в её жизнь. Не пытался докопаться до правды и помочь ей.
Однако… Я, по велению вероятно, той самой гадской силы или проведения не отступил, решив, что спасение этой женщины — путь к собственному искуплению. Решил всё за нас с ней, и вынудил смириться с тем, что не отступлюсь и продолжу охранять её как верная собака, лишь бы ухватиться за это… чувство.
Я скривился и сжал в руке стакан с текилой, опираясь спиной о барную стойку одного из ковбойских баров. Смотрел на двух женщин, а видел только одну. Они беседовали за столиком достаточно далеко, чтобы я мог насладиться в последний раз тем, как смотрю на её фигуру.
Не знаю, когда это случилось. Может ещё в том лесу, когда мы как дикие животные набросились друг на друга, а может намного позже, когда я нежно и плавно прикасался к телу Невены на белых простынях в невозможно душном номере отеля.
А может… Может это случилось, когда я впервые увидел перед собой её слабость. Слезы, которые стеклом стояли в её глазах, и смотрели как на крохотные осколки в моей руке разрушается её прошлое, не позволяющее жить ей спокойно.
"Ошейник…" — прошептав в мыслях, я провел по холодной золотой пластине в кармане джинс. Следом вспомнил о кольцах, которые висят на моей шее, и о которых Невена не спросила ни разу, даже когда мы спали. Просто молчала и смотрела на то, как цепочка падает на прикроватную тумбочку с громким и звонким стуком.
"Странная женщина…" — мысленно шепча, смотрел на то, как линии её тела соблазнительно выделяет приталенная одежда. Следил за каждым её движением, и тем, как мягкие тонкие губы шевелились, когда она произносила что-то в ответ на слова Катерины.
Так когда я начал смотреть на неё не как на способ добраться до врат своего чистилища, а как на женщину, с которой мог снять ту самую цепочку с кольцами из моего прошлого? В последний раз я вообще не помню, куда положил их, и для меня подобное стало откровением.
Три года я хранил эти предметы как нечто, что потеряв, не смог бы пережить и это. Опять моё безумие говорило именно через привязанность к простым золотым украшениям, которым я придал такое значение, словно они нечто настолько важное, как моя собственная жизнь. Есть они — значит Чжи Тангир ещё жив.
Однако я никогда не задумывался над тем, что стало бы с этими кольцами умри я в Клетке вместе с Дже Мином. Каковой бы стала судьба подобных вещиц тогда?
"Это просто кольца, больной придурок! Простые обручальные кольца из золота, которые продали бы, а потом переплавили и создав нечто совершенно другое, опять бы продали…" — я допил текилу и хлопнул стаканом по барной стойке пробасив:
— Повтори!
— Это шестой стакан, парень! Ты точно на своих ногах отсюда выйдешь? — за спиной прозвучал голос бармена, а я лишь ухмыльнулся и ответил:
— Не выйду, так вынесут. Не переживай, мужик, и наливай. Это последний вечер, когда я живой и дышу. Не мешай нажраться, перед тем как встретить костлявую старуху с косой.
Я осмотрел почти поседевшего мексиканца, у которого на руках набиты рукава, а сам он выглядел как настоящий отбитый ублюдок. Однако не взгляд, и не то, как он посмотрел на мой стакан и просто положил рядом бутылку со словами:
— Марта! Тащи сюда два стейка с кровью! — он подмигнул и поставил свой стакан рядом с моим.
— Твоя баба? — кивнул в сторону стола за которым сидела Невена с Катериной, а я только повернул голову, облокотившись о барную стойку, и посмотрел на то, как Куколка дрожит, а потом сжимает в руке свой стакан.
— Женщина, придурок. Это моя женщина, — прошептал и повернулся к бармену, ударив в его стакан своим уже наполненным.
— Даже так… — ответил мужик, и продолжил, — Джаред.
— Тангир, — выпил залпом спиртное и слизал с пальца соль, смотря на жирный и почти сырой кусок мяса, который передо мной положила молоденькая официантка, осматривая заинтересованным взглядом.
— Как тебя занесло к нам, парень? Ты не американец, даже если упустить твою внешность, — Джаред вытащил из-за пояса кожаные ножны достав из них охотничий нож.
Им он разрезал свой стейк на куски, а потом и мою тарелку схватил проделав с мясом тоже самое.
— Не знаю… Мир огромен, принесло неверное попутным ветром, — отмахнулся, продолжая спиной чувствовать что должен быть не здесь, что моё место за столом, где сидит женщина, боль которой, я теперь даже физически не мог переносить.
— Настолько огромен, что ты решил умереть именно здесь? — тихо продолжил мужик, а моя рука с вилкой замерла над мясом.
"Проклятье… Даже пожрать и напиться не дадут перед смертью, твари!" — хищно ухмыльнувшись, всадил прибор в самый жирный кусок и закинул его в рот, пережевывая и произнося будничным тоном:
— В этом баре три твоих пса следят за женщиной, которая принадлежит мне, старик! — я продолжал жевать схватив бутылку и наливая себе сам, а следом ощутил порыв воздуха и резкое движение, — Если ты ещё хочешь жевать своё мясо… — я перехватил руку бармена с ножом и всадил лезвие прямо в его ладонь, прошив насквозь и пригвоздив ладонь ублюдка к его же барной стойке его же ножом.
Он тихо заскулил, а справа поднялись те самые собаки в ободранных шмотках. Я провернул нож, чем вызвал гортанный хрип из пасти добродушного бармена. Он сжимал зубы, смотря на то, как я держу рукоять его ножа, а сам продолжаю есть.
— Ты не понял такой тонкий намёк? — проглотил мясо и посмотрел на мужика, который быстро вскинул другую руку и остановил своих людей.
— Кто? — опять провернул рукоять, чем вызвал у Джареда уже гортанный вопль сквозь сжатые зубы, — Предполагаю раз ты без пушки, а твои собачонки не предпринимают никаких действий, твой хозяин заплатил огромные деньги не за мой хладный труп?
— Араб… — прошипел Джаред плюясь слюной, и продолжая трястись от того, что я медленно прокручивал нож и дальше, — Гос-с-с-с-споди… Араб!! Он даёт за тебя бешенные бабки! Все картели начали на тебя охоту… Он золотом платит… Чистым! — зарычал сквозь боль мужик, а я услышал как от стола где сидела Куколка раздался холодный смех и аплодисменты.
"Интересная персона эта Нуна… Не даром Нам Джун её нанял…" — хмыкнул про себя и всадил нож ещё глубже в руку ублюдка.
Он заорал, а из бара
