мне прислушается.
— Или тебе с порога стрелу в грудь всадят, — фыркнула Берди.
Собрания в Большом зале охраняет почётный караул лучников, расположенных в галереях на двух башнях. Караул — традиция, дань прошлому, когда в зале собирались лорды со всего королевства, поэтому солдаты в жизни не стреляли. Впрочем, луки и стрелы у них отнюдь не для красоты. Врываясь в зал в прошлый раз, я знала, что королевскую дочь не тронут… но сейчас уверенности нет.
— Не исключено, что застрелят, — согласилась я. — Всего знать не могу. Пока что мне нужны весомые доказательства. Канцлер и королевский книжник вовлечены в заговор, но улик не нашлось. Кабинеты вычищены до блеска, даже пыли нет. А с ними заодно…
И замолкла. Моя мать… Нет, не могу произнести эти два коротеньких слова. Кто угодно, только не она! Всё внутри противится, даже после пережитого в цитадели. Я не в силах ставить мать в один ряд с изменниками. Она бы не посмела рисковать жизнью Вальтера, настолько его любила. Нет, хотя бы чувства к нам она не осквернила ложью.
Закрыв глаза, я очутилась под звёздами на крыше, с которой она меня разлучила.
«Нечего тут понимать, милое дитя, это просто ночной холод».
Я застала её с Книжником, тем, кто погряз в измене с головой. Его драгоценные подопечные трудятся в пещерах Санктума. Берди и Гвинет, перегнувшись через стол, обе погладили меня по рукам.
— Посвятите в разговор?
Паулина проснулась. Я села к ней на край кровати, и мы все засыпали её поздравлениями и поцелуями. Берди положила ей на руки малыша.
Показав, как приложить его к груди, Гвинет с гордым видом подбоченилась.
— Посмотрите, как освоился. Силача растим, не иначе.
— Ты уже выбрала имя? — спросила Берди.
На лицо Паулины набежало облако.
— Нет.
— Ну, тут торопиться некуда, — успокоила Берди. — Пойду поищу, чем бы его укутать. Не оставлять же в драной рубахе.
— Может, та твоя распашонка на двухголового сгодится? — подмигнула Гвинет и с Берди принялась разбирать сумку.
Я дотронулась до крохотной розовой ножки, торчащей из рубахи Кадена.
— Он прелестный. А ты сама как?
— Да ничего, — закатила глаза Паулина. — Разве что пришлось обнажить дамские прелести перед варваром-убийцей. — Она вздохнула. — Но с тем, что пережила ты, это наверняка не сравнить.
— Зато какая награда, — улыбнулась я малышу. — Неужели не стоило того?
Сияя, Паулина нежно погладила сына по щеке.
— Стоило. До сих пор не верится.
Она перевела взгляд на Кадена, и улыбка померкла.
— Вот это шрамы. Что с ним случилось?
Каден лежал на боку, к нам спиной. Я уже привыкла к его рубцам, но других они, верно, потрясали).
— Предательство.
И я рассказала, кто Каден такой и что перенёс.
Проснувшись, Каден неуклюже встал и потёр голые плечи. Поздоровался с Гвинет и Берди.
— Да, умеешь ты удивлять, торгаш пушниной! — Берди хмуро уткнула руки в бока.
— Есть такое, — краснея, ответил Каден.
— И роды принимать тоже, — усмехнулась Гвинет.
Каден повернулся к Паулине.
— Ну как он?
— Нормально, — буркнула она.
Он с лёгкой улыбкой подошёл и отвёл одеяльце с лица малыша. В ответ Паулина, отпрянув, опасливо прижала сына к груди. Каден тут же сник и едва заметно отступил, но от движения повеяло такой досадой, что у меня больно сжалось сердце. Впрочем, и Паулину можно понять. После всего пережитого, доверие для неё, как и надежда, — опасная роскошь.
— Ну, чем ещё нас поразишь? — съязвила Берди.
— Лия, надо поговорить с глазу на глаз, — обратился он ко мне.
— Ну-ка, воин ты наш, — вмешалась Гвинет. — Хочешь что-то сказать, говори при всех.
Я кивнула. Мы всё равно должны научиться доверять друг другу.
— Ладно, как скажете, — пожал Каден плечами. — Я знаю ещё одного изменника. Мой отец. Он давно уехал из графства Дюрр, и теперь приближён к королю.
Паулина шумно втянула воздух сквозь зубы. Она даже без имени всё поняла, как и я. Лишь у одного из министров те же белокурые волосы, те же мягкие карие глаза. Даже спокойный голос, и тот узнаётся без ошибок. Мы не замечали очевидного, потому что оказались в плену своих суждений о людях: Каден — варвар-убийца, Вицерегент — благородный потомок Святых стражей, и общего у этих двоих быть не может.
Гвинет и Берди молчали, не зная, о ком речь. Каден в ожидании метал взгляды с меня на Паулину.
— Лорд Роше, — добавил он в заключение.
На миг мне захотелось солгать, что никакого лорда Роше при дворе нет. Боялась, что Каден ринется прочь, и ему вновь размозжат голову, но он уже всё прочёл по моим глазам.
— Не вздумай врать, Лия.
Я вздохнула. Сейчас придётся туго.
— Знаю, о ком ты. Я виделась с ним два дня назад. Он и правда в кабинете министров. Каден, пусть отец из него ужасный, но нет доказательств, что он предатель.
Глава пятьдесят четвёртая
Каден зашагал к мельнице проверить лошадь и осликов, буквально пыша яростью.
«Враньё! Нет у меня больше родственников! Мать была одна в семье! И сбагрили меня конченым бродягам!»
Его перекосило от ярости, но и полные горя глаза вице-регента мне не забыть. «Он ведь был восьмилетним мальчишкой. Его мать только-только умерла…»
Если жизнь чему-то меня и научила, так это что время треплет и рвёт правду в клочья не хуже ветра, подхватившего забытый бумажный листок. А склеивать обрывки теперь придётся мне.
Я сказала Натии скакать в город, как только погода прояснится, с поручением отцу Магуайру. Где-то в архивах должны быть списки гувернанток. Меня интересовала лишь одна, с именем Катарина.
Дьечи довольно задёргал ушами под моей рукой. Тогда я и Нове почесала макушку. Скучают, наверное, по Отто.
Дождь не залил мельницу, но из-за обвалившейся давным-давно стены, внутри гуляли промозглые сквозняки. Где-то в стропилах захлопали крыльями совы. В дальнем углу Натия точила меч. Утро мы посвятили тренировке, освежили навыки. Она сама напомнила, что нам всегда нужно быть в полной готовности. Мои уроки в Кам-Ланто не прошли даром.
В глазах Паулины то и дело мелькало сомнение, а потом она не выдержала и спросила об армии Комизара.
— Она сметёт Морриган, — ответила я. — Изменники всё для этого сделают. Мы должны готовиться.
— Но как же… — Она пожала плечами с явным недоверием на лице. — Это ведь невозможно. Мы избранники, Выжившие. Так определили боги. Величие не даст Морриган пасть.
Я молча посмотрела на неё. Так не хочу рушить её мир ещё сильнее, но выбора нет.
— Величие — пустой звук. Пасть может любой.
— Но ведь Священные писания…
