К счастью, ряды лоэрнцев широко, и главное глубоко растянулись по всему полю. С одной стороны, они не стали кучными, что снижало их потери от выстрелов картечью. Но с другой стороны, промахнуться теперь было просто нереально. Одновременного залпа сделать не удалось, то там, то здесь, раздавались громкие хлопки каноне, посылающие картечные снаряды по бегущему врагу. Благодаря большому расстоянию между двух вражеских армий, канонирам удалось сделать по три выстрела, прежде чем их вместе с орудиями смели передовые ряды лоэрнцев, разъяренных действием настойки листьев хачху.
За передовой тысячей наемников скакали аристократы со своими военными отрядами, а в арьергарде бежали горожане, которым не досталось настойки. Перенастраивать прицелы каноне в пылу начавшегося сражения никто не мог, поэтому первые два выстрела орудий достались наемникам и отчасти аристократам, а вот третьи выстрелы задели плотные ряды горожан. Их густая масса сразу же стала рассыпаться. Кто-то по инерции еще бежал вперед, кто-то упал на землю убитым, раненым или просто от испуга. А по большей части горожане, развернувшись, бросились бежать в обратную сторону.
Выстрелы орудий скосили около трети наемников, зато остальные, за исключением упавших с болтами в груди, с остервенением врубились в ларский строй, ощетинившийся двойным рядом копий. Но прежде чем им удалось пробиться через ряды копейщиков, наемников в живых осталось чуть больше двухсот человек. Слишком мало против трех тысяч ларских солдат! Но каждый из наемников в том бою стоил троих врагов. И если бы прорвавшихся было бы в два-три раза больше и лоэрнское войско не рассыпалось на отдельные фрагменты, потери у Сашки могли оказаться существенными. Но прорвавшийся наемник в одиночку успевал только нанести несколько сильных и точных ударов, как тут же падал пронзенный мечами в грудь, бок, спину. Через четверть часа, даже раньше, с лоэрнцами было покончено. А аристократы, понеся первые потери, благоразумно повернули коней вспять.
Вскоре стало ясно, что войско Волана разгромлено. А когда невдалеке от городских стен со стороны ближайшей лесной дороги появились первые ларские всадники из состава тысячи, посланной в обход, стало ясно, что разгром оказался полным. Городское ополчение никак не успевало добежать до спасительных ворот, заметавшись перед летящими на них ларцами, начавшими методично рубить ополченцев. Впрочем, по большей части горожанам удалось выжить, бросив оружие и бросившись вниз лицом на землю.
Паническое бегство ополченцев смело и захватило с собой и командную ставку Волана. Самого графа, измазанного землей, быстро обнаружили благодаря его роскошной одежде. Вместе с ним пленили и почти всех его ближников. Не нашли только нескольких баронов, включая Суркоса. Тот исчез еще раньше, до того, как толпа ополченцев дрогнула и повернула назад.
Когда к месту пленения сейкурского графа подоспели основные силы ларского войска, городские ворота распахнулись, и из них вышло несколько человек, повалившихся на колени. Тарен пал.
Его светлость Ксандра, графа Каркельского незадачливый претендент на лоэрнскую корону встретил распластавшись на пыльной земле.
- Ваше величество, милосерднейший король Ксандр! Милости! Пожалуйста, милости! Я пригожусь, я буду очень полезен! - закричал пучеглазый коротышка Волан, пытаясь подползти к сидящему на коне Сашке.
Сашкино лицо исказила брезгливая гримаса.
- Этого - повесить!
1009 год эры Лоэрна.
Его величество король Лоэрна Пургес Первый проснулся от какого-то шума. Люди или звери? А, может быть, ночная птица? Как же их много в этом лесу! Не было ни одной ночи, чтобы он несколько раз не просыпался от постороннего шума. Вот и сейчас опять то же самое. Когда же этот проклятый лес кончится, и он сможет выйти на ту самую неприметную лесную просеку? Неужели он заблудился? Этого еще не доставало.
А ведь так все удачно начиналось. Тщательно подготовленное бегство из обреченного города началось на первых ступеньках лестницы, ведущей в глубокое подземелье, что раскинулось под королевским замком. Подземный ход вел к незаметному выходу далеко за пределами городской стены. Выход хоть и был незаметным, но про него знало слишком много людей. Пять или даже шесть. Разве это много? Для него, Пургеса Первого, слишком много. Поэтому он никак не мог поставить на кон капризам судьбы свою жизнь, рассчитывая, что никто не проболтается или, что еще хуже, не решит предать.
А предать могли все, он в этом никогда не сомневался. Впрочем, таких вот явных или просто потенциальных предателей он всегда привечал и приближал к своей особе, впрочем, всегда держа их на некотором расстоянии от себя. Привечал, потому что каждый из них постоянно доносил на других близких к королю людей. На этом, собственно, и строилась его власть. Приближай, не доверяй, разделяй и удачно властвуй.
И вот теперь, когда враг бьет из своих ужасных каноне по городу, он, не доверяя никому, бежал из столицы в одиночку. Барона Чарвена, командира королевской стражи, он обнадежил тем, что доверил ему сопровождать себя при бегстве из города. И тот, конечно, поверил. А когда мысли барона стали вертеться около будущих своих перспектив, король на прощание как бы невзначай бросил:
- Завтра, как только начнет темнеть, откроешь все двери в подземелье. Ведь иначе королю не выйти из города. И чтобы никого там не было!
Собственно, именно из-за этой фразы он и затеял весь разговор с Чарвеном. Во-первых, дал тому возможность сообщить ларцам о предполагаемом побеге короля через подземный ход, выведя их на королевского двойника, а во-вторых объяснил причину, почему следует открыть все двери, ведущие в подземелье. Чарвен уверовал, что через подземный ход уйдет двойник короля. Правильно, кстати, уверовал. Так и было. Только командир королевских стражников не знал, что из подземелья есть и второй выход за городскую стену. Первый, ему известный, шел на юго-запад, а второй, о котором знал только король, вел на юго-восток от столицы. А раз все двери оказались не только открыты, но и остались без охраны, одинокой маленькой фигурке, одетой в одежду простого горожанина, удалось проскользнуть в подземелье незамеченной.
Дальше было уже проще. Второй выход из подземелья выводил в густой лес, росший в версте от городской стены. Потом следовало дождаться рассвета, оглядеться и, оставаясь незаметным, идти дальше на юго-восток, удаляясь от города. Чтобы не заблудиться и взять правильное направление на всем пути следования на деревьях были сделаны зарубки. Делались они давно, еще при живом короле Френдиге.
