— Он что, так и сказал? — хмуро осведомилась еще не успокоившаяся Звонка.
— Почти что так. Он меня спросил, чего б я хотела, если бы Неслада женой Лоуха стала? Я ответила, что хотела бы стать умной подружкой королевы, ну и всяких глупостей наговорила. Тогда Маркуша принялся мне обещать и денег, почестей — знаете за что? За молчание — во-первых, а — во-вторых, за помощь. Если женитьба на Василисушке сорвется, чтобы уговорила я отца и прочих бояр на князя повлиять: пусть Велислав Радивоич разрешит брак с Несладой.
— Так что ж, все равно вендам, на ком Лоуха женить? — Подивилась Звонка.
— Все равно, — задумчиво согласилась княжна. — Им важно только в Словени укрепиться… Что-нибудь еще был Милочка?
— Как не быть, солнышко? Было… Стала я дивиться и Маркушу попрекать: для чего же вы тогда княжну сгубить хотели? Я-то, мол, думала, не по нутру вам Василиса, другую хотите, раз уж такое безобразие вытворили. Давай он меня выспрашивать: что ж тут, говорит, такого? Сразу видно, что понятия не имеет, но очень хочет узнать, что же случилось-то вчера с княжною. А я ему и скажи: а орков тайно у себя держать и на убийство посылать — это уже «ничего особенного»?
— А он? — подалась вперед Василиса.
— Тут Маркуша и сел. Побелел, сердешный, затрясся, да стал говорить, мол, чародей помешал бы.
Тут уже и Звонка, хлопнув себя по колену, сменила гнев на милость. И воскликнула:
— Ай, молодчина! Закрутила ты ему голову! Что ж, испугался он, что проболтался?
— А как же, Звонушка? Сообразил: ведь не про Наума я говорить должна, а про княжну! Спохватился, да поздно. И вот тут-то, девочки, мне страшно стало…
* * *
Разъяренный Марк схватил девчонку за плечи, сильно, до боли, чувствуя под пальцами хрупкие косточки, встряхнул. И прошептал прямо в лицо:
— Чего ты хочешь? Жизнь молодую свою сгубить?
— Отпусти, — ровно сказала Милочка, надеясь, что хоть губы у нее не побелели. — Хуже будет.
Марк не отпустил, но хватку чуть ослабил.
— Значит, вы орков на чародея напустили. А Василиса вам нужна живой да целенькой?
— Не докажешь, — мотнул головой первый помощник посла.
— А ничего и доказывать уже не надо, все давно доказано. Эх, жаль мне тебя, Маркуша! Ведь молодой же еще, в самом расцвете. Красивый вон какой… и уже, считай, покойник.
— Что тебе известно, малявка? — Венд снова нагнулся к ее лицу.
— А ты подумай, — предложила Милочка, словно бы в равнодушии, отвернувшись к двери, из-за которой слышались веселые голоса Василисиной свиты и распустивших хвосты служителей посольства. Ей хотелось оказаться там. — А руки не уберешь — я тебе это припомню.
Марк разжал пальцы и отступил на шаг. Ему было о чем подумать. Эта девчонка с личиком феи и расчетливым умом подземного гнома знала про орков, теперь — про нападение на Наума, а еще — про княжну, исчезновение которой больше чем на сутки чуть не свело Гракуса с ума. Девчонка хорошо знала, что произошло! И дала понять, что вендов предали. Какие орки могли напасть на Василису Велиславну? Только те, о которых вендам никто не сказал. Значит… обман, предательство! Но ради чего?! Неужели…
Милочка видела, как отразилась на лице Марка догадка. Еще не полное понимание произошедшего, но уже озарение. Не давая венду все как следует обдумать, она сказала:
— Ну вот, видишь, как все просто? Чуть-чуть поразмыслил и понял, что уже покойник. Обложили тебя, Маркуша, всех вас обложили. Не уйти.
Куда делся облик невинного дитяти? Бесовские огоньки загорелись в больших ясных глазах.
— Я не верю тебе, — тихо сказал Марк.
Врал. Верил он, верил!
— Бедные, несчастные венды. Бедный Маркуша! На плаху вас положили, подставили вместо себя под карающий меч.
— Тебе-то что — радость пли горе?
— Мне-то? Огорчение. Лучше иметь дело с глупыми вендами, чем с их коварными друзьями.
— Расскажи мне все, что знаешь, — потребовал Марк.
Не тут-то было!
— Зачем? — хмыкнула Милочка и повела плечом — но не по-детски, как всегда эта делала, приводя в умиление длиннобородых бояр, а словно с брезгливостью. — Была охота с покойниками связываться. Еще придет тебе в голову меня впутать…
— Рассказать про твои мысли насчет Неслады я могу.
— А кто поверит в такую глупость? Я же княжне и подружка близкая, любимая, али не знал, Маркуша? Говори, что хочешь — орков ничто не перевесит. Да и друзья ваши не дадут выпутаться — найдут, в какую грязь макнуть, будь спокоен. Князь-батюшка велит вас на правеж, а кто потянет — сам знаешь.
— Мы не замышляли вреда славянам, — скрестив руки на груди, сказал Марк.
— Неужто добра? — притворно удивилась Милочка. — Благодетели пропащие.
— Славянам все равно конец. На них ополчится Степь, на них ополчатся ромейские царства, внутри поднимутся смуты, и народ навей поможет раздуть их в испепеляющий пожар! — торжественно произнес Марк. Милочка вновь показалась ему несмышленой маленькой девчонкой, которая играет с огнем, ища выгоды из случайно выведанной тайны. Милочка, когда хотела, умела казаться. — Мы, венды, хотели спасти Твердь от полного разорения. Ибо грядет день Запада, день ромейских царств, и воля нашего принца спасла бы ваше княжество…
— Охолонись, Маркуша! — насмешливо сказала Милочка. — Найди кого поглупее, чтобы врать. В Готии по носу получили, вот и захотелось отыграться, хоть где-то кусок урвать. А тут как раз любезное предложение: не хотите ли в славянской Тверди поруководить? Вот уж царский подарочек! И так венды обрадовались, что всякий стыд потеряли, а с ним — остатки разумения. Да кто вам позволит. Кому вы нужны? Подставились — и хорошо. И вся польза от вас, что прикрыли истинных злодеев, на себя гнев княжий обратили.
— Но ведь мы можем и всю правду рассказать? Мы еще можем опрокинуть вероломных негодяев! Ведь ты-то знаешь правду — мы не злоумышляли против княжны!
— Я не князь, мое слово не так много значит.
— А чье слово значит много? — насторожился Марк.
Милочка засмеялась:
— Так я тебе и сказала! Ты плохой, ты со мною грубым, ты мне больно сделал.
— А я повинюсь: прости меня, дева.
— Мало! — с озорной жестокостью воскликнула Милочка. — На колени встань!
Марк потемнел.
— Да ты издеваешься?
— Конечно. Я на тебя рассердилась. И за это погублю: не открою тебе больше ничего, не будешь ты знать, как перед князем оправдаться, как на истинного виновника указать.
Марк медлил. Слишком неожиданно все это, и слишком бурливо бежит по жилам горячая кровь ромейских протекторов. Но девчонка знает слишком много, а избавиться от нее здесь и сейчас невозможно. И ради чего избавляться — теперь, когда нанесен такой удар в спину?
