он был голым.
Лицо Венди пылало. Нет, она не станет думать… это исключено. Она попыталась взять себя в руки, но ничего не вышло. Это плохо.
Она поспешила выйти из комнаты и спустилась в гостиную.
Ее матери на диване уже не было. Телевизор был выключен, в комнате стояла тишина. Это успокоило Венди – должно быть, мать пошла спать. Отдых был необходим, ей не следовало засыпать на неудобном диване под бормотание телевизора, передающего последние новости.
Венди вошла в кухню, а затем в небольшую комнатку, где стояли стиральная машина и сушилка. Она забросила в машину одежду Питера и насыпала изрядное количество стирального порошка. Потом принялась исследовать холодильник и взяла из него все, что смогла найти подходящего: еду из китайского ресторана, два яблока и апельсин. Вряд ли Питер будет против такой еды. Кстати говоря, а чем он питался в лесу? Наверное, этот вопрос лучше оставить без ответа.
Вернувшись к себе, Венди положила еду и бумажные полотенца на кровать. Она только сейчас поняла, что умирает с голоду, и набросилась на холодную лапшу. Она ела так много и так быстро, что у нее заболел живот. Вытерев руки, Венди встала и какое-то время смотрела на постель.
А где Питер будет спать?
Она моргнула. Не на кровати же вместе с ней. Нет. Конечно же нет. Шкаф для этой цели недостаточно велик, не было для Питера места и под кроватью. Не позволит же она ему ночевать в ванной комнате, хотя очень маловероятно, что родители наткнутся на него, если он свернется клубочком в ванне. Но для этого он слишком высокий. Кстати говоря, родители никогда не врывались в ее комнату без спросу. Мать всегда тихонько стучала в дверь, а отец, если Венди была нужна ему, просто громко звал ее снизу.
Лучшим вариантом казался пол – у кровати, подальше от двери.
Шум воды прекратился. Венди поспешила к шкафу и взяла с полки спальный мешок. Она не пользовалась им вот уже месяц, но он все еще пахнул дымом от костра. Венди расстелила его на полу и начала расправлять, в этот момент дверь ванной отворилась.
– Я приготовила для тебя спальный мешок. – Она встала и повернулась к Питеру. – И я… – Ее руки взметнулись к непроизвольно открывшемуся рту. – О боже.
Питер стоял в дверном проеме, его мокрые волосы были убраны с лица. Он сердито смотрел на нее, поджав губы. Серая рубашка Венди с изображением пурпурной рыбы на груди была слишком велика ей. Она плотно облегала плечи Питера, а рыба оказалась вся перекорежена. Рубашка едва доходила ему до талии. Что же касается шортов, то они лишь на треть прикрывали бедра. Определенно пропорции его тела сильно отличались от ее.
– Как ты вообще умудрился натянуть это? – спросила она, давясь от смеха. Плечи затряслись, и она закрыла рот ладонями.
Щеки Питера были пунцовыми. Он набросил мокрое полотенце на голову Венди.
– У тебя и правда нет чего-то побольше? – Он в смущении потянул ворот рубашки.
Венди помотала головой, прижав пальцы к нижней губе.
– Мне очень жаль, но нет. – От улыбки у нее свело скулы.
– Надеюсь, ты понимаешь, как мне неловко. – Питер скрестил руки на полоске обнаженной кожи между майкой и шортами.
– Просто… – Венди прочистила горло и попыталась успокоиться. – Но это же только до утра, – напомнила она ему. Потом, не удержавшись, еще раз оглядела его с головы до ног и опять захихикала.
– Прекрати! – Питер пытался говорить сурово, но в конце концов тоже рассмеялся.
– Прости, но я ничего не могу с этим поделать! – сказала Венди, прежде чем снова заткнуть рот ладонями. Нужно было вести себя тихо, чтобы не разбудить мать. – Э, о’кей. – Она вытерла выступившие на глазах слезы. – Я принесла кое-какую еду. – Она показала на кровать. – Угощайся. А я пойду… ополоснусь. – Чувство неуверенности снова поползло по ее позвоночнику. Кусая нижнюю губу, она смотрела, как Питер плюхнулся на кровать, сел, скрестив ноги, и тут же начал открывать контейнеры с китайской едой.
Венди взяла из шкафа пижаму и заперлась в ванной комнате. Там она стащила с себя липкую от застаревшего пота одежду.
Встав под душ, она увидела слой грязи на дне ванны. Питер был куда большим грязнулей, чем она думала. Венди включила такую горячую воду, какую только могла вытерпеть. Вода заструилась по ее телу, смывая следы, оставленные лесом. Венди прислонилась лбом к прохладной плитке и глубоко вздохнула, позволяя воде стекать по шее и приоткрытым губам. Ритмичное постукивание капель воды по коже успокаивало. Все мышцы Венди, особенно плечевые, горели и болели. Она тщательно смыла с себя всю грязь, два раза вымыла шампунем голову. Покончив с этим, она сняла с вешалки чистое полотенце, сначала вытерла голову, а потом завернулась в него. Ее короткие волосы были порядком спутаны, но кондиционер и щетка для волос исправили дело.
Венди перебрала несколько пижам, которые наугад достала из шкафа, и остановилась на короткой ночной рубашке и шортах. Влажным полотенцем она протерла запотевшее зеркало. И посмотрела на свое размытое отражение, обратив особое внимание на выставленные напоказ ноги.
По другую сторону двери был Питер, и им предстояло спать в одной комнате.
Ее сердце быстро колотилось, но это биение не походило на пульсацию в висках, которую она чувствовала в лесу. Ей казалось, у нее слегка дрожит горло. Она очень постаралась проглотить это ощущение. Пора тебе повзрослеть, Венди Дарлинг, попеняла она себе, прежде чем войти в комнату.
Питер лежал на кровати, рядом с ним валялся пустой контейнер из-под холодного цыпленка. Он лежал на боку, прижавшись щекой к подушке. Нос уткнут в плечо, глаза закрыты, длинные ресницы покоились на веснушчатых щеках. Спина расслаблена. Одна его нога была подогнута, а другая свисала с кровати.
Венди тихонько прошла в глубь комнаты. Что, он уже уснул?
Было так странно видеть его здесь. Питер Пэн – ее Питер – оказался в ее мире, в ее комнате, на ее кровати. Мальчик, о котором она мечтала, будучи маленькой девочкой. Мальчик, который, по идее, был выдумкой ее матери, плодом воображения, оживавшим только в рассказанных ею историях. Но он был настоящим, хотя слегка потрепанным и немного старше. И вот он здесь, с ней.
Стараясь не потревожить его, Венди встала на колени рядом с кроватью; ее подбородок упирался в руки, которые она положила на край матраса. Она никогда не оказалась бы так близко, если бы он бодрствовал. Дрожь пробежала по ее позвоночнику – ей казалось, она присваивает
