасталась подобно пятну на моей рубашке.
Ворон влетел вместе с очередным порывом ветра, прямо в полете оборачиваясь. Дед первым делом кинулся ко мне, напуганный кровавым убранством. А я отвернулась, безучастно ощущая на себе его руки.
Милош, откинув от себя бессознательного Олега, пошел к нам. Тут было-то всего шагов 10, но он медлил, растягивая под себя пространство. Будто я нажала на паузу, постоянно переключая с Плей на Стоп – шаг, замедление, шаг, замедление.
Дед повернул меня к себе, заглядывая в пустые глаза, ладонями сжимая щеки.
- Я все исправлю, родная, все исправлю.
Он встал на ноги, щелчком пальцев переключая режим воспроизведения. Милош застыл с занесенной ногой, Демиан перестал метаться и беспорядочно ощупывать стены.
Амарат светился фиолетовым, таким ярким, что слепило глаза. А во мне начала зарождаться надежда. Неужели, и правда, можно исправить…
Фиолетовым теперь светилось все – двери и окна, трещины в стенах, листья, принесенные ветром неведомо откуда. А потом загорелся Юра, и пурпурный стал замещаться алым и синим, переплетаясь всполохами, разлетаясь в стороны яркими брызгами. На моих глазах собиралась кровь с пола, ручейками затекая в открытую рану – моя и его, теперь уже неделимая.
А потом черным облаком от потолка отделилось нечто. Не тьма, что-то особое, с редкими золотыми прожилками. Души у темных тоже черны, оказывается, но и это уже не трогало. Пусть вернется, я помогу добавить золотого и алого, заботой, любовью, чем угодно. Пусть только вернется.
Я с напряжением ждала момента, когда он сделает вдох, и не раздумывая, подползла поближе. Погладила слипшиеся волосы, поцеловала уголки губ. Подула на ресницы, заметив, как они трепещут, в попытке взлететь вверх.
- Мне сон приснился, - медленно выговаривая каждое слово, протянул Юра. – Что я на тебя сверху смотрю, а ты плачешь и кричишь, так, что сердце останавливается. Все вокруг как в тумане, только ты четкая и яркая. И боль жуткая, когда пытался пробиться.
Я осторожно поцеловала смеженные веки.
- Я тебя люблю, Юрка. Как же я тебя люблю…
Эпилог
- Юр, может отпустишь уже? – в который раз я попыталась вырваться, но была вновь прижата и уложена на широкую обнаженную грудь.
- Еще раз скажи, потом подумаю, - Юра довольно улыбался, и даже глаза открывать не хотел.
- Отстань. Юр, давай к папе переместимся. Я его так и не видела.
- Все нормально у него, Серафима там как курица-наседка вокруг носится, маму твою даже не подпускает. Бабушка говорит, совсем она на старости лет сбрендила – ловца, как сына родного опекает.
Я фыркнула, но смех сдержала.
- Варвара там поди тоже крутится.
- А то, не без этого, как же она подружку свою оставит, и дед наведывался. Поломничество к святым мощам устроили. Это еще император про деревню не знает, тоже бы явился.
- Про мощи молчи, пусть отъедается, а то Ринарин из него все соки вытянул. Мне со слабеньким геном и то тошно было, что про папу говорить. Что в деревне с источником сделали интересно, чтобы на отца не влиял? - я поцеловала колючий подбородок, ткнув в него носом. – А заклинание бритья есть? Одежду чистить я уже научилась.
- Мне щетина нравится, я с ней кажусь брутальнее…
Не выдержала, расхохотавшись.
- Брутальнее, как же! На жителя гор ты становишься похож.
Снова попыталась сползти, но было возвращена на место.
- Скажи, тогда отпущу, - выдал Юра, приоткрыв один глаз. Но наткнувшись на мой высунутый язык, прижал крепче.
- Элю повидать хочется…
- С ней тоже все хорошо, и вместо Серафимы там Милош курицей-наседкой подрабатывает. Никогда не думал, что мужика с первого взгляда так зацепить можно. Он даже резонировать ее не пытается, представляешь?
Я представляла, и очень надеялась, что у них все получится. После Элиной реабилитации, конечно. С ней каждый день сейчас менталист работает, потому что заложены в ее голову были жутчайшие понятия и события. Исковерканная реальность, безумные стремления. И во всем том хаосе, ей удавалось находить что-то положительное. Она сопротивлялась, и дружба между нами только крепла, а не скатилась в ненависть, как планировал Демиан. Он почти 2 года над Элей работал. И не только морально. Как подумаю, что совратил ее еще в 16, прибить хочется. Она поэтому и не могла ни с кем больше встречаться нормально, Демиан ей в голову вбил свою идеальность и исключительность.
- Мне Милош сказал, что Мэри ждет нас в школе, - я подула на лицо Юре, который скатился в задумчивость. - Давай сегодня?
