— На Дюкова есть что-нибудь? — спросил Павел.
— Никак плейбой отыскался? — удивился Жора.— А я уж думал, что он самый умный из вашего дуэта,— не названивал мне, носа не высовывал! Почему ты решил, что у меня что-то есть на Дюкова?
— Потому что я — это ваша работа,— отрезал Павел,— Я уж не знаю, как вы меня собирались пользовать, но сомнений у меня по этому поводу нет. Делаю вывод, что все мои знакомые проверялись вами не раз. Вот с Томкой вы промашку дали, упустили ее школьные прогулы, но Дюкова-то должны были прошерстить! Хотя родители в Штатах... Да черт с ними, с родителями, сам-то он тверской.
— Ага,— протянул Жора,— Тверской гость. Афанасий Никитин. Но с Томкой — ты прав, неувязочка вышла. Так дело в чем: она же девочка не здешняя, из-за Урала. Мало ли что там могло быть. Другой вопрос, что папеньку ее проверяли по полной программе. Мужичок, конечно, с характером, но, исключая ежегодные отпуска да редкие отгулы, всегда на виду был. Кремень! Я сам был бы рад такому работнику. Кстати, не думаю, что там у него ка- кие-то траблы были с дочкой, непохоже. Думаю, что сбежать она могла из дому, сбежать да попасть в чужие руки. По собственной воле, кстати! Ты же не девочкой ее взял? Или как? Ладно, молчу-молчу! А замашки у нее были еще те. Как она разбиралась с поклонниками в фитнес-центре, такому в школе не научишься.
— Ты это только теперь понял? — удивился Павел.— А если она агент иностранной разведки? Или вашу службу это уже не интересует? Брак в работе!
— Послушай,— понизил голос Жора.— Я ведь с тобой в игрушки играть не буду. И с Томкой твоей тоже. Да, Шермер, ты — моя работа. Так вот, имей в виду, что брак в работе подлежит уничтожению!
— А бракодел — увольнению,— добавил Павел.
— По всему выходит, что папенька твой был бракоделом,— парировал Жора.
— Я не был для него работой,— не согласился Павел.— Так что насчет Дюкова? Или тоже сошлешься на дальность и недоступность?
— С Дюковым все в порядке,— отрезал Жора.— Можешь повесить парня на Доску почета. Характер, правда, мягковат, а в остальном — образцовая фактура. Не поддался влиянию общества наживы, вернулся на родину, встал в ряды тружеников! Отличный мастер, непревзойденный тамада, хороший любовник, рубаха-парень! Разве только чуть трусоват, но кто бросит в него камень? Все совпадает до запятой с действительностью! Хочешь, я скажу, на какую сумму он подвис на ипотеке? А когда последний раз был на ТО со своим «туарегом», хочешь? Хочешь, перечислю всех, кого он успел охмурить, кого из них поимел, а кого нет?
— Однако грязная у вас работенка,— рассмеялся Павел.— Надеюсь, у меня дома в унитазе никто с перископом не дежурил?
— Об этом ты уже спрашивал,— сухо бросил Жора,— Пусть и не у меня. Еще вопросы будут?
— Будут,— понизил голос Павел.— За каким чертом снесли мой дом в деревне, пусть даже он уже был продан. Зачем сломали дом в городе? Что искали в спортклубе? В школе?
— Следующий вопрос,— отчеканил Жора.
— Ладно.— Павел вздохнул.— Жора, вот эта вся ваша компания, нуты, Алексей, дядя мой фальшивый, Людка, Ларик, сколько вас еще там,— вы с Марса или с Венеры? Или с другой стороны Луны?
— Издалека, Павлик, издалека,— как эхо, донесся голос Жоры.
— А мой отец? — спросил Павел.— Он из ваших был?
— Я так думал,— ответил Жора после паузы.— Но можешь не волноваться — он не из наших. Только не думай, что это лучше. Ты еще ненаших не видел.
— Увижу еще,— прошептал Павел, нажал отбой, ушел по стрелке в Ильменский проезд и через пять минут поднялся на второй этаж торгового центра. Где еще было отдохнуть, как не посреди шумного ресторанного дворика?
Он взял простой, но сытной еды, бросил сумку на соседний стул, прикрыл на мгновение глаза. Народу в зале было не очень много, люди переговаривались друг с другом, между столиками бродили черноволосые смуглые официантки, поодаль кормила толстощекого малыша из бутылочки китайская мама. Вдоль витрин бегала с визгом какая-то ребятня. Всем этим людям не было до Павла никакого дела. А ему до них?
Внезапно он подумал, что, так или иначе, именно от его рук погибли уже восемь человек. Милиционер с отрубленными ногами, Бабич, два его мента, хотя в ментов он не стрелял, двое бандитов, Людка.
— Людка — человек? — хмыкнул Павел и тут же скривился от приступа боли, потому что для него Людка оставалась человеком, пусть даже обхватывала его ногами не инструкторша из фитнес-центра, а неведомая оливковая тварь. Она была человеком изнутри. И ненависть ее была человеческой. И боль. И жизнь. Хотя чего уж хорошего в такой жизни — интересно, как они меняли внешность?
Павел отодвинул тарелки, подхватил сумку, прошел к книжному, оплатил выход в Сеть, сел за столик. Пробежался по новостным сайтам, нашел сообщения об убийстве в Марьине, об убийстве на Пятницком шоссе, о разборке в доме криминального авторитета Губарева. События не объединялись в одно целое, о подробностях умалчивалось. Взрыв в квартире самого Павла был объявлен взрывом бытового газа, уничтожение мастерской — простым пожаром. Отыскался и взрыв «импрезы». С удивлением Павел узнал, что всему виной негодное техническое состояние автомобиля. Ведомство Жоры держало информацию под контролем. Павел перешел на страницу уже несуществующей мастерской. На картинках призывно блестели «Победы» и уазики, «москвичи» и «волги». Никаких отметок в журнале посещений не прибавилось, залетный зевака интересовался, какой японский движок может поместиться под капот «Победы». Павел уже хотел ответить, потом закрыл страницу, стер историю, поднялся. Вытащил из кармана газоанализатор, посмотрел зарядку, которая вновь успела набрать только один заряд, нащупал пирамидку брелока. Четыре стороны — белая, черная, зеленая и еще зеленая. Они — белая, мы, говоря словами Алексея,— черная, мусор и мусор — зеленая и зеленая. Мы, они и никто. Откуда же Томка? И как она, черт возьми, выглядит на самом деле? И каким будет ребенок?
Он успел в женскую консультацию за двадцать минут до закрытия. Женщина в окошке регистратуры не сразу поняла, чего от нее хочет нервный молодой человек, однако зеленую бумажку смахнула со стола проворно и только потом посмотрела помятое свидетельство о браке.
— Разбежались, что ли? — спросила она, хмурясь.
— Никогда,— отчетливо проговорил Павел.— Да вы что? Уехала к папе. Боюсь, что рожать там придется. Срок еще маленький, но дело такое. Чистый воздух, овощи, фрукты.
— Заявление придется писать, паспорт-то с собой?
— С собой, с собой,— закивал Павел.— Вы посмотрите, вдруг она уже забрала. А то я прозвонить не могу — не берет сотовый в ее краях.
