Лука неопределенно пожал плечами. Если Марк был на Рассохе, он и так понял, что и как там встало, а также вытряс из тети Лиды все, что она знала.
— Вы бы хоть заглянули потом к пенсионерке, успокоили, что живые... Ну, насколько это возможно. Глядишь, и меня бы не увидели.
— Да ты пока не мешаешь.
— И в дальнейшем не собираюсь, — уверил Марк и тонко улыбнулся. — Я все-таки больше ученый, чем боевик. Правда, проверять мои способности в драке я тут все равно никому не советую. Мы, ученые, народ неожиданный.
— Ты мне угрожаешь? — набычился Лука.
По чесноку, ситуация, и без того дерьмовая, с появлением Марка становилась совсем край. Если еще пять минут назад была надежда вытащить из морга Степана, уложить Павловых родичей, разобраться с Ингой и свалить, а потом как-нибудь отбрехаться от полиции или приткнуться Каину под крыло — все-таки это его любовница кашу заварила, — то сейчас все, плита: Марк своего не упустит. Ему теперь Егор вместо солнышка на небе — пока не ослепнет, не налюбуется. И плюс тут только один — такой трофей Марк точно никому не отдаст, и поэтому молчать будет, как четвертая форма. Как же некстати Каина хватил удар! Впрочем, Марк может и врать.
Тем временем тот со скепсисом на холеной морде осмотрел их компанию и наконец выдал:
— Нет, я угрожаю не тебе. Твоему мертвому напарнику. Ты, Ромео, при всех своих недостатках — живой человек, и размазывать меня по стене не будешь. А вот твой Егор…
Егор ни на угрозы, ни на выпад в свою сторону не отреагировал — продолжал стоять монолитом, чуть склонив голову, словно внимательная и очень недобрая собака. И Насте, каким-то образом оказавшейся за его спиной, из-за своего плеча выйти не давал.
Лука выждал, но, похоже, стороны решили ограничиться предупреждениями и взглядами.
Марк закурил тонкую женскую сигарету с дешевым табаком и предложил:
— Пошли к черному ходу. Так поспокойнее будет. Что там, внутри, знаешь?
— Грустно там. Хороший парень, минут десять назад еще был жив. Глупая секретарша и двое вставших упокойников. Неопределенных.
— Семья Павла? — уточнил Марк. — Ты знаешь вид?
Лука замялся — рассказывать про видения, которыми кидалась в него Полина, точно было не с руки, да и классифицировать вставших он не смог.
— Две ноги. Предположительно.
— То есть от валета и до короля?
Лука кивнул, соглашаясь, хотя интуитивно склонялся к даме. Жаль, что при посмертной трансформации пол не имел значения. Было бы значительно проще. Но тут не угадаешь — ни характер, ни темперамент, ни опыт. Никакой логики и взаимосвязи. Из Егора получился мощнейший король, младенцы на Рассохе встали валетами, а какой-нибудь армейский ветеран, у которого силищи при жизни было немеряно, мог встать слабенькой арахной. В сравнении — слабенькой.
— Не короли. Король, даже почти добитый, полз бы сам. Эти дали себя вести.
— Уже легче, — Марк похлопал рука об руку, наконец оставив содержимое кармана в покое, и стянул перчатки, демонстрируя настолько увесистую гирлянду печатей, что Лука уважительно присвистнул. — Вот и не шалите, — добавил Марк и спросил: — Ключ есть?
— Откуда бы? — отгавкнулся Лука и спросил у Егора: — Сделаешь?
Тот на споры размениваться не стал и дверь черного хода осторожно выдавил, перехватил за искореженные петли и поставил рядом.
Марк на демонстрацию не отреагировал никак, а просто скрылся внутри.
— А почему он не удивляется? — тихо спросила Настя. — Я когда поняла, что Егор разумный, еще часа два от шока отходила.
— Потому что это всего лишь подтверждение одной из множества теорий, Анастасия. Если бы вы продолжили образование — знали бы больше, — откликнулся Марк откуда-то из темноты холла. — Наверху точно никого?
Лука прошел через холл, взбежал по лестнице и заглянул в распахнутые двери. Везде было тихо, темно и чисто. Только в закутке, где когда-то Степан угощал пирогами и домашним вареньем, в центре стола стояли снятый с подставки чайник и грязная кружка. Лука потрогал чайник — тот остыл уже давно.
Внизу Марк стянул с головы вязаную шапочку и расстегнул простецкую темную куртку. Потом закурил. Когда огонь зажигалки резко высветил черты его лица, Луке вдруг подумалось — зря он считал Марка младше себя. Если тот и младше, то не больше чем на год или три. Просто из той породы людей, которые с двадцати и до шестидесяти выглядят одинаково. Настоящий возраст проглядывал в мелочах: в уверенности, с которой Марк раздавал команды, в резких, но скупых жестах, в твердой походке знающего себе цену человека.
— Подвальные двери тебе по силам… Егор? — Марк сделал паузу перед именем, то ли вспоминая, то ли непрозрачно намекая на свое отношение.
— Разомкни печати.
— А сам не можешь? — спокойно спросил Марк.
И тут Егор выдал одну из своих штучек: внезапно оказался рядом с Марком — никто и дернуться не успел, — аккуратно прихватил его за цепочку с жетоном и притянул к себе.
— Могу. Только это долго. У меня очень неловкие пальцы, — Егор демонстративно перехватил шнурок так, что он треснул и порвался. — Могу начертить лишнего, и умнику из Особого отдела придется исправлять.
— Объяснения приняты, — Марка ни смутить, ни испугать не удалось. Он все так же спокойно выдохнул Егору в лицо табачный дым, щелкнул ногтем по костяным пластинам и забрал свой жетон. — Не порть вещи.
Егор нарываться не стал — отошел. Почему он вдруг определил Марка в особисты, Лука спрашивать не стал. Но поверил. Сто к одному, что так оно и есть. Что мешало Марку быть отменным спецом по массовым захоронениям, иметь пару докторских степеней, но основной оклад получать не в полиции?
— Наверху никого, — коротко доложил Лука и выжидающе уставился на Марка.
Тот неторопливо прошел к лестнице, которая вела на подвальный этаж, и прислушался.
— Вроде тихо. Откуда вообще такая уверенность, что вставшие Павла здесь? Я ничего не слышу.
— Местный прозектор успел сказать, что у него там вставшие, и отключился, — сообщил Лука.
— Они там, — без эмоций подтвердил Егор. — Нужно торопиться. Будешь снимать печати?
— Пусть Лука снимает, у меня руки заняты, — Марк продемонстрировал сложную вязь сети, зажатую в кулаке. — Настя, девочка, ты бы отошла назад. Ну, или наоборот вперед выдвинься — так хоть умрешь с пользой.
— Ну и шуточки у вас, — обиделась Настя, но отошла от лестницы, хотя было видно — первой сунуть нос в подвал ей хочется.
— Кто здесь шутит? — Марк холодно улыбнулся. — Значит, так. Лука распечатывает, наш бронированный коллега выдавливает двери и входит первым. Живых там уже нет, полагаю, так что стесняться некого.
Лука согласно хмыкнул, не спеша просвещать, что именно упокойников чувствует Егор, как акула кровь. А раз так — то Инга там пока живее всех живых, и драться будет, как волчица у логова, потому что бежать ей уже некуда, да и незачем. И договориться может не выйти.
— А что потом? — шепотом спросила Настя.
— Потом? — Марк обернулся и пристально на нее посмотрел. — Потом будет очень много нудной бумажной работы, отчетов, описаний уникальной усольской аномалии и прочей возни. СПП восстановят через пару недель, будет кому для наследничков старушек поднимать.
— А мы?
— Какое слово емкое — «мы»... Мы, дорогая, будем заниматься открытием Павла — и теорией, и практикой. Бессмертье не дается задарма. Это ваш Егор такой везучий, остальным придется попотеть.
— Я не бессмертен.
— Правильно. Потому что ты не результат, а побочка. А мы будем работать на результат. Но сейчас не время для споров. Надо основной итог неудачного эксперимента утилизировать.
— Но там живые…
— Сомневаюсь. Ваша Инга искала хорошее место, чтобы запереть вставших. Не ради общей безопасности, ради своей. Запереть она их успела и, возможно, успела уйти. Или нет. Сейчас увидим, зачем портить сюрприз отгадками? Лука, что там с планировкой?
— Коридор — три метра, поворот, два метра, малая прозекторская — метров пятнадцать, квадратная. Из нее две двери — в большую прозекторскую и в холодильник.
