– Ворон! – Я показал на разбойника рукой: не понимаю, мол. Ворон направил своего коня к Говальду, поравнялся с ним и с силой натянул ему шляпу до самого кончика носа, а затем еще что-то негромко добавил. Говальд согнулся едва не пополам, чуть ли не касаясь шляпой лошадиной гривы.
– Что ты ему сказал?
Ворон пожал плечами:
– Предупредил, что если он еще хоть раз выпрямит спину, то я сделаю так, что весь остаток своей вонючей жизни он вообще не сможет ее выпрямлять.
Еще три дня пути, с двумя ночевками в поле и последней в придорожном трактире, стоявшем на окраине богатого села Блохово. Не знаю, кто дал ему такое название, но, будь Шлон с нами, я бы обязательно сказал ему что-нибудь типа – мол, жаль, что твоя мама родом не отсюда.
Из села я выезжал, переодевшись в одежду, больше подобающую моему званию и положению, не забыв прицепить шпагу. И теперь с легкой завистью поглядывал на остальных, остававшихся в прежнем наряде, значительно более удобном и практичном в дороге.
Но настроение все равно было прекрасное: вечером прибудем в Мойс, из которого мы выедем еще по темноте, к обеду будем в столице, а там…
Дальше я старался не думать – слишком захватывало дух при мысли о том, что вот я уже во дворце, вот я устремляюсь знакомой дорогой в покои императрицы…
Мойс встретил нас городским праздником, отмечая день своего основания. Мы пробирались к уже знакомому постоялому двору через улицы, запруженные празднично разодетым людом. Веселье, музыка, танцы прямо посреди мостовой – словом, народ веселился вовсю.
Я даже успел поймать цветок от одной очень смазливой девицы, хорошенькой, как чертенок. В ответ послал ей воздушный поцелуй, не знаю, знакома ли она была с этим жестом ранее, но то, что он ей понравился, – это точно. Ничего, завтра у меня будет свой праздник, да еще какой!
На постоялом дворе все происходило в привычном порядке. Мы остановились перед ним, не спешиваясь, причем Говальд с обеих сторон был зажат «дикими», и ждали, пока Амин договорится с хозяином относительно комнат, ужина и всего остального. Затем он осмотрел все три комнаты, убеждаясь в том, что они нам подходят, и вернулся к нам. «Дикие» сопровождали Говальда в одну из комнат и оставались с ним неразлучно, ужин им приносили. Третьим всегда был Амин – на тот случай, если у кого-нибудь из «диких» возникнет необходимость ненадолго покинуть помещение.
И дальше все шло как обычно. Я с важным видом проследовал в свою комнату и сидел в ней, пока меня не пригласили на ужин. Затем так же важно спустился в обеденный зал и занял почетное место во главе одного из столов, приготовленных для нас. Словом, делал все то, что от меня требовалось согласно представлению окружающих о моем статусе.
Этот постоялый двор понравился мне еще на пути в Тромер. Чистый, уютный, с хорошей кухней и достаточным числом помещений для всех моих людей. Комната досталась та же самая, и я посчитал это добрым предзнаменованием. В ней самой за все эти месяцы, по-моему, ничего даже не изменилось. В прошлый раз мы занимали ее с Коллайном, теперь на его постели будет спать Прошка, только и всего. Уже привычно разбросав по комнате свои вещи, я подошел к раскрытому окну, сквозь которое доносился шум веселящегося города. В дверь постучали – это Проухв, пора спускаться к ужину. Людей в зале было мало, видимо, все принимали участие в празднике, и только за столом напротив входных дверей сидела компания из нескольких дворян, совершенно мне незнакомых.
Ужин прошел хорошо, готовить здесь умели, не хватало только Шлона с его языком. Ну да ладно, теперь необходимо выйти подышать свежим воздухом и ложиться спать – вставать завтра очень рано. Прошка порывался было пойти за мной, но я успокоил его жестом. Не хватало еще, чтобы он и в сортир меня сопровождал, телохранитель хренов. Все тут славно, вот только удобства во дворе. Хорошо, не январь – вспомнились мне слова одного юмориста.
Когда я выходил из известного места, во двор въехали несколько всадников, дворяне, судя по громким голосам и манере разговаривать. Не так давно, когда я еще не имел шпаги (пальцы рефлекторно коснулись ее эфеса), меня такое поведение ужасно раздражало. Теперь же и самому приходится вести себя именно так.
Господи, как красиво здесь звездное небо – можно часами любоваться! Жители этой планеты видят его с рождения, им не с чем сравнивать, а мне еще долго придется к нему привыкать. Я уже знаю названия многих созвездий, а вот в той стороне должна быть звезда Горна. Она здесь, как Полярная, указывает на север, и всю дорогу до Тромера мы ехали строго на нее. Нет, с этого места ее не видно, в этих широтах она находится низко над горизонтом. Но если выйти со двора, чтобы не загораживало двухэтажное здание…
Я резко обернулся на шорох, отпрыгивая назад. Нет, не на шорох, а на звук извлекаемого из ножен клинка – слишком характерный звук, даже если его пытаются извлечь как можно тише. Себе я задачи такой не ставил: главное, успеть рвануть шпагу, отбрасывая ножны в сторону, чтобы не запутаться в них ногами. Черт, как бы приятно было почувствовать в левой руке привычную тяжесть пистолета, но это совсем не реально – он остался наверху, так же как и дага. Это не будет дуэлью – их трое, они в черном, и все молчат.
Выпад левого из них, звон металла, крест, мой выпад, снова звон, теперь уход в сторону, еще влево, выстраиваем их в линию – вот он, шанс! В глубоком выпаде я достал ближнего, почувствовав, как шпага пронзила живот и уткнулась ему в позвоночник.
Уже подаваясь назад, понял, что не успеваю уйти от колющего удара второго убийцы, непонятно как выросшего из-за спины пронзенного мной противника. Упав на правый бок и перекатившись в сторону, я снова вскочил на ноги. И тут пришла боль. Боль была такая жгучая, что просто свалила меня на одно колено, заставив зарычать.
«Все, это конец, – мелькнуло в голове. – Следующую атаку я не переживу. Но хоть одного еще забрать с собой, вот этого, что обходит меня справа, стараясь зайти за спину…»
Давай еще шажок, один-единственный, ты ведь думаешь, что сзади это будет сделать легче, и правильно думаешь. А еще ты думаешь, что я, как викинг, должен умереть с оружием в руках, но здесь ты заблуждаешься, я должен забрать тебя с собой, и больше мне ничего не надо. Когда ты поравняешься с моим правым плечом, я смогу метнуть в тебя шпагу, и для этого мне совсем не нужно будет замахиваться. Я не промахнусь, ты не надейся, она войдет в твой живот, на тебе ведь нет ни кирасы, ни кольчуги, они же так мешают тебе двигаться быстро. Я сидел и рычал – и в этом я не викинг: они умели преодолеть боль, а моя меня скрутила.
Они совпали – мой бросок и бросок из темноты человека с двумя клинками и тоже рычащего.
