Сам Ратмир стоял у священного камня с бледным от волнения лицом. Крупные капли пота проступали на его лбу. В какой-то момент он даже покачнулся, и боярину Бутую пришлось его поддержать. К счастью для Ратмира, это небольшое недоразумение осталось незамеченным большинством присутствующих.
Кудесник Пересвет воздел руки к отверстию в крыше храма, через которое лилась на жертвенный камень, испещренный рунами, божественная энергия. Просьба, обращенная к богу, прозвучала из его уст достаточно громко и весомо. Старейшины и витязи напряглись в ожидании, но ничего существенного не произошло. Бог Перун не спешил с ответом. Напряжение в храме еще более возросло, когда Пересвет воззвал к Ударяющему во второй раз. И опять ничего. Витязи Гнеус и Лют приблизились к кудеснику и что-то горячо зашептали ему на ухо. Но Пересвет отрицательно покачал головой.
– Я не могу взывать к богу в третий раз, не проверив вашего избранника на чистоту крови, – громко, так чтобы слышали все присутствующие, произнес кудесник.
Вообще-то ничего обидного, а уж тем более позорного в этом обряде для Ратмира не было. Возможно, бог Перун пожелал, чтобы княжич поделился с ним своей кровью, дабы тем самым подтвердить нерушимость их связи, уходящей корнями в стародавние времена. Два волхва, помогавших кудеснику в обряде, подхватили Ратмира под локти и подвели к жертвенному камню. У боярина Бутуя екнуло под ложечкой в ожидании беды. Он растерянно обернулся и встретился взглядом с Волохом, который пусть и не в первых рядах, но присутствовал на торжественной церемонии. Князь Себерии ободряюще улыбнулся асскому боярину и подмигнул ему хмельным глазом. Бутуй вновь перевел глаза на Ратмира, лицо которого в эту минуту выглядело ужасно. По храму пронесся удивленный шепоток и тут же смолк, когда кудесник Пересвет жертвенным ножом рассек руку претендента. Тоненькая струйка крови полилась на камень. Камень впитал кровь княжича Ратмира и вдруг стал чернеть на глазах потрясенных зрителей. А руны, которыми он был испещрен сверху донизу, засветились жутким кроваво-красным светом. Только очень немногие из присутствующих смогли прочесть ответ бога Перуна, но среди этих немногих был Пересвет. Кудесник вдруг отшатнулся от княжича Ратмира и отшвырнул в сторону жертвенный нож, испачканный его кровью.
– Ты черен, княжич Ратмир, – в ужасе воскликнул он. – Боги Прави отвернулись от тебя. Ты проклят, проклят, проклят!
Слово «проклят», трижды произнесенное Пересветом, взметнулось к небу, и словно бы в подтверждение этого приговора в жертвенный камень ударила молния. Камень содрогнулся от удара, но устоял. Зато Ратмир рухнул на колени. Волхв, стоящий рядом, откинул в сторону волосы княжича и указал пальцем на красные пятна на его шее:
– Вот они, знаки Аримана!
Перепуганные старейшины шарахнулись в разные стороны, освобождая проход изгою. Княжич Ратмир, растерянно озираясь по сторонам, бледный, как сама смерть, уходил из храма и из мира людей, а вслед ему катился ропот потрясенных свидетелей «проклят, проклят, проклят». Двери храма закрылись за Ратмиром со страшным грохотом, заставив всех оставшихся содрогнуться. Ни у кого уже не было сомнений в том, что Ударяющий бог гневается на асов за то, что они пытались обмануть его, подсунув во владыки Асгарда человека с черной кровью.
– Это ваша ошибка, витязи, – произнес дрогнувшим голосом кудесник Пересвет, – вам ее и исправлять. Назовите имя праведника, достойного милости Перуна.
Витязи, потрясенные случившимся, молчали. Все присутствующие в храме отлично понимали, что если бог Перун отвергнет претендента в третий раз, то это будет концом и для Асгарда, и для всей Асии. Никто не хотел брать ответственность на себя – ни бояре, ни витязи, ни волхвы. И вдруг среди наступившей мертвой тишины прозвучал уверенный голос темника Бекаса:
– Я назову имя претендента, кудесник.
– Надеюсь, ты понимаешь, орлан, что отказ бога обернется гибелью для тебя, – холодно произнес Пересвет. – Ты станешь изгоем из мира Яви и мира Прави.
– Он не витязь! – воскликнул Лют.
– Он им станет, если Ударяющий примет его выбор, – взмахнул рукой кудесник. – Назови имя, темник Бекас.
– Яртур сын Авсеня.
Храм задрожал от криков возмущенных витязей. Но кудесник Избор остался непоколебим:
– Кто еще скажет свое слово в защиту Яртура сына Авсеня?
– Я, – выступил вперед темник Хмара.
– И я, – донесся вдруг от дверей громкий голос.
Все присутствующие разом обернулись на смельчака, идущего к жертвенному камню сквозь ряды возмущенных витязей.
– Но это же друд! – воскликнул Гнеус и с ненавистью глянул на Шемякича. – Такого еще не было, чтобы витязем Асгарда становился сын вилы.
– Мою судьбу решит бог Перун, – холодно произнес сын Шемахи. – Я повторяю вслед за темниками Бекасом и Хмарой перед ликом Ударяющего бога это имя: Яртур сын Авсеня.
– Он не сын Авсеня, он сын Волоха, – крикнул боярин Влад, и взоры всех присутствующих обратились на князя Себерии.
– Богу виднее, – спокойно отозвался Волох. – Ему и решать.
Яртур смело шагнул к священному камню и протянул кудеснику свою обнаженную руку. Пересвет замешкался лишь на мгновение, а потом уверенно провел стальным лезвием по живой плоти. Струйка крови пролилась на камень, и все присутствующие замерли в ожидании. Мало кто сомневался, что Ударяющий бог отвергнет самозванца. Однако камень вобрал в себя кровь Яртура, не изменив цвета. Даже малого черного пятнышка не появилось на его блистающей белизиной поверхности. И только руны вдруг стали голубыми.
– Кровью чист, – торжественно произнес Избор. – Да будет Яртур сын Авсеня первым среди равных в дружине бога Перуна.
И вновь под сводами храма сверкнула молния, но в этот раз она даже не коснулась священного камня. Бог Перун сказал свое слово, и среди простых смертных не нашлось человека, осмелившегося перечить ему.
– Да здравствует владыка Асгарда Яртур сын Авсеня, – первым крикнул боярин Бутуй, и его крик, пусть и не сразу, был подхвачен остальными.
– Что угодно богам, то угодно и простым смертным, – торжественно произнес кудесник Пересвет. – Вручаю тебе, Яртур, этот жезл как символ твоей власти.
Яртур принял жезл владыки Асгарда из рук кудесника и вскинул его над головой. И тут же все витязи, включая Бекаса, Хмару и Шемякича, преклонили колена. Не пред каганом, а перед богом. Ибо в этом жезле была сила Ударяющего, дарующего избраннику власть над божьей дружиной в мире Яви.
– Клянусь не уронить чести ни своей, ни вашей, витязи Асгарда, – торжественно произнес Яртур. – Клянусь хранить законы, дарованные нам Родом. И да пребудет с нами бог Перун.