— Как ты? — резко и громко резанул по ушам его голос. Гримаса на моем лице не заставила ждать. — Прости, — повторил он шепотом, — Как ты, Бель?
— Жить буду. — очень хрипло ответила я. Что же это за лекарство, я слышу как мои мышцы напрягаются!
— Это хорошо. — он подсел ближе. — Все обошлось.
— А что со мной было?
Но не успела я договорить, как в дверь вбежала Осинская с букетом черных роз:
— Белка, это тебе от сама знаешь кого. Фух, еле удержала его в коридоре, а то все туда же, к больной порывался. Но букетик просил передать. — она положила сие великолепие на меня. — А теперь рассказывай.
Не успев отойти от повышенных нот подруги изрядно усиленных лекарством, приравленных букетом, я смогла все уместить в одном вопросе:
— Что?
— Точно, нас предупреждали, что ты еще плохо соображаешь. Ну, ничего. Как раз вспомнишь все в деталях и заодно объяснишь, почему ты своей лучшей подруге ничего не рассказала до сих пор? Я, между прочим, почти обиделась.
Мне ничего не оставалось, как осознать, сделать вывод и более конкретизировать свой вопрос:
— Что?
— Что-что. — в своей манере продолжила Фисцилия, — А то, почему и что я пропустила, что вашей персоне букеты Седрен Минт носит. Да еще не просто там цветочки, а бархатные черные розы?
От осознания, чей это букет, и действительно не понимая, что он тут делает, мои круглые и полные непонимания глаза встретились с точно такими же глазами Торски. Что?
Для более четкого понимания ситуации я потрусила головой. Но это закончилось только тем, что заработала легкое головокружение. Значит все-таки, не показалось, что подруга обвиняет меня в сокрытии фактов отношений с Седреном и что именно он принес мне в палату букет. Посмотрела еще раз на цветы. Да, они настоящие. Одиннадцать черных бархатных роз, перевязанных кожаной лентой. Руки еще плохо слушались, а потому не слишком ловко мне удалось их подтащить к лицу и понюхать. Удивительно…
— Что такое, Бель? — рассудив мою мимику как-то по своему, всполошился Сиан.
— Они свежие. — только и смогла проговорить я.
— А что в этом такого? — не понял моего замешательства сосед.
— А то, — ответила за меня, немного успокоившаяся Осинская, — Что свежими их нигде не найдешь. Только если он сам их нарвал, и то, не менее чем в императорской оранжерее.
— Ничего себе. — Сиан начал понимать весь масштаб авантюры огневика.
— Вот и я о том же, друг. А Белка так ничего и не рассказала. — вернулась к допросу Осинская и ее острый взгляд уперся в меня. Эх, мне бы ее проблемы.
— Фис, да причем тут нарвал и оранжерея? — перебирая в пальцах лепестки и прислушиваясь к их откликам, начала я. Мышцы потихоньку отходили, а потому разговор давался легче. — И забегая на перед скажу, что я вообще даже не предполагала ничего скрывать. Нечего скрывать. Даже не могу сказать, эта неожиданность приятная или не очень. Ладно, вернемся к цветам. Когда они свежие, и сразу поставлены в воду, то они не вянут, а сохнут, становясь похожими на изделия из метала. Их обычно дарят на память.
— А как ты поняла, что они свежие? — задал вполне логичный для мужчины вопрос Сиан.
— Эти свежие розы не пахнут. А еще, — Я неаккуратно достала одну из букета и протянула подруге. Потом достала еще одну и лишила стебель бутона. — Фис, подай стакан с водой.
Подруга, внимательно следящая за всеми моими махинациями, с детским интересом подала стакан. Сиан, не без любопытства, помог его придержать. Аккуратно опустив бутон в него, сказала — Смотрите.
Бутон начал медленно вращаться, выпуская фиолетовый пигмент. Потом он сменился на малиновый. Немногим позже вода стала прозрачно-розовой, а вскоре и вовсе стала прозрачной. Друзья неверяще смотрели, как я достаю из стакана прозрачный бутон и подношу к лучику света. Его нужно намного просушить.
— Вот, — протягивая на ладони прозрачную, как хрусталь, розу Сиану, игралась радужными лучами в ней, — Держи, сосед, это тебе на память. Она так же как и у Фиски, останется хрустальной.
— Бель, — аккуратно беря в руку чудо природы, не отрывая взгляда, Сиан спросил, — Откуда ты все это знаешь?
— Просто помню. — уже нормально пожала я плечами. — Ладно, рассказывайте.
Друзья в момент стали серьезными.
— Пусть Сиан рассказывает. — начала подруга. — Я прибежала уже когда тебя успокоили.
— Фис, — перебил ее Торски. — Давай я расскажу сначала, а то ты как скажешь, что в добавок ко всему, еще и ей успокоительных давать придётся.
— А кому их уже давали? — задала вопрос я.
— Ей. — Сиан качнул головой на подругу. — Так, начну сначала. Только ты не переживай, Бель, уже все хорошо.
— Я не мнительная, так что рассказывай.
Поерзав на подушках устраиваясь, я приготовилась слушать. Сосед потер шею, набрал воздуха и начал:
— Когда ты во время связки начала терять равновесие, я ничего не понял. В этом всем не разбираюсь, сама знаешь, но когда ты в полуобморочном состоянии пошла на какой-то элемент, инстинктивно, на долю секунды я успел тебя поймать раньше магистра Аландора. — на этом моменте, друг опустил глаза и еще сильнее начал тереть шею, что свидетельствовало о его стеснении. Но это не помешало ему продолжить. — У тебя был учащенный пульс, плотно сжатые губы и из уха пошла кровь. Я прибежал в медблок с тобой на руках, но маги, которые нас встретили, не смогли помочь. На тебя не действовала магия. Не обезболивающие, не регенерация, не обычная подпитка силой — ничего. Никакой реакции. Тебе становилось хуже и пока магистр Живис сюда прибыл, ты лежала уже полностью напряженной. Потом меня вывели из палаты, но я услышал разговор магистра с персоналом о том, что твои жизненные потоки начали скручиваться спиралью не только между собой, а и с силами организма. Если не получится это остановить, то тебя просто не удастся спасти. Как они сказали, оставался последний вариант — лечить тебя не магией, а «полевыми условиями». Медсестра занесла к тебе шприцы. Как мне потом объяснили, тебе дали анестезию и антибиотик. Потом вбежал магистр Живис и когда он вышел, разрешил мне входить. В этот момент прибежала Осинская, накинулась на меня с кулаками и пока ей не дали успокоительного, в палату нас не пускали. Но когда мы зашли, ты уже просто лежала, как будто спишь, но в себя так и не приходила. Магически никто не стал больше тебя мучать, а потому тебе опять сделали укол, и ты пришла в себя. Собственно все.
Слушая рассказ друга, я все больше не понимала что же это было. Или не хотела понимать то, что блок мне поставили на память, привязав к организму. А значит, если я не выполню приказ, меня просто убьют. Но я не помню приказа, а значит ОНЫЕ не знают что со мной и где я. Контроль частично утрачен. Но в другой раз, когда я начну осознано вспоминать то, что не следует, под рукой просто может не оказаться необходимых лекарств. Сама из этого состояния я выйти не в силах. Нужно сказать об этом директору и комиссару. Дело приобретает совсем иной оборот. И да, на тренировках у магистра Аландора, нужно больше следить за своим самочувствием. Почему именно на тренировках? А как объяснить даже самой себе, откуда у меня на рефлексах заучена первая магическая связка на стихию. ЧТО?!
