дубрава, — шепотом сказала девочка-ингри. — Мы уже близко.
Ширам запнулся. На миг ему показалось, что он стоял в толпе врагов, не зная, с какой стороны ждать удара.
— А вот дуб-дедушка, — почтительно произнесла Кирья. — Поприветствуй его…
Маханвир повернулся туда, куда показывала спутница, и вновь застыл на месте, нашаривая мечи. Огромный дуб нависал над холмом по правую руку от дороги. С каждой его ветви свешивалась змеиная шкура. Под деревом сидел слепой мудрец, играя на гуслях, и змеиные шкуры танцевали, раскачиваясь в лад его наигрышам…
Кирья поглядела на накха и резко хлопнула в ладоши.
Видение развеялось, будто его унес ветер. Змеиные шкуры оказались длинными выцветшими косами, сплетенными из полосок ткани. Никакого мудреца под дубом тоже не было — лишь чьи-то кости белели в прошлогодней листве.
Ширам оглядел поляну вокруг старого дуба:
— Я вижу следы становища…
— Здесь прежде жил Зарни с ближними слугами, — объяснила Кирья. — Да теперь они от него все сбежали.
— Где же сам Зарни?
Ответом накху был вой — тот же самый, нечеловеческий, полный бешенства, страха и боли. Теперь он звучал много ближе.
— А вот он, — мрачно сказала Кирья.
Колдун нашелся под горой, с другой стороны дуба. Видно, он долго тут метался, разворошив весь склон. Зарни лежал ничком, подогнув под себя обе руки, словно пытался что-то спрятать. Ширам осторожно приблизился, — он видел, что колдун прерывисто дышит. В воздухе тянуло горелой кожей…
— Отец! — окликнула Кирья. — Мы пришли помочь тебе!
Зарни со стоном упал на бок. Что-то ярко вспыхнуло, заставив Ширама прикрыть глаза ладонью. Приглядевшись, он не смог сдержать возгласа изумления.
Стрела Аюра пронзила руку гусляра вместе с гуслями и высунулась из спины. Но что это была за стрела! Шираму она показалась отлитой из расплавленного золота. А может, и вовсе из живого огня. Пламенеющий луч ярко горел, и с ним горела рука. И словно костер, дыша жаром, сияли гусли.
— Он хотел этими гуслями убить весь мир, — прошептала Кирья, — а теперь они убивают его…
Одежда на Зарни тлела, руки, грудь и лицо покрывали ожоги. Он был явно без сознания, но губы непрерывно шевелились, что-то еле слышно то ли бормоча, то ли выпевая.
— Что он шепчет?
Кирья и Ширам подошли поближе и склонились, прислушиваясь.
— Кто утвердил землю и горы поднял?
Ты, о Исварха…
Кто своей волей небо воздвиг? Ты, о Исварха…
— Это гимн, который он пел на площади, — хмурясь, подняла голову Кирья. — Только там он будто вывернул его наизнанку… Вот почему Аюр разорвал струны — он понял, что заклинание настоящее! Не трогай его, Ширам, пусть поет…
— От его гнева семь миров сотряслись — Слава тебе, о творец Исварха! Кто успокоил землю, кто укрепил горы, Кто измерил небесную твердь и поддержал ее — Тот — создатель миров. Тот, о люди, Исварха!
Голос Зарни угас, тело обмякло.
— Он, кажется, умер, — дрогнувшим голосом проговорила Кирья.
— Нет, — коснувшись его шеи, сказал Ширам. — Но он больше не страдает. Я заберу гусли.
— Погоди, — сказала девочка. — Надо достать стрелу…
Обеими руками она взялась за древко огненной стрелы. Ширам невольно напрягся, глядя на пробегающие по древку огненные сполохи. Но они явно не причиняли вреда Кирье. Она с силой дернула стрелу, вырывая ее из золотого корытца гуслей и из обожженного тела Зарни. В тот же миг стрела погасла и рассыпалась в руках девочки черным пеплом, а бьярский кораблик упал в гнилую листву.
Кирья наклонилась, бережно поднимая его. Золотистое дерево светилось, переливалось изнутри.
— Гляди, воин! Они поистине волшебные! — с восторгом произнесла она. — Огненная стрела не причинила им ущерба! Думаю, Исварха сотворил их не из дерева, а из чистого света! Надо только перетянуть струны…
Зарни лежал на спине, тяжело дыша. Внезапно все его тело свело судорогой, а губы растянулись в жуткой улыбке. Кирью бросило в холод. Она уже один раз видела, как Зарни улыбался таким вот образом, отправляя Варака в пасть медведю. Прежде чем она успела что-то сделать, хотя бы крикнуть, здоровая рука слепца взметнулась и нанесла удар. Холодным лунным отблеском сверкнул металл…
В следующий миг Ширам оттолкнул девочку и с размаху вонзил колдуну кинжал прямо в сердце. Рывком выдернув клинок, он взглянул на Кирью горящим взглядом, а потом упал на бок, раздираемый внезапно хлынувшей болью. Из живота накха торчал его собственный клинок с ременным креплением, который Ширам носил на голенище. Никакая кольчуга не могла противостоять звездному железу…
— Не умирай, воин! — опомнившись, пронзительно закричала Кирья. — Надо сперва перетянуть струны!
Кирья обняла Ширама, распахнула черные крылья, взмахнула ими так, что ветер прокатился по всей дубраве, и взвилась в воздух.
Слуги Зарни, что ночевали в сторожевой веже, первыми увидели, как нечто полыхнуло до самого неба там, где прежде был священный дуб. А потом и беженцы у опушки, щурясь, глядели, как в небе разгорается золотая звезда.
И спустя много лет рассказывали в бывшей Аратте, как святой пророк Зарни сгорел изнутри, а его огненный дух вознесся в небо языком пламени, возвращаясь на свою небесную родину.
«Есть шесть источников хварны, пробуждающих золотые корабли. Огонь, земля, воздух, вода, свет Исвархи, жар звезд. Используй их сообразно месту и времени, и твой корабль обретет возможности, недоступные смертным. Сила воздуха делает твой корабль невидимым и порождает мороки: одни узрят вместо него множество лун в небе, вторые — блуждающий блеск, третьи — ничего. Свет Исвархи проникает повсюду, он способен разрушать любые препятствия и лететь в любом направлении. Жар звезд — таарра — проникает в ткань мира и разрывает ее, позволяя быть сразу в нескольких местах. Взывай к нему с крайней осторожностью…»
Взгляд Аюра быстро скользил по строкам, едва воспринимая их смысл. Государь лихорадочно читал древнюю книгу, будто надеясь отыскать в ней волшебные слова, которые достаточно произнести, чтобы все беды закончились сами собой.
«Есть тридцать две тайны полета, ведомые лишь наставникам. Пронзающий облака научит тебя первым трем…»
— Бесполезно! — прошипел Аюр, отбрасывая свиток. — Все бесполезно, все напрасно!
«Что за пустые тайны? У меня нет больше наставников! Я один, совсем один! Даже Ширам и тот бросил меня! Ширам?.. Святое Солнце, что я такое думаю…»
В спальне послышались шаги. Аюр подскочил, забыв о свитке.
— Говори! — бросился он навстречу придворному лекарю. — Рана опасна?
Тот поманил его рукой:
— Подойди, солнцеликий.
Вместе они вошли в спальню, где на царской постели лежал Ширам. Аюр едва помнил, как маханвир
